Не просто кони...
Лошадь для казаха всегда была чем-то неизмеримо большим, чем средство передвижения, источник пищи, атрибут богатства и престижности среди соседей. Она была частью жизненной философии и мироощущения человека Степи, а ее поведение и поступки – ответом на многие сложные человеческие вопросы. Для нашего человека это в некотором смысле культовое, надматериальное, метафизическое животное, не случайно он готов отдать за нее любые, даже очень большие деньги

Алексей ИКОННИКОВ
Алматы

Из старой и новой истории

одробнейшие описания у Абая посвящены лошадям. Кони героев его произведений – это едва ли менее важные участники происходящего действия, чем сами герои. Вот конь пригорюнился, заволновался, встал на дыбы, захрапел – его настроение, как барометр, часто определяет "второй план" происходящей ситуации. Конь может серьезно повлиять на героя, подвигнуть его на какой-то поступок. В общем, наверное, так оно и было в жизни.

В советский период коневодство Казахстана понесло огромный урон, который советское сельское хозяйство не смогло восполнить за все последующие десятилетия. Если в 1916 году в Казахстане насчитывалось 4 млн. 640 тыс. лошадей, то в начале девяностых их было всего 1 млн. 200 тыс. За всю бытность СССР численность их поголовья только один раз переваливала за полуторамиллионную отметку. А в периоды спада – например, сразу после Великой Отечественной войны – этот показатель доходил до 200 тыс. Казахстанские конезаводчики в период Великой Отечественной поставили несколько сот тысяч лошадей для армии. Оценив их выносливость и силу, сразу же после войны армейская администрация под руководством маршала Буденного создала в Казахстане несколько десятков так называемых табунно-ремонтных конных заводов, в которых на основе скрещивания казахской лошади с заводскими породами – донской чистокровной, верховой, рысистой – пытались создать армейскую офицерскую лошадь, или так называемую "ремонтную". В частности, такие конезаводы были созданы в Западном Казахстане, на юге и юго-востоке республики.

Надо сказать, что все это делалось не на голом месте – были, так сказать, старые наработки. Еще в конце XIX века в нынешней Костанайской области действовала государственная царская конюшня, одной из задач которой было "улучшение" местной казахской лошади. Одних жеребцов-производителей там насчитывалось 300 голов – среди них были калмыцкие, донские и даже чистокровные английские. Этих жеребцов царское правительство бесплатно раздавало крупным коневладельцам, с тем чтобы они пускали их в свои табуны и тем самым улучшали породу. Таким образом, например, еще до революции была заложена основа знаменитой кустанайской породы лошадей, которой гордились советские заводчики.

В целом же "классическая" технология казахстанского коневодства, с учетом наших условий, оказалась одной из самых малозатратных в мире. На наших огромных пастбищных массивах эта довольно примитивная дедовская технология давала прекрасные результаты. Конечно, во многом именно старые традиции казахов, которых не знали российские или украинские специалисты, становились фактором успеха многих советских проектов на "всесоюзном полигоне породоиспытания", которым тогда называли Казахстан. Плюсов было много. Советский Союз построил 19 крупных конезаводов и сотни племенных коневодческих ферм, вкладывал серьезные деньги в селекционную и племенную работу, направлял в республику лучших специалистов; благодаря всему этому в Казахстане была создана своя племенная база. Но при всех плюсах казахстанское коневодство оставалось именно полигоном, где самые разные кабинетные экспериментаторы могли тестировать свои теории. Стоимость ошибок часто была неоправданно высокой. Например, в начале семидесятых годов прошлого века в племенной науке было повальное увлечение метисацией всех пород лошадей, как, впрочем, и другого скота. Только благодаря "самодеятельности" зоотехников, которая, естественно, жестко наказывалась, хозяйства смогли тогда сохранить в чистоте классическую казахскую лошадь джабе и другие породы.

Главным итогом советского периода в развитии отрасли можно назвать ее, в некотором роде, обезличивание. Отрасль честно работала на внутренние задачи – на мясо, на армию и "народное хозяйство", на достижение высоких показателей выносливости лошадей. Она работала и на спорт – но на спорт всего СССР. Пожалуй, только специалисты знают, что один из выдающихся скакунов – победитель двух олимпийских скачек ахалтекинец Абсент был выращен на Луговском конном заводе в Казахстане. Для всех поклонников конного спорта он был и останется советским скакуном. К сожалению, будучи одной из немногих стран мира с самыми древними традициями коневодства, Казахстан пока не сказал своего слова в элитарном, спортивном конном деле. Между тем это не только область "капризов" состоятельных людей, одержимых красотой и силой лошади, но и сфера очень серьезного бизнеса.

"Особенная стать"

Вместе с зоотехником конезавода "Рахат" мы идем по мягкой, рыхлой земляной дорожке загона-левады. Только что ее полили водой, а спустя четверть часа сюда выпустят молодняк. Небольшая разминка, а затем, после серии несложных упражнений, жеребят объединят в один табун с матками и погонят на пастбище, в предгорья – из соображений безопасности территория пастьбы строго ограничена, хотя и обширна, а за выпасом, помимо опытных конюхов, обязательно будут следить охранники – ведь некоторые "экземпляры" стоят сотни тысяч долларов.

...Табун входит в леваду. Лошади свободны и ведут себя естественно. Правда, чуть позднее мы узнаем, что те, которые уже выступали в заездах, очень нервозно реагируют на человеческий визг и свист – дают о себе знать ипподромные страсти. Но здесь все спокойно. Сразу обращаем внимание на серебристый лоск шерсти, на непривычно гладкие, глянцевитые копыта и сдержанный, благородный нрав. Ни мух, ни запаха, и вообще впечатление такое, что лошадок выкупали с шампунем. Оказывается, это действительно так, причем моют их не простым, а особым составом, который по специальным каталогам выписывают из Европы. И пьют животные не из местной речки (кстати, с достаточно чистой горной водой), а из специальных поилок, куда доставляется очищенная вода. Впрочем, потом, в ущелье, пастух позволил им напиться из родника. Он объясняет нам: животные настолько умны, что им не нужно показывать источник дважды, и о том, что делать нельзя, они также прекрасно помнят.

Разведение лошадей элитарных пород – занятие не только технологически сложное. По убеждению генерального директора Казахстанского жокей-клуба Галины Горшковой, это дело, которым могут заниматься только влюбленные в свою профессию люди. В свое время конезавод подбирал каждого специалиста не один месяц. Действительно, когда вы наблюдаете за тем, как этих лошадей моют или кормят, тщательность всех движений и действий порой кажется доходящей до абсурда. Зачем, казалось бы, чуть ли не носовым платком чистить ноздри, зачем обтирать копыта после каждой прогулки? Может быть, лошади обошлись бы и без этого, объясняют нам, но их владельцы рассчитывают на бережный уход, а кроме того, чистота и комфортное состояние – важные факторы их гармоничного развития.

Вырастить молодняк непросто. Кроме сугубо технических и ветеринарных знаний, конюху обязательно нужно обладать психологическим чутьем, а также знать особенности разных пород. Например, арабские чистокровные скакуны достаточно легко переносят палящий зной, как, впрочем, и холод, и снег, и мороз. "Они гораздо более адаптивны, чем другие", – говорят нам. "Англичане" же более взыскательны к погоде. Не случайно период обеденного зноя они проводят в своей конюшне. Как рассказывает Галина Ивановна, если во время прогулки на леваде солнце чересчур припечет, то эти лошади сами отправятся в свои "домики", а если вы будете им препятствовать – могут обидеться. Вообще же чистокровная верховая порода требует особенно внимательного и аккуратного ухода, но зато на ипподромной дорожке ее представитель может сторицей воздать вам за труды. Ахалтекинцы более других норовисты и импульсивны, и их энергия обязательно требует выхода – это также нужно учитывать. Словом, тонкостей много, уже не говоря о том, что каждый конь имеет свой индивидуальный характер, свою психологическую "систему ценностей", своих друзей и недругов как среди лошадей, так и среди людей.

Перед поездкой на завод, на ипподроме, молодого жокея при нас попросили объездить одну из лошадок. Все, на что его хватило, – несколько кругов по леваде. Затем внешне безобидный тулпар начал выделывать такие па, что наездник (заметим, довольно опытный!) едва удержался в седле.

Особая тема в разговорах заводчиков – болезни. Это область особого трепета заводчиков и постоянных треволнений. На стол специалистам завода каждый день ложится свежий отчет конюхов – какие отклонения в поведении лошадей, не было ли травм и царапин, как восприняли переход на новый корм и так далее.

Два уровня отечественного коневодства

Происходящее сегодня бурное развитие элитарного коневодства в Казахстане достойно особого разговора. Но, говоря о его успехах, специалисты обращают внимание на дисбаланс внутри отрасли в целом, который сложился в постсоветские годы. Во времена СССР коневодством управляло государство сообразно единой системной политике. Одни научные концепции, племенные разработки и конезаводы были ориентированы на мясо-молочное и тягловое ("народнохозяйственное") направление, другие – на элитарно-спортивное. После распада СССР все эти хозяйства начали разваливаться. В результате приватизации все потомство дорогих коней, которые были задействованы в советском спорте, оказалось в частных руках. Одни потомки знаменитых скакунов были проданы в Россию, другие пополнили частные коллекции. Участь колхозов, совхозов и конезаводов, которые разводили "традиционные" породы и занимались луго-пастбищным коневодством, оказалась еще более незавидной. К концу девяностых годов подавляющее большинство всего поголовья лошадей – более 80 процентов – было сосредоточено на частных подворьях. Там, где в домашнем хозяйстве находится всего три, пять или одна голова, племенная работа невозможна в принципе. В лучшем случае кобылу сводят к сельскому "бугаю", но какой он породы, чей он наследник и какое от него будет потомство – в этих вопросах разберется мало кто из аульчан. Научные разработки, селекционно-генеалогические схемы – все это исчезло из частных хозяйств. Как говорится, не до хорошего. Сегодня специалисты бьют тревогу по этому поводу, предлагая правительству и местным акиматам организовать хоть какие-то племенные работы в области традиционных пород. Однако сами хозяева в массе своей не понимают проблемы. Между тем качество генофонда падает. Для сравнения: в 1990 году Казахстан имел 9 процентов племенных лошадей, в 2001-м – только 1 процент.

Однако если "нижний", самый массовый уровень коневодства давно и, похоже, необратимо регрессирует в своем развитии, то элитарное коневодство в последние годы переживает небывалый подъем. Причем оно становится не только по-настоящему элитарным (судя по классу и цене скакунов), но и превращается в очень серьезный бизнес.

Некоторые фамилии отечественных коневладельцев у всех на слуху – это представители делового и политического истеблишмента. Например, Федерацию конного спорта возглавляет известный казахстанский предприниматель Александр Машкевич. В Южном, Восточном и Центральном Казахстане появилось несколько десятков частных конезаводов и племенных хозяйств, специализирующихся на разведении элитарных пород лошадей. Чаще всего их владельцами или акционерами выступают сами крупные коневладельцы. Всего таких заводов у нас, по некоторым данным, уже более тридцати, причем очень много новых появилось буквально в последние год-два. За несколько лет состоятельные коневладельцы завезли в Казахстан сотни лошадей чистокровной верховой английской, чистокровной арабской, ахалтекинской пород. Чтобы оценить, какие средства в это вкладываются, достаточно сказать, что на каждом из конезаводов содержится от 70 до 500 лошадей, а стоимость некоторых скакунов составляет миллионы и даже десятки миллионов долларов.

Конезаводы стремятся поставить селекционную и племенную работу на уровень современных мировых технологий. Приглашая толковых специалистов, уже работавших на ипподромах, знакомых с породой и знающих последние технологические разработки, они растят новые поколения потомков знаменитых скакунов. "Что особенно отрадно, эти конезаводы работают очень профессионально, – отмечает член-корреспондент Национальной академии наук РК, профессор Игорь Нечаев. – В Жамбылской и Алматинской областях появилось несколько десятков высокопрофессиональных племенных хозяйств по чистокровной верховой, арабской, ахалтекинской, донской породам. 97-й конный завод в Жамбылской области вырастил, помимо внука Абсента, еще много прекрасных ахалтекинцев. А еще там есть около 100 голов чудесных лошадей донской породы... Этот завод – единственное "гнездо", на которое мы можем сейчас опираться, чтобы не потерять вообще донскую лошадь, подобно тому, как Казахстан в свое время потерял целый ряд других пород, например рысистую".

Оценивая общее состояние элитарного коневодства в стране, можно констатировать, что и конный спорт вообще, и разведение дорогих пород лошадей в Казахстане полностью перешло в частные руки. Под патронаж богатых частных коневладельцев уходит и племенная наука – собственно, она главным образом теперь и обслуживает их нужды.

Предмет фанатизма и бизнеса

Понятно, что такое количество конезаводов с высочайшим качеством ухода и селекционной работы возникло не случайно. Существует рынок, где есть определенный спрос и вращаются очень приличные деньги. Элитарное коневодство – это как предмет фанатизма и поклонения одержимых людей, которые за прекрасного коня могут отдать десятки и даже сотни миллионов долларов, так и область серьезного бизнеса. Основные отличительные черты этого бизнеса, присущая, кстати, не только Казахстану – внешняя закрытость и "клубность". Не всякий заводчик и не всякий профессионал имеет доступ в этот удивительный мир, многим неискушенным людям со стороны кажущийся непонятным и странным.

Не так давно казахстанские заводчики элитарных пород лошадей создали жокей-клуб – добровольное объединение типично английского клубного типа. Минимальный размер разового взноса его членов составляет 25 тыс. долларов. Отсюда можно судить о материальном уровне и социальном статусе участников клуба. За неполные два года своего существования клуб выкупил и полностью отремонтировал Алматинский ипподром, который за годы "постперестройки" пришел в полное запустение (например, в хозяйственных и служебных зданиях оставались только несущие стены). Теперь жокей-клуб, как владелец ипподрома, выступает организатором многочисленных конно-спортивных соревнований, главным образом классических европейских видов скачек. Он же содержит конюшни ипподрома, финансирует персонал.

Элитарное коневодство – это очень затратный и протяженный по времени бизнес. Во-первых, сами лошади стоят больших денег. Представить себе объем этого рынка не так просто, но приблизительные оценки существуют: так, за 2002 год казахстанские коневладельцы приобрели за рубежом около 30 скакунов. Причем чистокровная или чистопородная лошадь, имеющая хорошую родословную и высокие спортивные данные, на мировом рынке редко стоит менее 1 млн. долларов. Во-вторых, уход, содержание, воспитание, подготовка к скачкам и участие в них – это тоже серьезные затраты. Только "физическое" содержание одной лошади, как нам пояснили на конезаводе "Рахат", обходится не менее чем в 2 тыс. долларов в год. На "Рахате" около ста лошадей. Перед скачками обязательно нужна генетическая идентификация – ее конезаводчики пока проводят в России, и тоже недешево. Есть и множество других расходов – уход, тренировка, многочисленные перевозки. Выращивание от годовалого до двух–четырехлетнего возраста, когда лошадь уже может выступать в гладких скачках и показывать результаты, обходится в 10–30 тыс. долларов.

На другой чаше весов лежат прибыли конезаводчиков и владельцев животных, которые также довольно существенны. Данных о том, сколько лошадей продается на внутреннем рынке конезаводами и коневладельцами, нигде нет – это частная коммерческая информация. Но есть примеры, по которым можно судить о масштабах и объемах этого бизнеса. Так, случка с жеребцом-производителем элитной родословной может стоить 50, а может (если говорить о мировой практике) и 500 тыс. долларов. В последние годы среди обеспеченных казахстанцев стало хорошим тоном дарить на юбилеи, чествования и свадьбы дорогих породистых скакунов с хорошими родословными. Как правило, их приобретают на конезаводах, и самый скромный подарок такого рода может обойтись в 20–40 тыс. долларов. Самые недорогие – кони местных улучшенных пород – редко стоят ниже 4–6 тысяч, причем именно эти животные и пользуются сейчас стабильным спросом в региональных племенных хозяйствах. Они обычно с успехом используются в национальных конных состязаниях, которые стали престижным элементом любого крупного местного праздника. Выставление на аламан-байгу, кунан-байгу или жоргу заведомо слабых животных будет расценено как очень дурной тон, поэтому местные организаторы скачек, которыми часто выступают акимы, стараются не скупиться на лошадей. Впрочем, в регионах поставщиками лошадей для этого часто выступают собственные племенные хозяйства.

Бывают у коневладельцев и типично профессиональные сделки на международном рынке, которые могут принести конезаводчику очень серьезную прибыль. Так, один из конезаводов несколько лет назад приобрел жеребца-производителя за 1 миллион 300 тыс. долларов. После того как этот скакун показал превосходный результат в соревнованиях, американский заводчик перекупил его уже за 14 миллионов. Причем, как утверждают специалисты, эта лошадь в дальнейшем может показать такие результаты, которые поднимут ее стоимость еще в несколько раз.

В целом закрытость и клубность снимают многие проблемы в элитарном коневодстве, как бы отгораживая его от других отраслей животноводства, а сам рынок – от посторонних глаз и нежелательных разговоров. Здесь свои правила и ценности. Но если говорить об общем развитии, которое оценивается международными выставками и спортивными результатами, то пока Казахстану откровенно нечем похвастаться на фоне других "конных" держав, например, Австралии или Великобритании. Одна из проблем, по мнению специалистов, состоит в том, что селекционная, племенная работа и конезаводы сосредоточены в руках разных владельцев, поэтому здесь нет системности и сложился полный разнобой. Каждый хозяин действует исходя из своих принципов и пристрастий. А надо бы создать ассоциации коневодства – чистокровного верхового, арабского, ахалтекинского, по примеру других стран, где такие организации добровольно образовали коневладельцы, с тем чтобы следить за чистотой породы и качеством селекции. Без ведома этих ассоциаций, например в Англии, "физически" невозможно ни купить, ни продать ни одной лошади – все коневладельцы действуют только через них. И это оправданно: эксперты на научном уровне анализируют все генеалогические линии, контролируют чистоту породы, ведут перспективный научный анализ тех или иных линий. Собственно, во многом благодаря именно этому, а не технике ухода и кормлению (на наших экологически чистых кормах лошади развиваются лучше) зарубежными заводчиками достигаются высочайшие спортивные результаты.

По мнению Галины Горшковой, должно пройти еще несколько лет, прежде чем выращенные в Казахстане скакуны элитарных пород начнут показывать действительно достойные результаты. Пока еще не воспитан и не выращен молодняк, не отобраны лучшие генеалогические ветви – то есть наше элитарное коневодство эволюционирует, развивается. Впрочем, есть и другое мнение, которое говорит о том, что на первом плане у частных конезаводов сегодня стоят текущие интересы бизнеса. Благо, рынок элитарных скакунов в Казахстане только начинает расти, а деньги, которые он способен привлечь на фоне роста экономики и стабильного развития всех бизнесов, выглядят более заманчиво, чем перспективы показать высокие спортивные результаты.

Но самое главное в нашем элитарном коневодстве, конечно, не это. Казахстан как "конная" держава рано или поздно все равно заявит о себе, в этом нет сомнений. Главное – это то, что в среде нашей городской казахстанской элиты интерес к лошадям становится достаточно массовым явлением. А это уже вселяет надежду на то, что процесс пресловутой "асфальтизации" сознания так называемых "новых казахстанцев", который так огорчал многих представителей старшего поколения, будет остановлен. Потому что в нашем случае интерес к лошадям – это не просто имидж или спорт, но и возвращение к истокам, к исконному, тому, что в каждодневной суете многими было незаслуженно забыто.

№16 (103) 26 августа - 8 сентября 2003