Азиатская бездна
Мирные прогнозы будущей войны

Алик НАЗАРОВ

Для большинства российских и зарубежных аналитиков все очевиднее становится непредсказуемость развития ситуации в стратегически важных районах СНГ. В первую очередь, к числу таких относится Центрально-Азиатский регион. Если для европейской части эсэнговии наблюдатели определяют мирный путь развития, то в отношении бывшего "советского Востока" все выглядит по-иному.

Опасны сами для себя

Усиление роли так называемой азиатской периферии в международных делах стало объективным по многим причинам. Высказывавшиеся ранее западными, прежде всего американскими политологами концепции "столкновения цивилизаций" и "конца истории" так или иначе касались взаимоотношений между Западом и Востоком. Практически все авторы геостратегических и политологических прогнозов в отношении Центрально-Азиатского региона фокусируют внимание на главной проблеме: чего ожидать от складывающейся там ситуации. Этот вопрос лежит в основе предположений о действиях не только внутренних сил, но и могущественного "внешнего фактора". Подавляющее число иностранных специалистов обращают первостепенное внимание на угрозы, таящиеся во внутриполитических условиях центральноазиатских государств. Директор регионального представительства Международной группы по предотвращению кризисов Д. Льюис считает, что в Центрально-Азиатском регионе сложились политические системы, которые не являются "сугубо демократическими или авторитарными", но в дальнейшем этим странам предстоит "избегать застоя и гарантировать дальнейшее развитие политических систем". Проект-координатор Фонда им. Ф. Эберта Винфрид Шнайдер-Детерс отмечал в аналитическом материале "Риски стабильности в Центральной Азии и геополитика Европейского Союза": "Политическая система новых независимых государств Центральной Азии характеризуется слабыми институтами и сильными президентами. В первое десятилетие своей независимости автократические режимы обеспечили в новых государствах - последователях Советского Союза - политическую стабильность. Но на длительную перспективу дефицит демократии все же является фактором нестабильности в регионе Центральной Азии".

Тесная взаимосвязь между внутренней политикой и международными позициями государств Центральной Азии все больше превращается в серьезную проблему, от решения которой зависит будущее всего региона. Председатель Международного консультативного совета по безопасности Великобритании, генерал Гэрри Джонсон фактически предупредил о том, что внешнеполитическая стратегия США в дальнейшем будет направлена на развитие демократических институтов в странах исламского мира, а сотрудничество Вашингтона со странами Центральной Азии будет определяться модернизацией политических режимов, развитием сотрудничества государств региона "на основе реальной конкуренции, не переходящей в конфронтацию".

В то же время представители руководящих кругов самих центральноазиатских государств склонны не замечать явные антидемократические черты установленных режимов и обращают первостепенное внимание на внешние факторы. Большинство политологов в странах Европы и США все больше склонны рассматривать свои взаимоотношения с государствами Центральной Азии в контексте необходимых внутриполитических изменений, но в самих странах региона пытаются не замечать внутренних недочетов. Во многом позиция Запада обуславливается нежеланием выступать в роли покровителя режимов, играющих на противоречиях ведущих держав лишь с одной целью - сохранения собственной власти любым способом. На Западе хорошо понимают, что авторитарные и тоталитарные режимы в современных условиях недолговечны, а последствия их крушения (как, впрочем, и сам процесс их падения) может серьезно повлиять на позиции этих держав в регионе. Более того, не исключена перспектива дестабилизации ситуации в случае реализации "принципа домино" в масштабах всей Центральной Азии.

Ответный ход

Все более чувствуя усиливающийся нажим со стороны европейцев и американцев местный правящий класс вынужден искать выход в складывающейся ситуации. Прежняя игра на противоречиях между Россией, Европой и США начинает реализовываться в новых формах. Первая из них - демонстративное декларирование полицентризма внешней политики. Как отмечают авторы интернет-портала EurasiaNet, "по словам некоторых наблюдателей, стратегическое присутствие Соединенных Штатов в Центральной Азии позволяет таджикскому руководству дать отпор жесткой тактике России". Результаты такой политики становятся очевидными для специалистов. Американский политолог Тодд Даймонд в аналитическом материале "Принцип односторонности в политике США обостряет соперничество великих держав в Центральной Азии" отмечал: "Лидеры центральноазиатских государств используют соперничество великих держав для укрепления собственной власти, поэтому на развитие гражданского общества в регионе надеяться не приходится".

Министр иностранных дел Казахстана Касымжомарт Токаев озвучил одним из первых подобную внешнеполитическую схему, заявив о том, что Казахстан проводит "многовекторную" политику и стремится к установлению близких отношений одновременно с Соединенными Штатами, Россией и Китаем. Это дало повод аналитикам портала EurasiaNet сделать соответствующий вывод: "Многовекторный" подход свидетельствует о том, что поддержка Казахстаном планов Соединенных Штатов в отношении экспорта энергоносителей является, по-видимому, не такой твердой, как это считалось ранее". Этот сигнал был услышан и китайской стороной, преследующей свои как региональные, так и глобальные цели.

Заведующий Отделом России и Центральной Азии Шанхайского института международных исследований Чжао Хуашэн, выражая точку зрения Пекина, достаточно определенно смоделировал китайский подход к перспективе развития ситуации в Центральной Азии. Он, в частности, заявил: "На фоне тесного сотрудничества между Китаем и Россией темп расширения американского присутствия в ЦА замедлился. Это доказывает тот факт, что государства ЦА в определенной степени сделали акцент сотрудничества в политической области и в области безопасности на Россию, Китай и ШОС… В общем, между Китаем, Россией и США был сформирован хрупкий баланс сил в регионе ЦА". В свою очередь директор российских и азиатских программ Центра оборонной информации США в Вашингтоне Николай Злобин определял особенности внешнеполитических устремлений США и России в Центрально-Азиатском регионе: американцы пришли в Центральную Азию исключительно "для решения афганской проблемы", в то время как россияне проявляют интерес в отношении региона вообще. Тем временем для центральноазиатских режимов становится налаживание "горизонтальных связей", то есть превращения региона в некое геополитическое целое, способное выступать в отношении "внешнего мира" как единый геополитический организм.

При всех нюансах внутриполитического развития государств Центральной Азии их руководители заинтересованы в экономических проектах. Именно экономика, судя по всему, рассматривается ими как "локомотив" политики. Заместитель директора казахстанского Института востоковедения Санат Кушкумбаев считает первостепенным для региональной ситуации развитие экономического сотрудничества в рамках Организации Центрально-Азиатского Сотрудничества.

Преследуя свои экономические цели, ряд европейских финансово-промышленных групп были бы заинтересованы в создании для себя благоприятных условий в рамках подобного сотрудничества. Симптоматичным с этой точки зрения стало заявление представителя Европейской комиссии Пира Бригса Кнутсена, который заявил о том, что "посмотрев на карту, можно увидеть, что уже географического положения Ирана и Афганистана достаточно для принятия этих стран в программу ТРАСЕКА (Transport Corridor Europe Caucasus Asia)".

Между войной и миром

Несмотря на существование различных гипотетических сценариев развития ситуации в Центральной Азии в действительности среди них можно определить достаточно ограниченное число вероятных вариантов. Первый из них предусматривает продолжение происходящего в форме постепенного погружения государств региона в авторитарно-тоталитарное состояние, сопровождаемое усилением обнищания основной части населения, укреплением коррупционных и кланово-непотических связей с последующей мирной ротацией представителей правящей верхушки. Второй вариант можно было бы считать продолжением первого. Но в нем будет преобладать силовая составляющая: жесткое противостояние между властью и обществом, активизация радикальных конфессиональных организаций и участие во внутриполитическом конфликте внешних сил (евроатлантического сообщества и России). Не исключено, что помимо этих двух сценариев может существовать и третий. Его сутью станет постепенное "реформирование сверху", крайне непоследовательное, ограниченное, но объективно способствующее постепенному высвобождению общественно-политического потенциала. Однако в этом случае вполне закономерно возникает вопрос о том, в каком направлении начнут действовать вышедшие из-под контроля властей силы и какими средствами они постараются достигнуть своих целей.

Говорить о неком широкомасштабном конфликте в Центральной Азии, вероятно, не придется. Однако избежать локальных всплесков наподобие таджикской гражданской войны или волнений "районного масштаба" с последующим распространением горячих точек по всей Центральной Азии едва ли удастся. Многое будет зависеть в этой ситуации от внешнего фактора. Захотят ли в Европе, США или России рисковать?

№38 за
22 - 28 октября 2003