Лошадиные силы истории

Мурат ЛАУМУЛИН,
Алматы

Конь представляет собой, наверное, самое прекрасное, умное, верное и трудолюбивое животное, сопровождающее человечество на протяжении всего его исторического развития. Дуэт, или, если хотите, симбиоз, между homo sapiens – "человеком разумным", и equus – "лошадью" возник на заре нашей истории и завершился фактически недавно – в ХХ веке. Не будет преувеличением сказать, что без лошади история человечества могла бы и не состояться, по крайней мере не в такой форме, и не достигла бы такого прогресса.

На протяжении своей истории люди использовали лошадь как средство передвижения, питания, тягловую и военную силу, спортивное средство, предмет культа и обожания. Люди лошадей считали спутниками небожителей (кони Гелиоса), наделяли божественной силой вдохновения (греческий Пегас) и волшебного полета (казахский Тулпар), просто обожествляли (Буцефал Александра Македонского) и даже выбирали в сенат (так поступил со своим любимым жеребцом римский император Калигула в I в. н. э.). Помимо мифологии, лошади становились литературными персонажами со своим внутренним миром: Холстомер у Гоголя и Гульсары у Айтматова. Лошадям воздвигали памятники: можно вспомнить нашего земляка – знаменитого жеребца Абсента, которому в Луговом воздвигнут монумент и в честь которого в советское время даже выпускался шоколад. Наконец, у многих народов нашего континента четвероногий друг стал частью бытового фольклора, иногда точно передающего суть сравнения (работать как лошадь), а порой незаслуженно: пьет как лошадь.

Но прежде чем стать частью человеческой мифологии, лошадям суждено было сыграть великую роль в становлении человеческого общества, его экономики и в хозяйственном освоении планеты. Конине и конскому молоку мы многим обязаны в области медицины и диетологии. Конина считается лучшим мясным продуктом для астматиков, а кумыс – самым эффективным средством от туберкулеза.

Принято считать, что человек приручил лошадь примерно в IV тысячелетии до н. э., то есть в эпоху энеолита. Но современная наука до сих пор затрудняется ответить на вопрос, когда и где именно человек впервые потрепал за холку своего нового животного друга и дал ему первую охапку душистой соломы. Но на сто процентов можно утверждать, что это всемирно-историческое событие имело место где-то на просторах Евразии, не исключено, что и в степях Центральной Азии.

Существует гораздо больше оснований утверждать, что именно в Центральной Азии произошло другое историческое событие: на рубеже II и I тысячелетий от пастухов и землепашцев отделились всадники-номады, для которых работа с лошадью и на лошади стали основным занятием и образом жизни. Это была вторая после неолитической революция – кочевничество отделилось от сельского хозяйства и стало особой формой производящей экономики. Все первое тысячелетие номады Центральной Азии совершенствовали кочевой способ производства и параллельно осваивали новые географические пространства, вторгаясь на земли оседлых племен. Лошадь для номада была основным средством передвижения и реже – питания. У земледельческих народов лошадь приобрела три основные функции: верховую, упряжную и тягловую.

Лошади оказали решающее влияние на развитие трех важнейших областей человеческой деятельности в истории: транспортную, сельскохозяйственную и военную. Долгое время оседлый мир обходился без развития коневодства, пока ему не пришлось столкнуться с превосходящей силой кочевников, опиравшейся на использование лошадей. Первое известное в истории столкновение оседлого мира с верховым произошло около 1700 года до н. э., когда в Египет из Малой Азии вторглись племена гиксосов и завоевали его. Гиксосы, чье происхождение до сих пор остается загадкой, принесли в Египет коневодство и упряжной транспорт. Гиксосы исчезли, растворившись среди египтян, а держава на Ниле с этого времени и на длительную перспективу получает военно-технологическое преимущество перед соседями. Со временем коневодство повсеместно распространяется среди земледельческих цивилизаций Передней Азии и всего Средиземноморья.

Но каждый раз, когда земледельческие государства были вынуждены вступать в военное противоборство с центральноевразийскими номадами, они терпели военное поражение. Средиземноморские державы опирались на свои военные флоты и мощь сухопутных, преимущественно пехотных армий. При продвижении в глубь материка им приходилось терпеть поражения от несравнимо более маневренных войск номадов. Это справедливо даже в отношении народов, создавших самые совершенные военные машины древности: греко-македонцев и римлян. Непобедимая армия Александра Великого была остановлена саками на правобережье Сырдарьи в 329 году до н. э., а римляне во главе с Марком Крассом потерпели катастрофическое поражение от парфян в битве при Каррах в 53 году до н. э. В обоих случаях четко прослеживается причина непобедимости степных армий: полное превосходство в маневренности, дававшее тактическую возможность уклоняться от боя в невыгодных для себя условиях и навязывать противнику сражение в нужный для себя момент. Парфяне при Каррах продемонстрировали еще одно превосходство, которое позднее повторят над своими противниками монголы при Чингисхане: недосягаемость благодаря не только быстроходной конной силе, но и тяжелой коннице, неуязвимой для пехоты.

До V века европейским народам удавалось сдерживать натиск кочевых племен из глубин Евразии. Но в пятом столетии кочевники, вошедшие в историю под названием гунны, разгромили Римскую империю, надолго оставив в исторической памяти европейских народов воспоминание о превосходстве конных армий над сухопутными. В целом длительный и сложный исторический процесс, получивший название "Великое переселение народов" и затронувший всю историю Евразии, мог состояться только благодаря номадам Великой степи. С первого тысячелетия нашей эры номады Центральной Евразии выходят на авансцену истории, играя одновременно роль создателей великих империй и культурно-технологических посредников между отдаленными друг от друга цивилизациями. В эту эпоху лошадь вступает сразу и как военно-транспортное средство – основа боевой мощи и могущества, и как предмет обмена и торговли. Аристократия земледельческих народов страстно желала овладеть лошадью, ставшей символом привилегированного положения и военной силы.

Так в европейском феодальном обществе формируется класс всадников-феодалов – кавалеров, шевалье, кабальеро, а вместе с ним – тяжелая кавалерия. К эпохе средневековья относится появление породы коней-тяжеловозов. Рыцари со временем перевелись, а лошади этой породы остались, честно и безропотно выполняя тяжелые сельскохозяйственные работы до тех пор, пока к ХХ веку их не сменили машины. Тяжелая рыцарская кавалерия была хороша в европейских условиях, где им противостояла легковооруженная крестьянская пехота. При столкновении с конным противником, использовавшим лошадь не в качестве медлительного бронированного чудища, а как средство для приобретения стратегического преимущества в скорости и маневренности, европейские рыцарские армии, как и следовало ожидать, потерпели поражение. Впервые это произошло во время крестовых походов, когда рыцарям приходилось сражаться с быстроходной арабской кавалерией. Затем последовало вторжение монголов, после которого на несколько столетий в Евразии было закреплено полное военное превосходство кочевников.

Но в новое время оседлые цивилизации приобрели собственное военное и технологическое преимущество над номадами. Это произошло не только благодаря развитию огнестрельного оружия, как было принято считать, но и во многом благодаря развитию коневодства и созданию эффективной кавалерии. Таким способом испанцы завоевали Новый Свет, а Российская империя продвинулась далеко в глубь Центральной Азии. Пока кочевники, фактически стагнируя, веками выращивали одни и те же породы лошадей с узкой специализацией, в основном для пастбищных и транспортных целей, а также как средство питания, в Европе шел бурный процесс породообразования. В течение XVIII и XIX веков в Европе было выведено около 200 пород лошадей. Во время наполеоновских войн на полях Европы сражались целые конные армии, не уступавшие тем, которые существовали в эпоху степных империй. Самый большой и катастрофический падеж коней – около полумиллиона голов – имел место в ходе похода Наполеона в Россию в 1812 году.

В течение всего XIX столетия приоритет в военном могуществе переходит к обладанию морской и огневой мощью, но лошади не теряют своего стратегического значения вплоть до Первой мировой войны, на полях сражений которой лошадь как военно-стратегическое средство теряет свое значение. Свой последний бой рядом с человеком лошадь приняла во время Второй мировой войны: польская конная армия отважно и безрассудно пыталась остановить немецкие танки под Варшавой в 1939 году; ту же ошибку повторил Буденный в 1941-м. И наконец, монгольские конные соединения приняли участие в разгроме японской Квантунской армии в Маньчжурии в 1945 году.

По мере развития технологического прогресса и повсеместного распространения машин количество лошадей в мире неуклонно падало. К 1930 году в мире насчитывалось примерно 120 млн. голов, в 1970-м – уже немногим больше 60 млн. В настоящее время численность конного поголовья в мире не превышает 40 млн. В начале ХХ века самой крупной конной державой в мире была Россия, на полях, лугах и в степях которой паслись около 40 млн. лошадей. Накануне коллективизации в СССР насчитывалось уже 32,6 млн., после нее – 21,1 млн. голов. К концу своего существования в Советском Союзе насчитывалось 7–8 млн. лошадей (примерно 10 процентов мирового поголовья), и это при том, что СССР располагал крупнейшим в мире потенциалом для табунного коневодства.

В середине XIX века численность лошадей в Казахстане составляла около 4 млн. голов (в среднем 13 проц. всего поголовья), а с момента присоединения к России она неуклонно сокращалась, что было вызвано как политическими, так и социально-экономическими причинами. Во второй половине XIX века сработал рыночный механизм: номенклатура скота у казахов изменилась, реагируя на повышенный рыночный спрос на овечью шерсть и баранину. Катастрофа коллективизации 1931–1932 годов имела под собой исключительно политическую мотивацию: численность лошадей в Казахстане упала до невиданной отметки: всего около 300 тыс. голов (в 1928 году – 3,5 млн.). Освоение целины, потребовавшее изъятия огромного количества пастбищ, также не способствовало расцвету табунного коневодства. И все же к началу 1970-х годов благодаря, как тогда говорили, "целенаправленной политике партии и правительства", численность конского поголовья удалось довести до 1,2 млн., а накануне перестройки – до 1,5 млн. После резкой смены экономической модели в начале 1990-х оно начало катастрофическими темпами уменьшаться. В настоящее время численность лошадей в нашей стране составляет 985 тыс. голов, хотя некоторые специалисты считают эти цифры заниженными, поскольку значительная часть поголовья в результате приватизации была выведена из-под государственного контроля и, следовательно, статистического учета.

Итак, Казахстан – великая степная держава, чье благосостояние в течение тысячелетий обеспечивалось лошадиными табунами, в настоящее время переживает драматический период расставания со своим конным прошлым. Племенных лошадей в нашей республике становится все меньше и меньше. Может быть, стоит вспомнить былое прошлое. Ведь как говорил наш великий предок хан Касым: "Мы жители степи; у нас нет ни редких, ни дорогих вещей, ни товаров; главное наше богатство состоит в лошадях".

№16 (103) 26 августа - 8 сентября 2003