Последний взлет "Пахтакора"

Светлана ИВАНОВА

ПАМЯТЬ

В прошлой нашей советской жизни, как известно, авиакатастроф не было: все данные по ним строжайшим образом засекречивались и ходили на уровне слухов. О трагедии 11 августа 1979 года тоже никто бы мог не узнать, если бы ее жертвой не стала целая футбольная команда ташкентского "Пахтакора". Мы попросили рассказать о том трагическом дне 11 августа Олега Якубова, журналиста-международника и писателя, который должен был лететь вместе с футболистами команды "Пахтакор" одним рейсом в Минск, но чудом избежал гибели благодаря всего минутному опозданию на самолет.

СУДЬБА

– Дело в том, что в середине 70-х я стал президентом Федерации спортивной прессы Узбекистана. Фактически футбол был партийным видом, поэтому даже график моих командировок составлялся с учетом футбольного календаря "Пахтакора". Это своего рода преамбула к тому, как вообще я приблизился к команде "Пахтакор". Я начал часто бывать на базе команды, подружился с тренером, ребятами. Мы встречались, у многих я дома бывал, иногда оставался ночевать на базе, в бане вместе парились, то есть я жил внутри команды. Меня даже воспринимали уже не как журналиста, а как приятеля.

– Вы должны были оказаться на том самом злополучном рейсе. Стечению каких обстоятельств вы обязаны жизнью?

– Накануне этого трагического рейса был день рождения у массажиста команды Анатолия Дворникова. Отношения в команде были теплые, и ребята не могли его не поздравить. Собрались на одной приватной квартире. Она находилась буквально в 100 метрах от базы. Разумеется, о том, чтобы праздновать на базе, и речи не было. Посидели, как положено, часов до 11 вечера. Выпили немного. Основной состав ушел спать, режим есть режим, а мы с несколькими ребятами немного засиделись. Ну и как следствие – проспали и опоздали на самолет.

– Тот самый самолет фактически показал вам хвост?

- Если бы! Это было бы не так обидно. Дело в том, что в аэропорту мы узнали, что люки задраили только-только. Выходит, нас спасли минуты. Начали прикидывать ситуацию, возник вариант лететь через Киев. Когда приехали в Минск, обнаружили, что команды нет. Нам никто ничего не говорит, ссылаются на какие-то погодные условия, мол, закрыт аэропорт.

– Вы помните, какая погода была в тот день?

– Было пасмурно, моросил мелкий дождик, может, поэтому мы и не придали этому сразу такого значения. И потом, мало ли какие могли возникнуть проблемы по пути следования. И мы особенно не волновались. Потом меня пригласили в ЦК. Сначала начали что-то лепетать, а потом все же сказали, что есть основания полагать, что самолет попал в авиакатастрофу, и посоветовали сходить пообедать. А какое обедать?! В тот момент у меня была надежда, что это ошибка, ведь есть лишь предположения, что самолет попал в катастрофу. Потом нас снова пригласили в кабинет, и я уже понял, что нет никакой надежды. Мне тогда предложили написать сообщение о гибели команды. Так что на меня еще выпала и эта ужасная обязанность.

– Замолчать это не могли, гибель всей команды не могла тогда не вызвать колоссального резонанса.

– Конечно. Более того, когда мы с ребятами вернулись в Ташкент, люди от нас буквально шарахались на улицах. Никто не мог поверить, что мы живые, а не привидения, даже подходили и трогали. Но толпа жестока. Когда тот же Толик Дворников выходил потом на футбольное поле со своим чемоданчиком, находились мерзавцы, которые ему свистели и улюлюкали, мол, алкоголик, алкоголик. Он поворачивался и говорил: "Алкоголик, зато живой".

СТРЕЛОЧНИК

– Говоря о причинах трагедии, сейчас говорят о фатальных ошибках диспетчеров, не сумевших развести самолеты, и шумовых помехах.

– Не буду утверждать, что известные мне подробности случившегося на все сто соответствуют истине. Единственное, могу сказать, что информация поступала ко мне лично из достаточно авторитетных источников в Аэрофлоте. Ситуация, как мне ее изложили, была следующей. Да, безусловно, произошла диспетчерская ошибка. Но все произошло не на ровном месте. В тот самый момент некий партийный божок чуть не в ранге всего-навсего секретаря райкома партии на борту небольшого самолета, Ан-24 или Як-40, летел из одного района в другой. И ему как полновластному хозяину этого района присвоили "литер А".

– Это значит, что воздушный коридор для его самолета просто-напросто увеличили?

– Совершенно верно. Ему присвоили ранг прохода правительственного воздушного судна. Остальные самолеты, находящиеся в этот момент в небе, соответственно вынуждены были ужиматься. В итоге все воздушные коридоры в том районе небесного пространства были изменены. Дело еще и в том, что диспетчерам срочно пришлось производить расчеты и "разводить" самолеты. При этом тогда же не было столь совершенного оборудования, как сейчас. По всем этим причинам сбой и произошел.

– Вы, наверное, знаете, что в тот день за пультом был неопытный стажер?

– Да, я слышал об этом, но мне эту информацию не подтвердили. Как мне сказали, это был достаточно грамотный диспетчер. Я даже слышал, что этот человек впоследствии повесился, не выдержав такого психологического груза.
11 августа 2003, №145-М (16 112)