Лицо московской национальности
Александр Лиманов / 08.10.2003

Москва давно уже не город, а страна. С почти 20-миллионным населением. И в этой стране, как и во всяких других, живет огромное количество самых разнообразных народностей. Историческая общность людей – москвичи – пережила сильнейшую ломку в минувшие 12 лет, но теперь национальная физиономия города вновь стабилизировалась. Русских черт в этом лице совсем не так много, как это кажется по официальным данным.

Рядом с Профсоюзной несколько мокрых узбеков создают из кучи разнокалиберных железяк каркас для круглосуточного продуктового магазина.

– Лучшие сварщики – мы, узбеки, – с трудом говорит Фархад. Ему холодно, он весь вымок под непрекращающимся дождем, но он упорно варит. Я спрашиваю, не лучше ли подождать, пока будет сухо, тогда и шов лучше получится, но Фархад непреклонен.

– Мы можем все варить, все резать, всегда, в любую погоду. За качество ты не думай, я за качество отвечаю.

За качество он отвечает перед азербайджанцем Эмилем, хозяином того магазинчика, каркас которого Фархад сейчас варит. Эмиль, впрочем, думает, что самые лучшие сварщики – азербайджанцы. Но раз уж они еще и лучшие торговцы, то пусть пока варят узбеки.

– Зачем тебе знать – где мы живем? Всюду живем. Где работаем, там живем. Что, потеснили вас, москвичей? Тогда сами варите. Арбуз тоже сами продавать будете?

Фархад напрасно злится, я даже и не думал отнимать у него продажу нитратных арбузов или сварные работы под дождем, мне просто интересно – но приятели Фархада начинают подозревать во мне пособника местных ментов, от которых они вынуждены регулярно откупаться, и я отступаю.

На Ленинградке, рядом с кучкой асфальтовых катков, сидят дорожники. Они обедают – хлеб, помидоры и арбузы. Присаживаюсь, добавляю к столу кусок болгарской брынзы, знакомлюсь.

– Разве это брынза, а? Эх, Саша-джан, очень это грустно и печально, что творится в мире, очень мне грустно. Настоящей брынзы никто уже не делает, кроме нас. Я вот этими руками, – Мартирос со вздохом рассматривает свои огромные грязно-коричневые ладони, – могу так много всего делать, так много, мебель могу, штукатурку, плитку могу, в прошлом году…

Взгляд Мартироса туманится, и я понимаю, что его надо немедленно остановить, иначе перечень народных армянских профессий превратится в маленькую повесть, часа на полтора.

– Так ты, значит, сейчас асфальт кладешь?

– Кладу, Саша-джан, почему не кладу? Вот я его кладу, люди потом едут и говорят – опять хачики весь асфальт сперли. Я бы рад спереть, но не успеваю – еще до меня все украли. Как жить? А еще на дорогах теперь туркмены работают, а все говорят – армяне. Отовсюду нас гонят, очень мне грустно, Саша-джан…

Недалеко от Арбата, в мастерской известного скульптора Бурганова, мой старинный знакомый Равиль ваяет копию двухнатурного портрета какого-то покойного общественного деятеля.

Памятуя о его вспыльчивом нраве, аккуратно спрашиваю, как средний татарин чувствует себя в Москве.

Он бьет себя в грудь и яростно восклицает:

– Я – татарин?! Я природный москвич, настоящий, сретенский! Выселили нас со Сретенки, кого сюда, на Тульскую, кого в Черемушки, все по Москве разлетелись, редко видимся. Ваню Николаева знаешь?

Я, к сожалению, не знаю.

– Эх, великий художник. Тоже наш, со Сретенки. Моей дочки портрет рисовал, в 74-м. Вот он умрет, я его как Ван Гога продам, дорого стоить будет.

– Он тоже татарин?

– Не-ет, – Равиль смеется, – он не татарин, я же говорю – он художник, русский. На Сретенке только мы всегда и жили – татары и художники. А теперь вместо нас там черные живут. Таджики, азеры, азиаты всякие. Все поломалось. Теперь по Москве разные киргизы дворниками работают. Советская власть никогда о людях не думает, ей люди как мусор, – заключает Равиль.

– Равиль, – осторожно спрашиваю я, – ведь Советской власти уже нет, знаешь?

– Ты думаешь, я совсем глупый, – обижается он. – Конечно, есть. Вот ты меня как хошь назови, а я все равно буду татарин. И Советская власть тоже никуда не делась.

На Масловке сталкиваюсь с толпой странных, узкоглазых таджиков в зеленых и оранжевых спецовках. Пытаюсь познакомиться, получается не сразу – слишком высок языковой барьер. Наконец нахожу самого образованного.

– Дима, Дима меня зови, – улыбается дворник, – Бадахшан знаешь? Мы там живем. Денег нет, ничего нет, вот приехали.

– Ты таджик, Дима?

– Нет, не таджик, – смеется он, – таджики тоже у нас есть, а мы киргизы. Пограничники помогли – в Москву взяли, теперь работаем для вас, видишь, как чисто?

Вижу. По двору задумчиво бродят человек десять – то ли таджиков, то ли киргизов, короче, бадахшанцев. Они весело переговариваются друг с другом и со своими барышнями, которых еще летом выписали из дома – как только с жильем все наладилось. Кажется, что они готовы бродить так вечно, лишь бы ничего не делать. Раньше с их работой справлялся один-единственный татарин, новые времена потребовали серьезного увеличения штатов.

– Навсегда в Москву приехал? – спрашиваю у Димы, который, на самом деле, не то Тохташ, не то Тактар, не то еще кто. ("А хочешь, можешь меня Толиком называть", – разрешает Дима.)

– Потом уеду, – обещает. – Брат приедет, я уеду. Год, два, не знаю. Главное – жить где есть. У вас хорошо, деньги есть. Будем еще много работать, чисто будет. Москва красивый город будет.

Наверное, они правы, и Москва станет красивым городом, где много-много арбузов, много-много дворников, хотя Советская власть по-прежнему смотрит на людей как на мусор и все это очень-очень печально.

*****

Карта основных и дополнительных московских национальностей
Иван Петров / 08.10.2003

На московской карте очень трудно четко разграничить места компактного проживания тех или иных народностей. Представители национальных общин и диаспор упорно отрицают даже факт хоть какой-то привязки к местности. Тем не менее все-таки есть единый принцип, по которому легко можно определить расположение на территории Москвы бывших союзных республик. Это естественное желание любого порядочного торговца жить неподалеку от своей лавки или палатки.

Представители всех национальных землячеств, общин или диаспор, с которыми связалась "Столичная", дружно отрицают хотя бы какие-то пристрастия своих "подопечных" в выборе мест проживания в Москве. И это легко объяснимо. Просто мы все время говорим о совершенно разных людях. У натурализовавшихся в столице и вполне легально здесь проживающих армян, евреев, грузин, татар, украинцев и т. п. действительно нет и не может быть каких-то выделенных территорий, где они предпочитают селиться. Но в реальности они составляют лишь малую часть многоликого московского этноса.

Основная масса "нерусской" Москвы складывается именно из нелегалов, или – живущих по чужим документам. И это как раз те, кого мы видим на улицах, а не только в Думе, КДС или модных клубах. Вот их местные землячества категорически и не хотят учитывать в официальных беседах.

Тем не менее они есть. Как признают представители райотделов внутренних дел и обычные участковые милиционеры опять-таки, исключительно "не под запись", не надо выдумывать никаких специфически национальных территорий. Достаточно просто взять карту рынков столицы, прибавить к ней схему основных железнодорожных вокзалов – и схема "московских мини-республик" будет готова.

Андрей И., старший лейтенант, ОВД "Сокол":

– Как жили раньше, так и сейчас живут. По всем старым рынкам – Ленинградский, Бутырский, Черемушкинский, Черкизовский, Дорогомиловский, Даниловский и другие, по всем ним можно посмотреть, будет одна картина. Азербайджанцы, таджики, узбеки, немного грузин, в основном абхазских, из Сухуми и еще не знаю откуда, немного армян снимают квартиры прямо рядом с рынками. Многие передают "по наследству", какие-то выкупают, а что им – устроят в квартире пекарню или какое другое производство, деньги-то отбиваются. А кто-то в общагах живет, от советских времен заводских общежитий ведь изрядно осталось, вот теперь они почти все стали "черные". Или "желтые". На Аэропорту, например, рядом с Ленинградским рынком, вообще стал нацменский район, там и в управе их люди. Мы, строго говоря, не против. Когда этих ... становится много, то с ними только они сами и могут справиться. Нам меньше проблем.

Помимо рынков, эмвэдешники особо отмечают вокзалы. Рядом с ними, как будто бы, никто не живет, но на самом деле – все околовокзальные территории заполонены азиатами. Преимущественно таджиками. Можно, конечно, считать, что их нет. И это будет соответствовать официальным данным. Но действительность складывается совсем не из них.

Юрий Лужков заявил вчера, что все, незаконно проживающие в московских общежитиях, к зиме будут выселены. Дескать, "перед зимой им лучше поселиться в южных странах". Мэр, конечно, прав. Но если из столицы выселят хоть какое-то количество московских таджиков, азербайджанцев или вьетнамцев, то к весне их станет гораздо больше. Москва остро нуждается в дешевой рабочей силе. Но самое главное, Москва уже привыкла к своему чужому лицу. И постепенно оно прирастает к природной физиономии Златоглавой.