СССР, СНГ, ТС, ЕврАзЭС, ЕЭП - что дальше?.

Новая организация с несколько пространным в смысловом плане названием "Единое экономическое пространство", как известно, состоялась. Вопреки некоторым осторожным ожиданиям накануне ялтинского саммита, связанным в первую очередь с позицией Украины, во вторую - с очень уж быстрыми темпами ее формирования. И хотя аббревиатура ЕЭП еще пока режет слух, тем не менее обозначаемое ею явление стало реальностью. СНГ, кстати, тоже сначала звучало как какая-то ересь, памятна вызвавшая большой отклик в обществе шутка на КВН в 1992 году о сборной команде бывших республик Союза, выступающей на Олимпиаде "с флагом СНГ на палочке". Ничего, пошло второе десятилетие, как эта аббревиатура живет с нами (или по крайней мере существует). Привыкнем и к ЕЭП. Вопрос в наполнении, которое будет в нем.

Что, собственно, вызывает осторожное отношение к новой структуре? Наверное, несколько вопросов, разной степени сложности и глубины. Во-первых, непривычно быстро создано ЕЭП. Если исходить из любимого сравнения всех интеграционных процессов на постсоветском пространстве с формированием единой Европы, то это просто сверхскорое рождение. Но даже если смотреть на ЕврАз-ЭС, то ЕЭП народился очень быстро (исходя из тезиса, что ЕврАзЭС вырос из Таможенного союза). Может быть, твердая воля в политике и способна активизировать интеграционные процессы с большой скоростью, но такого до сих пор в СНГ не было. Отсюда и некоторая растерянность. Кстати, говорят, что в нормативном базисе, закладываемом сейчас в ЕЭП, очень много от ЕврАзЭС.

Вызывает осторожность и политико-географическая конфигурация нового объединения. В целом тот же ЕврАзЭС, только с Украиной - но без Киргизии. Вроде бы понятно - экономический потенциал двух этих стран несопоставим, и приоритетность одного из них в качестве союзника для нового объединения очевидна. Но в том то и проблема, что хорошо известно очень непростое отношение к новой идее на Украине. Некоторые казахстанские эксперты в частных беседах считают, что пересилила негативное отношение к ЕЭП на Украине только потенциальная возможность с его помощью успешнее решать широко известные проблемы с Россией по поводу пользования ее газом и нефтью. Но если эта точка зрения справедлива, то можно ли говорить о прочности новой структуры? А если несправедлива, то неизбежен другой вопрос - что же тогда заставило Киев, традиционно очень осторожно относившийся к любой интеграции восточнее Донбасса, вдруг вступить в ЕЭП? Не намерение же закупать зерно в Казахстане - это и на двустороннем уровне вполне решаемо.
Вопрос украинских мотивов в ЕЭП - один из самых неясных до сих пор. Кроме самых общих фраз, пока ничего слышно не было.

Интересно, что и восприятие рождения новой структуры в обществе и в СМИ пока довольно вялое. Во всяком случае, не соответствующее официально заявленным масштабам и целям. Например, ведущие электронные СМИ России в последние три дня больше времени уделяли российско-киргизским договоренностям. Бишкек явно очень рад урегулированию важной для него проблемы с трудовыми мигрантами-киргизами в России. Неясно, стало ли это подарком от Москвы к недавнему юбилею государственности или своего рода компенсацией за неучастие Бишкека в ЕЭП. Или еще проще - за военную базу. Вот такие отношения и такое сотрудничество вопросов не вызывают, здесь все ясно.

С единым же пространством есть еще одно замечание. На сентябрьском заседании правительства Казахстана по поводу ЕЭП было замечено, что целями нового межгосударственного объединения декларируются создание условий для развития торговли и инвестиций между государствами-участниками, развитие предпринимательской деятельности, интеграция и наращивание экономического потенциала государств-участников; в рамках ЕЭП предполагается осуществление "четырех свобод": передвижения товаров, услуг, рабочей силы и капиталов. Все это замечательно, но все те же цели лежат в основе идеологии Евр-АзЭС. Так в чем же разница? В новом составе участников? Круг вопросов замкнулся.

Президент Путин, выступая перед членами российского правительства по поводу нового соглашения, отметил, что оно подразумевает "новый механизм принятия решений". Поскольку участникам соглашения необходимо координировать деятельность в области энергетики, транспорта и тарифов, все "были уверены, что сделать это можно, создав единый регулирующий орган". Но создание межгосударственного органа для этого в момент, когда в странах - его членах еще далеко не завершены внутренние реформы в этих сферах, выглядит несколько поспешным.
№37 за сент. 2003