Федор Лукьянов,
главный редактор журнала "Россия в глобальной политике", специально для "Газета.Ru-Комментарии"

Первая героиня "холодной войны" с исламом
В случае с Ширин Эбади (Shirin Ebadi) моральный выбор действительно может оказать серьезное воздействие на вполне реальную политику.

Норвежский Нобелевский комитет, который, согласно завещанию шведского промышленника Альфреда Нобеля, присуждает ежегодные премии мира, в последнее время критикуют все кому не лень. И за политизированность, и за попытки подстроиться под текущую конъюнктуру, и за субъективизм. Однако выбор, сделанный в этом году, совершенно безупречен и политкорректен в хорошем смысле этого слова. Ширин Эбади, женщина-адвокат из Ирана, отстаивает идеалы демократии и справедливости не из прекрасного западного далека, как многие диссиденты, а прямо на месте, в условиях режима аятолл. И эта премия не просто признание чьих-то, пусть и выдающихся, заслуг, как, например, прошлогодняя награда экс-президенту США Джимми Картеру. Это решение, способное реально повлиять на развитие событий в Иране. Развитие, от темпов и направления которого зависит сейчас куда больше, чем просто судьба иранского народа или даже всего региона Персидского залива.

Шведский предприниматель и дипломат Стиг Рамель, который до 1992 года на протяжении многих лет возглавлял Нобелевский фонд, объяснял автору этих строк, что присуждение премии мира не является попыткой повлиять на политику того или иного государства и тем более разрешить какой-то конфликт. Это, скорее, стремление поощрить те тенденции, которые, с точки зрения мирового сообщества, достойны поощрения.

В этом высказывании, конечно, содержится доля лукавства. Нет сомнений в том, что членам комитета очень хотелось бы играть роль эдакого третейского судьи, который, вознаграждая достойнейших, поворачивает политику в правильном направлении. Однако опыт показывает, что как раз проверку реальной политикой "Нобель" проходит редко. Самый свежий, он же наиболее яркий пример – это лауреат-миротворец Ясир Арафат, которого многие и на Востоке, и на Западе все более уверенно называют главным препятствием на пути ближневосточного мирного процесса. Того самого процесса, за который он был удостоен высокой награды. Другой весьма сомнительный миротворец – бывший госсекретарь США Генри Киссинджер, всемирный геополитический гуру, которого наградили за соглашение об окончании вьетнамской войны. Правозащитники разных стран так и норовят привлечь Киссинджера к ответственности за попустительство нарушениям прав человека то в Чили, то еще где-то.

В общем, беспроигрышный вариант для нобелевского лауреата – это политик, который закончил карьеру и, соответственно, уже не сможет испортить свою репутацию.

Или, что еще лучше и ближе к изначальному идеалу Нобеля, правозащитник, как теперь. Это моральный выбор.

Однако в случае с Ширин Эбади моральный выбор действительно может оказать серьезное воздействие на вполне реальную политику. Иран – потенциальная цель будущих ударов США и ближайшая из "горячих точек" на мировой арене. Если абстрагироваться от проблемы иранского ядерного потенциала, которая является производной от более общей проблемы сущности иранской власти, то вопрос стоит следующим образом: способен ли режим аятолл самостоятельно трансформироваться в нечто более приемлемое для Запада или такая трансформация возможна только в случае силового воздействия на Тегеран? В мире существуют различные ответы на этот вопрос, но главное – как на него ответят в Вашингтоне. Наиболее решительная часть администрации явно склонна ко второму варианту ответа, "голуби" улавливают симптомы первого сценария.

Премия госпоже Эбади – это надежда на то, что оптимисты более правы и в самом Иране достаточно сил, способных постепенно изменить страну в лучшую сторону.

И, например, советская история подтверждение тому: когда в 1975 году премию мира присудили Андрею Сахарову, кто мог думать, что через 10 лет в СССР начнутся необратимые изменения? А ведь начались, и не без участия единомышленников опального академика.

Иран – это своего рода развилка дальнейшего глобального развития. Продолжится ли иракский сценарий силового установления демократии там, где ее нет, или все-таки будет избран более традиционный, консервативный сценарий, опробованный в эпоху холодной войны? Американский политолог Ариэль Коэн, который много занимается вопросами борьбы с исламским экстремизмом, настойчиво призывает вспомнить наиболее эффективные приемы, практиковавшиеся в эпоху идеологического противостояния для воздействия на развитие событий внутри советского блока, и применить их в "войне идей" против исламистов. Нобелевские премии Солженицыну и Сахарову были в той войне мощным оружием. Теперь настало очередь Ширин Эбади.