Моя партия – это мой народ

Беседовал Б. Марипов

Интервью с Адаханом Мадумаровым, депутатом ЗС ЖК КР

- Адахан Кимсанбаевич, начнем с вопроса о перемещении памятника Ленину, наделавшего столько шума в парламенте. Так стоило ли вообще его трогать?

- Все зависит от уровня культуры общества. В данном вопросе речь идет не столько о самом переносе памятника Ленину, сколько о грубейшем нарушении Закона КР. Когда премьер-министр говорит о том, что это несущественный закон, то это как раз и является прецедентом. Я тогда попросил составить список существенных и несущественных законов, чтобы не терять зря время на обсуждение несущественных законов. И когда правительство будет направлять на наше рассмотрение законы, пусть в конце также указывает, какой это закон: существенный, не очень существенный или нисколько не существенный. Существенный ли это закон или несущественный, но это Закон, и он должен соблюдаться. Если само правительство нарушает этот принцип, тогда и общество ни к чему хорошему не придет.

Многие противники памятника Ленину говорят, что правительство правильно сделало, когда убрало памятник с главной площади столицы, что его давно надо было убрать. Многие даже были против перестановки памятника на новое место - по их мнению, его вообще надо было на свалку отправить. Я тогда привел пример: в Берлине по сей день стоит памятник советским танкам, немцы очень бережно относятся к нему, он в блестящем состоянии. И речь, которую произнес маршал Жуков во время безоговорочной капитуляции Германии, позолоченными буквами выбита на граните и сохранена в отличном состоянии до сих пор. Другой пример. В столице Финляндии – Хельсинки на Сенатской площади стоит памятник не Маннергейму, а русскому царю, который завоевал Финляндию и присоединил к России. Напротив, у Финского залива, стоит памятник русской императрице. Финны говорят, что это их история - хорошая или плохая, но история. Кроме того, эти монументы очень хорошо вписываются в архитектурный ансамбль Сенатской площади, и финны не представляют ее себе без них. А у нас, у кыргызов, сегодня - Ленин, завтра - вот эта непонятная женщина, стремящаяся непонятно куда. Послезавтра возникнет другой замысел – заменят и ее. Когда мы говорим о государственности, необходимо помнить, что истинную государственность наша республика обрела после Великой Октябрьской социалистической революции. Убрав памятник Ленину, мы похоронили 70-летнюю историю нашей республики. Так, что нашей государственности не 2200, а 2130 лет.

- По инициативе депутатов был также рассмотрен вопрос о социально-экономическом положении в республике. Вы удовлетворены ответами правительства?

- Абсолютно нет. Поскольку многие, даже так называемые умеренные депутаты заявляли, что все статданные о социально-экономическом положении республики далеко не соответствуют реальности. Правительство утверждает, что рост ВВП у нас составил 5,4%. Это неправда. Очень рельефно описал элементарное несоответствие статистических данных по производству мяса реальным показателям наш уважаемый депутат Бейшенбек Акунов. Математические расчеты у нашего правительства сильно хромают, может быть, из-за того, что там собрались очень хорошие математики, физики и юристы?

Социально-экономическое положение нашего государства сейчас весьма плачевное. Знаете, у правды может быть три стадии: первая, когда она известна лишь одному человеку; вторая, когда эта правда известна не только одному, но и его окружению; и третья, когда она становится очевидной для всех. О том, что у нас плачевное социально-экономическое положение, не стоит и говорить - это очевидно: достаточно выехать за пределы Бишкека на 25–30 км. Самый дерзкий ответ, который я услышал от правительства: "Было бы кощунственно не доверять данным Нацстаткома". Во время каникул мы объехали ряд районов и видели своими глазами, как там обстоят дела. Жители этих глубинок не были подготовлены к нашей встрече, как обычно готовятся к встрече с Президентом и его делегацией - они были в простой старой одежде, у них было далеко не праздничное настроение, и говорили они нам ту правду, которая имеет место сегодня.

Нестыковка получается и в отношении Указа Президента о 15%-ном повышении заработной платы, потому как в этом случае не учитываются возможности Минфина выполнить этот Указ. В нем говорится, что он вступает в силу с первого апреля, а Минфин планирует его реализацию только с третьего квартала.

- Адахан Кимсанбаевич, и все же, при всей доставшейся на его долю критике, что в работе нашего правительства, на Ваш взгляд, достойно похвалы?

- Достойно похвалы то, что по сравнению с предыдущими годами внимание Правительства нацелено на те районы, которые претерпели катаклизмы. В этом отношении чувствуется оперативность. Тем не менее, нынешнее правительство - самое слабое за всю историю суверенного Кыргызстана, поскольку отсутствуют в его работе слаженность и командное управление. В правительстве не знают, что творит правая рука и что творит левая. Существует разобщенность между министерствами. Если раньше такая разобщенность была между парламентом и правительством, то сейчас она появилась и между министерствами. Нет единодушия, каждый министр занимается только своим делом - у них отсутствует понятие коллективной ответственности. Здесь сыграла свою роль личность нынешнего премьер-министра Николая Танаева. Он не смог объединить в единую упряжку амбициозных министров, чтобы они могли прислушиваться к его мнению. Трудно назвать какие-то позитивные моменты в работе нашего правительства. Даже если они и есть, то тот факт, что оно нарушает законы, полностью их перечеркивает.

- Этот год богат на праздники: 125-летие столицы, 2200-летие государственности, День независимости, II Всемирный Курултай кыргызов. Являются ли они для Вас знаменательными датами?

- Они не являются для меня знаменательными. Я ни в одном мероприятии не принимал участия. Самое смешное, что на этом Курултае приняли Демократический кодекс. Существенный вопрос: кто определил статус этого Курултая? Тем более, если учесть, что в соответствии с Указом Президента, из 300 участников этого Курултая 150 человек приехали из-за рубежа. Как-то кворум не получается. Или у нас иностранные граждане имеют право принимать какие-то нормативные акты в нашей республике? В этом случае имеет место грубейшее нарушение Конституции. До сих пор нет вразумительного ответа на вопрос о статусе этого Кодекса: кто будет нести ответственность за его нарушение, где это предусмотрено? Или это очередная декларация типа: "Кыргызстан – страна прав человека"? Прошедший Курултай - это очередное "мясоедство" и "сабантуйство", и ничего хорошего для простых граждан он не дал. Сегодня не время заниматься организацией тоев. Сейчас надо заниматься социально-экономическими проблемами.

Мы получили информацию, что собираемость налогов в этом году как никогда высока. И в то же время недофинансирование защищенных статей бюджета у нас как никогда отстает. Куда делись эти собранные налоги? Есть все основания полагать, что они были потрачены на организацию этих сабантуев. Пусть тогда людям скажут правду: "спасибо вам за то, что вы собрали столько-то денег, мы на них купили столько-то лошадей, покушали, угостили наших соотечественников, которые живут за рубежом и не хотят возвращаться обратно".

Не совсем понятно, когда они, как артисты, плачут на берегу Иссык-Куля, моют его водами лицо. Кто им запрещает возвращаться? Или они плачут, видя, как мы живем? Мне кажется, нет у них никакого патриотизма. Многие задают вопрос, смогут ли они помочь Кыргызстану? Мой ответ: "Нет". Я пока не видел кыргызов, живущих за рубежом, с миллионными капиталами. Они любят рассказывать нам о том, как мы быстро меняемся, как процветаем. Но такое актерство уже начинает надоедать.

- В повестке Законодательного собрания сейчас дожидаются своего рассмотрения законопроекты, мнение о которых мы хотели бы узнать. Выскажитесь, пожалуйста, хотя бы вкратце, по предлагаемым поправкам в Избирательный кодекс.

- Избирательный кодекс мы обсуждали вдоль и поперек. Есть моменты, по которым власть никак не хочет пойти нам навстречу. Например, что касается прозрачности выборов для того, чтобы вернуть доверие наших граждан. Сейчас ведь многие, даже очень образованные люди считают, что не имеет смысла ходить на выборы, потому что все будет так, как захочет власть. Подобная аполитичность возникает, в первую очередь, из-за недоверия к власти. Наши люди не уверены, что могут управлять государством через свои представительные органы, потому что знают, что там будет сидеть тот человек, на которого укажут сверху. Если еще года два-три назад хоть какая-то надежда была на то, что что-то изменится, то с каждым годом эту надежду все больше топят и топят. В этом году оставшийся уголек надежды окончательно угас. Сейчас в кулуарах ведутся разговоры об очередном референдуме, на котором будет ставиться один вопрос. Можно предположить, какой. Доживем - увидим. Пока раскрывать имеющуюся информацию не хотелось бы. У чекистов есть такое понятие, как "будирование вопроса"; наверное, это тот самый случай – проверка реакции общественности.

Вы, вероятно, заметили, что каждая область отдельно, по-своему, отмечает Год государственности. Как будто у нас теперь штаты суверенные. Эстафету принял Бишкек - и пошло-поехало по областям. Теперь нужно посмотреть, как поведут себя областные князья, по какому сценарию будут проходить эти тои. Ведь кыргызская политика делается на различных тоях, сабантуях, во время поедания чучуков и т.д. Разговор, который ведется на этих сабантуях, и определяет политику нашего государства. Поэтому невозможно предсказать, как мы будем развиваться дальше. Хотя последние телодвижения власти в сторону презентаций говорят о том, что идет определенная подготовка.

- Как Вы относитесь к налогу на недвижимость?

- То, что мы подняли планку до 500 тысяч сомов, создало определенную защиту социально-уязвимой части населения. Если раньше для производственных объектов правительство просило 3%, то мы снизили эту цифру до 0,95%. Это тоже победа оппозиции. Мы пресекли желание правительства передать оценочным комиссиям при райгособладминистрациях полномочия по оценке недвижимости. На наш взгляд, эти функции должны быть у независимых оценщиков, потому что и в этом необходима конкуренция. Любой руководитель хочет, чтобы во вверенной ему территории собралось как можно больше налогов. Исходя из этого, они могут, каждый по-своему, оценивать недвижимость. В новом Трудовом кодексе они заложили такую инициативу с учетом потребительской корзины той или иной местности. Тут нонсенс получается: потребительскую корзину устанавливает парламент, причем ее размер одинаков по всему Кыргызстану. На недвижимость необходимо смотреть двояко, чтобы не погубить те предприятия, которые еще не встали на ноги. Мы не можем равняться по налоговому законодательству на Запад, европейские государства, США, поскольку у них уже давно существуют установившиеся правила игры. А наши бедные доморощенные предприниматели чувствуют себя уже богатыми, если вдоволь накормили свою семью. По сравнению с казахскими предпринимателями наши местные, считающие себя богатыми,- никто. Исходя из этих соображений, мы должны предоставить все возможности для честного труда наших предпринимателей. Условно говоря, если у человека есть корова, которая отелилась, то государству не нужно спешить забирать теленка - стоит подождать год-два-три. И когда у него появится пять-шесть коров, тогда государство вправе претендовать на одну из них. Здесь есть и политическая сторона вопроса, и другое - а именно: боязнь того, что вдруг этот человек завтра станет богатым и непослушным. Государство стремится держать предпринимателей на поводке. Несмотря на то, что налог на недвижимость - это нужный налог, он очень опасен в условиях Кыргызстана.

- Если говорить о будущем Кыргызстана, то каким Вы его видите?

- Это самый трудный вопрос. Прогнозы – неблагодарное дело. Я бы не хотел их делать, ибо они сбываются. Помните, на одном из заседаний Законодательной палаты, я сказал: "Уважаемые коллеги, если вы поддерживаете это предложение, то я вас всех приглашаю дружно прийти и проголосовать на очередном референдуме". Адвокаты нынешней власти тогда издевались надо мной: "О каком референдуме ты говоришь, откуда ты знаешь, что собираются делать?". Но ведь действительно настал день, когда мы все дружно пошли голосовать на референдум. Я не хочу делать какие-то прогнозы, но могу сказать одно: у нас сейчас очень тревожная ситуация. Президент сейчас не может прямо заявить о том, что не пойдет на следующие выборы. В то же время чувствуется, что у него есть желание остаться на еще какой-то срок и довести "начатое дело до конца". Он "переживает" за судьбу государства, и если он заявит, что остается, то начнутся большие политические катаклизмы между оппозицией и так называемой "позицией", а если скажет: "Не пойду",- то между теми людьми, которые нога в ногу идут в светлое будущее в стенах Белого дома. Борьба оппозицией - это понятно, но странно, когда единомышленники начинают бороться за определенное место в нашем государстве. Так что очень трудно сейчас говорить о будущем.

- Консолидации оппозиции пока не произошло, новые лица тоже пока не обозначились. Зато в другом лагере царит заметное оживление: появился партийный конгломерат из 4-х партий под знаменем "Алга, Кыргызстан"… Что нужно сделать для того, чтобы и в политике были в полной мере представлены интересы всех слоев населения?

- В нормальном обществе каждому человеку, каждой партии создают равные условия. В нашем обществе, когда все живут по законам джунглей, равных условий не ждите - никто не даст их вам. На мой взгляд, вот это объединение четырех партий, неизвестных для меня, мало что дает. К сожалению, у нас все условия для нормального развития политических партий и групп после недавнего референдума уничтожены. И заявлять о том, что какая-то партия поддерживает курс нынешней власти - это последний крик наших политических партий. Я уже предполагаю, какие высказывания последуют в мой адрес после этих слов. Сегодня в Кыргызстане существует около 40 политических партий - это абсолютно непонятное и ненормальное явление. По сути, сегодня у нас есть только три партии: партия власти, партия народа, которая говорит на языке народа и к которой можно отнести коммунистическую, социалистическую и социал-демократическую партии, и третья – это "выжидательная" партия, скорее всего, претендующая на роль руководящей. Хотя такие "выжидательные" личности есть как с той, так и с этой стороны. Они более опасны, нежели самые ярые оппозиционеры. Не зря Юлий Цезарь говорил, обращаясь к богу: "Защити меня от друзей, а с врагами я сам разберусь".

- Каков Ваш прогноз относительно грядущих выборов? В какой мере в него попадут независимые от исполнительной власти депутаты?

- Тут надо смотреть с позиции того, насколько избиратели того или иного округа подкованы в плане политическом и социальном. Если избиратели достаточно политически подкованы и понимают все то, что происходит, то, несмотря ни на какие нажимы и угрозы власти, тем более, что это власть уходящая, областные чиновники не будут так трепетно бороться, как боролись на предыдущих выборах, поскольку после выборов хозяин оставался. Попасть в немилость этого хозяина означало поставить крест на своей политической карьере. Сейчас они будут придерживаться выжидательной позиции. Выборность айыл-окмоту ослабила ту мощь, которой владела власть, и теперь все зависит от того, насколько эти личности независимы. Во время выборов все кандидаты очень хорошие. Все ратуют за народ, все смелые. Но как только они получают мандат, депутатское кресло в зале Жогорку Кенеша - их как будто подменяют. Я больше склоняюсь к тому, что в парламенте должны сидеть профессиональные политики, независимо от того, какие у них взгляды, а не наполовину бизнесмены или чиновники. Есть другой момент. Уходящая власть всячески будет пытаться укрепить ряды парламентариев своими людьми. Эта тенденция уже идет. Мы это чувствуем. Поэтому тут пойдет борьба не между кандидатами в депутаты, а борьба между народом и властью. Если в парламент попадет больше людей, которые ведут независимую политику, значит, можно говорить о цивилизованной смене власти. Если туда попадут люди посредством административных ресурсов, через подкупы, море водки и горы мяса, то это уже другой вопрос. Однако главный и решающий фактор исхода выборов - это воля народа.

- Недаром говорят: "Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу, кто ты". Адахан Кимсанбаевич, Вы личность в республике очень известная, скажите, у Вас есть друзья и кто они?

- "Друг" по кыргызски "Дос". Дос – это одно из тысячи имен аллаха. Это имя святое. И называть кого-то этим именем мне очень тяжело. Но друзья есть. Без них, как и без врагов, нельзя. У них разные интересы, разные политические взгляды, среди них есть и единомышленники. Есть корпоративные друзья, то есть те, которые собираются в определенный момент жизни и решают какой-то насущный вопрос. Порешили - и на этом разошлись. Однако говорить о друзьях в том смысле, который заложен в слове "Дос", повторюсь, это очень тяжело. Не зря я привел цитату из Цезаря.

- Адахан Кимсанбаевич, Вы до сих пор не входите ни в одну партию. Хотя, думается, многие партии желали бы видеть Вас в своих рядах. Когда Вы определитесь со своей партийной принадлежностью? Или, быть может, собираетесь создать свою партию?

- Я не собираюсь создавать свою партию, потому что считаю это неактуальным. В классическом понимании "партия" – это очень кропотливое дело. Что касается принадлежности к партии. Я хочу прожить свою жизнь согласно своим принципам, мировоззрению. По своему характеру я не могу быть заключенным в определенные рамки. А в партии определенный устав, нарушение которого предусматривает коллективную ответственность. А я из тех, кто привык отвечать за свою личную деятельность, а не за деятельность своих соратников. Еще в 1996 году я говорил, что моя партия – это мой народ, а это самая большая и честная партия. Но могу сказать, что мне импонируют позиции коммунистической, социалистической и социал-демократической партий. У меня были предложения вступить в некоторые партии, особенно их было много в 2000 году, накануне выборов. Но я предпочитаю оставаться самим собой.

- Пойдете ли Вы на президентские выборы?

- Как-то в интервью газете "Агым", отвечая на подобный вопрос, я сказал, что наш народ не поймешь. Когда кто-то "круто" высказывается о тех вещах, которые происходят, он говорит: "Надо бы остепениться этому человеку, надо быть ему чуточку посолиднее". Как только принимаешь эти замечания во внимание, начинают задаваться вопросы: "Почему же этот человек начал осторожничать?". Если я скажу, что буду баллотироваться, то многие читатели расценят это как преждевременное заявление. Если я скажу, что не буду баллотироваться, то те же читатели подумают, что я испугался. Давайте подождем, потом увидим. Могу сказать лишь одно: сегодня я готов решать любую поставленную народом задачу, нести любую ношу.

- Есть ли еще что-то, о чем бы Вы хотели сказать?

- Меня постоянно мучает вопрос: почему наш народ становится все более инфантильным с каждым годом? Неужели власть настолько запугала его? День ото дня становится все меньше и меньше людей, которые готовы бороться за судьбу, за будущее нашего государства. Большая часть интеллигентных людей сдает свои позиции, другая часть становится более агрессивной. Это очень опасно. Это меня беспокоит. Я недоволен и тем, что в стенах парламента многие мои коллеги, понимая суть проблемы, в последний момент уходят в сторону, сдавая свои позиции. Это очень настораживает.

- Недавно погиб Ваш помощник Мааданбек. Как Вам без него?

- Мааданбек был мне не только помощником. Он был для меня самым верным человеком, моей правой рукой. Он пришел ко мне выпускником - в итоге мы проработали вместе много времени. За время нашей совместной работы он очень сильно вырос в профессиональном, личном плане. Работу он выполнял безупречно. Мааданбек год назад женился и ждал первенца. К сожалению, не дождался. Он так любил жизнь. Любил бывать на своей малой родине в Нарыне.

Он стремился во всем подражать мне, даже в одежде, наши голоса путали по телефону, и это ему очень нравилось. Он был великолепным человеком. Для меня эта потеря невосполнима. Конечно, я всегда буду держать связь с его родителями. Они прекрасные люди. Его супруга, Аселя, переживает самые тяжелые дни своей жизни.

Не могу себе простить того, что ведь я мог предотвратить эту трагедию, просто не разрешив ему поехать, когда он отпрашивался. Он просил 3–4 дня, чтобы съездить на Иссык-Куль. После гибели Мааданбека, буквально на третий-четвертый день, ко мне стали приходить его и мои знакомые, чтобы попытаться занять его место. Меня это очень задело. Я им тогда сказал, что Мааданбек поставил очень высокую планку в своей работе. Вряд ли они смогут ей соответствовать. Должно пройти какое-то время, прежде чем кто-то сможет занять его место.