Узбекский правозащитник "сознался" под пытками

Коллектив лондонского бюро IWPR

Узбекского правозащитника Руслана Шарипова, приговоренного в августе к пяти с половиной годам тюрьмы, пытали пока он не признал себя виновным в мужеложстве. Милиция также угрожала ему физической расправой.

13 августа суд признал 25-летнего Руслана Шарипова виновным по трем пунктам обвинения, в том числе – мужеложство (которое все еще считается в Узбекистане уголовным преступлением) и совращение малолетних.

Приговор был вынесен на основании признания самого Шарипова. За пять дней до этого Шарипов неожиданно отказался от услуг своего адвоката и признал себя виновным по одному пункту обвинения – "мужеложство".

5 сентября, находясь в ташкентской тюрьме в ожидании отправки в колонию, Шарипов направил письмо на имя Генерального секретаря ООН Кофи Аннана, в котором заявляет, что "признание" было получено у него под пытками.

"Находясь под следствием в Мирзо-Улугбекском районном отделе внутренних дел, я подвергался пыткам и невероятному психологическому давлению с целью вынудить меня сознаться в преступлении, которого я не совершал", – пишет он.

По словам Шарипова, давление на него усилилось после того, как трое молодых людей, выступавших свидетелями обвинения, запутались в своих показаниях при перекрестном допросе. "Именно поэтому со мной стали обращаться особенно бесчеловечно на самом важном этапе судебного разбирательства, невзирая на то, что я мог рассказать о перенесенных пытках своим адвокатам, или выступить с обличением в суде".

По законодательству Узбекистана, для вынесения обвинительного приговора в суде достаточно письменного признания вины со стороны обвиняемого. По мнению юристов-правозащитников, это приводит к вынесению несправедливых приговоров. Существуют многочисленные документальные свидетельства физического принуждения обвиняемых к даче признательных показаний.

В своем письме Шарипов пишет о том, что следователи старались пытать его таким образом, чтобы не оставлять видимых следов на теле. "Они применяли такие методы пыток, которые не оставляют заметных физических следов", – пишет он. В частности, Шарипову надевали противогаз и впрыскивали под маску состав, от которого он начинал задыхаться.

"Я не мог больше вынести этих и других пыток – я описал лишь некоторые из них", – пишет Шарипов, приводя поименный список сотрудников милиции, издевавшихся над ним.

"Мне говорили, что меня все равно посадят, поэтому мне лучше делать все, что мне скажут. Тогда, говорили они, я сокращу себе срок заключения, сохраню себе жизнь и здоровье".

В конце концов, Шарипов подписал признание. "Они предупреждали, что адвокаты сделают свое дело и уйдут, а я останусь в их полной власти. После всего, что они надо мной творили, я был вне себя от ужаса. А в дальнейшем они мне сулили ужасы еще более неописуемые, о которых я даже не могу говорить".

"А еще я боялся, что они могут причинить вред моей матери, брату и моим адвокатам".

Далее Шарипов пишет, что накануне его выступления с признательным заявлением в суде ему продиктовали текст записки на случай "самоубийства". "Я написал под диктовку свое "последнее заявление", где писал, что расстаюсь с жизнью добровольно и прошу в моей смерти никого не винить. Мне разъяснили, что если я что-либо расскажу в суде, или сделаю что-нибудь не так, как надо, я "покончу жизнь самоубийством"".

IWPR обратился за разъяснениями в МВД. В управлении по борьбе с терроризмом – а именно оно расследовало дело Шарипова, хотя обвинение было предъявлено по статье "мужеложство" – отрицают факт применения к Шарипову пыток.

"Я вам ответственно заявляю – Шарипова никто и пальцем не тронул. На него даже не повышали голос во время следствия", – заявил высокопоставленный чиновник управления Олег Биченов.

"Жалобы на пытки – это трюк, на который подсудимый обычно идет по совету адвокатов".

Биченов, таким образом, опровергает применение пыток не только к Шарипову, но и вообще ко всем подследственным в Узбекистане. Однако у независимых наблюдателей имеются многочисленные документальные свидетельства обратному.

По данным местных и международных правозащитных организаций – в частности – "Хьюман райтс уотч" (ХРУ) – правоохранительные органы Узбекистана постоянно и систематически использует побои и пытки для получения у подследственных признательных показаний, как по политическим, так и по заурядным уголовным делам.

"Выбивание у подследственных признаний под пытками является обычным делом в Узбекистане, – говорит специалист ХРУ по Центральной Азии Акейша Шилдс, – Но на этом их страдания не заканчиваются. Пытки затем продолжаются в пенитенциарной системе в виде побоев и одиночного заключения".

Шилдс не сомневается в том, что Шарипов пострадал за свою правозащитную деятельность. "Он, не жалея сил, постоянно боролся за права других людей – и поплатился за это".

"Международное сообщество не имеет права бросать Руслана Шарипова на произвол судьбы".

16 сентября Шарипов предстанет перед ташкентским городским судом, где будет рассматриваться его апелляция.

"После того, что со мной творили в районном отделе милиции я теперь боюсь собственной тени, вздрагиваю от каждого шороха, содрогаюсь от скрипа двери камеры, – пишет он из заключения, – Но теперь, по крайней мере, я надеюсь, мне не придется по их милости стать инвалидом, или "покончить с собой"".