Мы все в ответе

Проблемы Каспия – одна из наиболее любимых журналистами тем. И не только потому, что в ней сплетены воедино вопросы истории и культуры, экономики и политики, экологии и геополитики, но и потому, что Прикаспийский регион – это колыбель евразийской цивилизации, то место, где издревле совместно жили и хозяйничали народы, ныне разделенные административными и государственными границами

Константин СЫРОЕЖКИН,
Астрахань - Алматы

Чтобы убедиться в этом, можно почитать работы Льва Гумилева, но лучше посетить этот регион и вглядеться в лица проживающих в нем людей. Лица эти скажут о многом, но прежде всего о том, сколько здесь смешано кровей. Даже местный говор существенно отличается. Для меня, например, самой большой загадкой во время поездки по Астраханской области были указатели при пересечении рек с обозначением "ер. Кизань" или "ер. Болда". Все до банальности просто. Оказывается, слово "ерик" – древнее астраханское название рукавов и проток в дельте Волги. Истинно, век живи – век учись.

Но главное не в этом. Главное заключается в том, что, оказавшись на берегах великой русской реки и беседуя с проживающими здесь людьми, как-то забываешь о геополитике Каспийского региона и начинаешь думать о вечном: как сохранить всю эту красоту и богатства Прикаспия для будущих поколений, как заставить политиков и бизнесменов немножко умерить свой пыл и оглянуться на величие Волги и уникальность Каспия, как научить людей беречь то, что их окружает и дает им средства для существования.

Именно эти мысли были главными во время международной журналистской экспедиции "Каспий: партнерство во имя будущего", организованной российским Информационно-аналитическим центром "Контур" и Казахским информационным агентством. А источником для них послужила утренняя прогулка по Астрахани и посещение Астраханского кремля.

Старина и умиротворение

В первый день с погодой нам повезло. Осеннее солнце придавало настроения, до открытия конференции оставалось три часа и грех было не воспользоваться этим временем, тем более что совсем рядом заманчиво поблескивали купола Успенского собора.

К счастью для историка и этнографа, Астрахань во многом сохранила свой облик. Конечно, это уже не крепость времен Ивана Грозного или пограничный форпост времен Петра I, но и от тех времен в архитектуре города кое-что осталось. Больше всего в архитектуре осталось от Астрахани купеческой. Именно в архитектуре, поскольку о рыночных отношениях и привычном для алматинцев уличном сервисе астраханцам пока приходится только мечтать. Но об этом чуть ниже.

Что бросается в глаза, так это большое количество старых зданий. Причем как каменных, так и деревянных. Старыми они являются не только по сути, но и по внешнему виду. Меня, например, очень удивило отсутствие фасадного ремонта, такое ощущение, что он не производился с незапамятных времен. Но и этому нашлось свое объяснение. Как пояснили знающие люди, проблема в том, что большая часть зданий отнесена к историческим памятникам, и любой ремонт фасада требует такого числа согласований, что хождение по кругам ада чиновничьих кабинетов у нас для астраханцев представляется детской забавой. Обидно, конечно, ведь город от этого только бы выиграл.

Выходим на площадь перед Астраханским кремлем. Знакомая с советских времен, и уже редкая в большинстве городов бывшего Союза, фигура вождя, указующая, в каком направлении нужно двигаться астраханцам. Но совсем неожиданно рядом с монументом смотрится дерево с завязанными на нем ленточками из цветной материи. Воистину, от трагического до смешного всего лишь шаг: что может быть общего у вождя мирового пролетариата со святынями периода язычества. К месту будет сказать, что в отличие от большинства городов Казахстана, да и России, Астрахань сохраняет свой прежний (советский) облик и в названиях улиц, названных именами революционеров всех времен и народов. Это, конечно, не добавляет ей величия, но свидетельствует о том, что астраханцы поспешать привыкли медленно. И это сразу ощущается на улице: никто никуда не спешит, все размеренно и степенно. Если в киоске, которых, кстати говоря, не так уж и много, нет холодной минералки, вам обязательно предложат теплую – разница для продавца, по его понятиям, несущественная.

Сначала возникает ощущение, что тебе просто не повезло с продавцом, но, посещая увеселительные заведения в городе и даже в гостинице бывшего "Интуриста", где мы жили, понимаешь, что до Астаны Астрахани в этом плане еще расти и расти. Ни заискивающих глаз официанта, ни завлекающих клиентуру менеджеров, ни желания заставить (в хорошем смысле) клиента оставить в заведении как можно больше денег. Но что поражает больше всего: ни обещанных в рекламном проспекте раков к пиву, ни самого разливного пива.

Но вернемся к нашей утренней прогулке. Астраханский кремль. Расположенный на высоком Заячьем (Долгом) холме на левом берегу Волги, он действительно впечатляет. Военная крепость в классическом понимании, но в ее центре поразительный по красоте и изяществу Успенский собор и высокая (как говорят, третья по высоте в России) колокольня. Сегодня усилиями реставраторов Астраханскому кремлю пытаются предать тот облик, который он имел в конце XVII века, и, надо сказать, несмотря на скудный городской бюджет, по-видимому, это удастся сделать. И это радует, поскольку будущее людей, помнящих свое прошлое, не столь безнадежно. А значит, можно рассчитывать, что не безнадежно и будущее окружающей их красоты.

Журналистские посиделки

Под впечатлением увиденного усаживаемся за столы и пытаемся осмыслить проблемы и будущее Каспия. Практически никакого официоза. Цель экспедиции, сформулированная как "предоставить возможность журналистам... освоить вопросы и проблемы Каспийского региона и пригласить их к разработке этой темы", подразумевает, что дискуссии не предполагается, нам и так все расскажут и покажут. И в этом есть своя прелесть. Спорить о том, что и так очевидно, неинтересно и неэффективно. На уровне политиков и дипломатов эти споры идут уже десять лет, а воз, как говорится, все на одном месте. Полезнее – попытаться, не акцентируя внимания на геополитике и окружающих регион мифах (к сожалению, превалирующих в публикациях по Каспию), донести до лиц, принимающих ответственные решения, всю боль Каспия.

А боль эта заключается в том, что при сохранении в нынешних объемах браконьерства, прогнозируемых в скором будущем масштабных разработках углеводородных ресурсов на шельфе Северного Каспия, а также возможной прокладки по его дну трубопроводов можно погубить его биоресурсы, превратив Каспий в мертвое море. Лет тридцать назад в верховьях реки Ульбы мне приходилось видеть последствия бездумной хозяйственной деятельности человека – мертвый лес. Поверьте, страшное зрелище. Взяв слишком много у природы, люди нарушили естественный баланс, и природа им отомстила, изгнав из леса все живое. Хотим ли мы этого на Каспии, и если да, то во имя достижения каких целей – вот главный вопрос, который звучал не только в выступлениях участников конференции, но и людей, которые нас сопровождали и встречали.

Понятно, что нефтегазовая составляющая является определяющей для экономики практически всех прикаспийских государств и не развивать этот сектор экономики они просто не могут. И то, что в бедах Каспия виноваты исключительно нефтяники, не соответствует действительности. По некоторым оценкам, на сегодняшний день в воде Каспия растворено порядка 10 млн. тонн углеводородов, однако это не мешает развитию его биоресурсов. Не менее любопытно и то, что самый высокий за последние двадцать пять лет уровень нефтяного загрязнения волжской дельты наблюдался с 1980 по 1990 год, и тогда же, по данным рыбохозяйственных исследований, масштабы естественного воспроизводства осетра и севрюги также оказались максимальными. Однако эти факты не снимают проблемы.

Вполне объяснимы и масштабы браконьерства. В условиях повальной коррупции и чиновничьего беспредела оно превратилось в очень доходный вид бизнеса. Когда речь идет о браконьерстве на Каспии, редко кто имеет в виду рыбака, выловившего рыбу семье на прокорм, хотя и это считается браконьерством. Речь о браконьерстве, поставленном на промысловую основу, о тех браконьерах, лодки которых не могут догнать катера пограничной охраны, которые оснащены современными средствами связи и орудиями лова, которые, по приблизительным оценкам, контролируют не менее 90 проц. всего вылова осетровых в Каспийском бассейне, имеют свои перерабатывающие базы и "крышу" на самом верху. Один любопытный факт. Как известно, официально производством икры в Астраханской области занимается АО "Русская икра". Так вот, в прошлом году вся продукция этого АО официально была направлена на экспорт, тем не менее в Москве и Санкт-Петербурге, да и в других городах России можно было свободно купить вполне фирменную баночку икры с соответствующей этикеткой.

По данным экспертов КаспНИИРХ, браконьерами Азербайджана, Казахстана, России и Туркмении в 2000 году добыто не менее 12–14 тыс. тонн осетровых и реализовано свыше 1,2 тыс. тонн икры. При средней стоимости в 100 долларов за килограмм подсчитать доходы браконьеров не представляет труда.

И главная проблема заключается в том, что при сохранении браконьерства в таких масштабах через 5–10 лет рыба в Каспии просто исчезнет. Что этот прогноз не далек от истины, мы убедились во время посещения рыболовецкого хозяйства "Тоня глубокая", где нам удалось наблюдать объемы уловов. Смешно сказать, но в промышленную сеть (а это 1,5–2 км) попадает 20–40 кг рыбы, да и то лещ, вобла и судак. Отдельное спасибо принимавшим нас хозяюшкам за хлеб-соль. Такого количества рыбы и в таком разнообразии мне не приходилось есть никогда.

Не словом, а делом

Так как же спасти биоресурсы Каспия, оцениваемые специалистами в 1,5 трлн. долларов – цифру вполне сопоставимую с теми барышами, которые планируется получить за углеводородные ресурсы.

Как это оптимистично ни звучит, но выход из тупика есть. Ведь лет пятьдесят тому назад никому не мог прийти в голову вопрос о том, какой из каспийских промыслов важнее: нефтяной или рыбный? Может, головы были лучше нынешних, но как-то само собой считалось, что одно другому не помеха, а все для общей пользы. Наверное, дело все-таки не в головах, а в этой самой общей пользе, как забыли о ней, так сразу и появился на злобу дня этот интересный вопрос.

Для того, чтобы окончательно избавить Каспий от нефтяного загрязнения, надо, во-первых, распространить запрет на сброс нефтепродуктов в море на всех, кого он еще не касается, а во-вторых, ужесточить контроль за его соблюдением. Это простая, всем известная истина, и, к сожалению, ее беда в том, что сегодня вместе с многими другими столь же простыми и полезными истинами она оказалась преданной забвению.

Единственная компания, которая на сегодняшний день использует на Каспии технологию "нулевого сброса", является российский "Лукойл". Понятно, что это многократно увеличивает себестоимость добычи, но, по-видимому, игра стоит свеч. Второго Каспия нам Господь не даст и в "Лукойле" это отлично понимают.

Осознают это и в Азербайджане, кстати говоря, специалистами которого и разработана эта технология, но в силу бедности, а может быть, и по иным причинам не применяет ее.

Похоже, понимается необходимость использования технологии "нулевого сброса" и в Казахстане, во всяком случае, именно об этом говорят общественные слушания, проведенные недавно компанией "КазМунайГаз". Однако здесь не все так просто. Казахстан, как, видимо, и Азербайджан, не может не учитывать интересы работающих на шельфе иностранных компаний, для которых Каспий – всего лишь место зарабатывания денег, а не часть Родины. Отсюда, по-видимому, и игнорирование Казахстаном инициатив России по экологической безопасности Каспия. Как заявил В. Калюжный по итогам последнего заседания специальной рабочей группы по Каспию: "Мы сегодня предложили Казахстану создать в северном Каспии особо охраняемую зону, потому что указом советского правительства в 1976 году такая зона существовала между Россией и Казахстаном. Но сегодня зона должна быть между вновь образованными государствами. К сожалению, Казахстан пока не дал на это добро".

И то, что сегодня государства Каспийского региона не могут выработать консолидированную позицию и, договорившись, заставить играть по выработанным ими правилам желающие работать в этом регионе иностранные компании, обескураживает. Стоит напомнить, что еще при Петре I был принят указ, согласно которому в период нереста рыбы в церквах даже колокола не звонили.

Что касается браконьерства, то здесь рекомендации давать сложно. С мафией можно бороться только ее методами, правда, до этого неплохо было бы навести порядок во властных структурах, да и в государстве вообще. Когда бал правит отдельно взятый чиновник, о сильном государстве можно и не мечтать.

Есть решение вопроса и с воспроизводством осетровых. Наглядно в этом мы могли убедиться на ФГУП НПЦ по осетроводству "БИОС". Направление работы этого унитарного предприятия – селекция, формирование маточных стад, создание и сохранение генофонда осетровых, их воспроизводство, а также получение и выращивание рыбопосадочного материала, испытание и производство новых кормов и способов кормления, развитие товарного осетроводства в Астраханской области по методу пастбищного выращивания.

Согласно данным статистики, российские рыборазводные заводы Каспийского бассейна выпустили в 2001 году более 54 млн. мальков осетровых, в 2002-м – уже более 60 млн. А в Астраханской области сформированы маточные стада для получения более 40 тонн черной икры в год в заводских условиях.

Нужно ли это, когда Каспийское море дает почти 90 проц. мирового улова осетровых и до 95 проц. – черной икры? Зачем тратить деньги на искусственное выращивание? Очевидно, что этот процесс необходим. Ведь речь идет не только о производстве икры, но и о селекции, а значит – о расширении видоразнообразия на Каспии.

Более того, уловив проблемы с биоресурсами Каспия, по этому направлению пошли и некоторые зарубежные страны. Уже сейчас за счет товарного осетроводства на специально построенных и оснащенных современным оборудованием предприятиях в Италии получают за год 1,5 тонны черной икры, во Франции – 2,5, а в США – 5 тонн. Предприятия по выращиванию осетровых рыб появились в Германии. А в Китае даже разработана государственная программа развития товарного осетроводства, согласно которой к 2005 году там должны ежегодно выращивать 25 тысяч тонн осетровых. И если мы хотим сохранить за Каспием славу "колыбели осетровых", заниматься этим нужно уже сейчас

№19 (106) 8 - 21 октября 2003