КОГДА ЯВНОЕ НЕ СТАНОВИТСЯ ГЛАСНЫМ

А. ГУДАРЗИ

Тематическая тенденциозность в статьях об Узбекистане сегодня признак хорошего тона в устах тех, кто формирует общественное мнение. На вооружение берутся большие и малые проблемы современной жизни нашей страны. При этом традиционно забывается, что каждое государство индивидуально в эволюции собственных социально-экономических и общественно-правовых преобразований.

В целом популистских подтем, черпаемых из узбекистанской действительности, много. Ни один политический обзор, например, по Центральной Азии не обходится без ссылки на "нарушения прав человека в Узбекистане", проецируемой на преследуемую во многих странах деятельность подпольных ячеек радикальной исламской организации Хизб ут-Тахрир – тема яркая и благодатная, возбуждающая мгновенный резонанс под виртуальным колпаком Интернета.

Конспирирующиеся и рассеянные по Азии пропагандисты этой организации превратились в "мирных страдальцев", подвергающихся пыткам в тюрьмах за свою тихо произносимую "правду" о существующих экономических трудностях и социальных несправедливостях.

Приводимые в аналитических обзорах статистические данные о 6,5 тысячах узбекистанских политических заключенных, как правило, не имеют ссылок на официальные источники. Они не сопоставляются с общим числом заключенных, которые, в свою очередь, не подразделяются на виды совершенных преступлений и не соотносятся с общей численностью населения, проживающего в Узбекистане. Тенденциозность подобных обзоров подкрепляется и отсутствием сравнительной статистики по любому другому государству мира при условии, что каждое из них при подобной методике преподнесения информации можно с не меньшим успехом отнести к государствам, попирающим конституционные права своих граждан.

Наш корреспондент побывал в одном из исправительных учреждений Узбекистана с тем, чтобы своими глазами увидеть, в каких условиях содержатся заключенные, подвергаются ли они пыткам, есть ли у них возможность поддерживать связь с родными и близкими и т.д.

Начальника штаба Главного управления исполнения наказания МВД РУз полковника Гуревича я посетил в его рабочем кабинете за месяц до сентябрьского празднования Дня независимости Узбекистана.

– Пишете книгу? – переспросил он. – Или для газеты? Тогда давайте для начала поговорим о ведомственных заботах, связанных с предстоящим праздником. Сейчас, как всегда, работы особенно много. Каждый год наши подопечные ждут эту дату с особым нетерпением, ведь она – надежда быть амнистированными. А для тех, кто не попадает под указ об амнистии – повод отдохнуть несколько часов на праздничных мероприятиях.

Воспользовавшись секундной паузой собеседника, я попросил его все же предоставить мне возможность встретиться и побеседовать с любым из заключенных и, в частности, из числа бывших и настоящих приверженцев ортодоксальной партии Хизб ут-Тахрир.

– Помню, помню вашу просьбу, но не могу понять – почему журналистов, политологов и представителей различных неправительственных международных общественных и гуманитарных организаций в последнее время акцентированно интересует именно эта категория заключенных.

– Михаил Яковлевич, интерес естественен. Тема о попытках распространения идеологии этой партии в Азиатском регионе актуальна. На этом фоне рождаются мнения и оценки противодействия этому явлению со стороны государственной системы в лице правоохранительных органов, судов и учреждений исполнения наказания. Нередко эти оценки преподносятся внешними СМИ достаточно тенденциозно, с уклоном на критику за чрезмерно жесткое отношение к членам партии Хизб ут-Тахрир. Кстати, каково истинное число заключенных этой категории?

– По данным оперативной статистики, на сегодняшний день в исправительных учреждениях республики общая численность отбывающих наказание за участие в подпольной деятельности ортодоксальной исламской партии Хизб ут-Тахрир составляет примерно 3 тыс. человек. А если вернуться к вопросу об их амнистировании, приведу следующие цифры: в 2001 г. было амнистировано 960 осужденных, а в 2002 г. – 923. Процесс амнистирования строго подконтролен законодательству республики.

– Каковы условия содержания этой категории заключенных и применяются ли к ним какие-либо специальные меры воспитательного воздействия в период отбывания срока наказания?

– Вы имеете в виду обвинения в проведении пыток? Это полный абсурд! Пыток не было, нет и не будет! Об этом мы многократно заявляли и представителям иностранной прессы, и сотрудникам международных гуманитарных организаций, и правозащитникам. Более того, они убеждаются в этом, беседуя с самими заключенными. К сожалению, некоторые их выводы носят искаженный характер. Мы понимаем, что сенсация влияет на рейтинги СМИ и некоторых неправительственных общественных организаций, но должны же соблюдаться элементарные уважение к правде, профессиональная этика и милосердие к чувствам родственников заключенных. Я вообще хочу сказать, что слова о "нечеловеческих условиях содержания" – не более чем давно известный идеологический штамп, рассчитанный на эмоции общественности и ее некомпетентность в специфике работы исправительно-трудовых учреждений. Конечно, у нас есть масса проблем с качественным обеспечением содержания заключенных в отдельных исправительно-трудовых учреждениях, но спекулировать на этих трудностях…

В целом практика деятельности пенитенциарных учреждений основана на строгом соблюдении норм и правил внутреннего распорядка дня. Иное опровергало бы воспитательные задачи этих учреждений. В пенитенциарных учреждениях всегда существовала система дисциплинарных наказаний заключенных за те или иные нарушения внутреннего распорядка. Квалификация этих нарушений регламентируется законодательством государства и применима без разделения на категории статей Уголовного кодекса отбывающих те или иные сроки наказания. Еще раз уточню – ни одно из дисциплинарных наказаний не влечет за собой угрозы здоровью и уж тем более жизни заключенных. Здоровье заключенных, отбывающих сроки наказания, всегда контролируется медицинским персоналом на местах.

– А как быть с просачивающейся "на волю" информацией о запрещении намаза?

– Ни в одном исправительном учреждении Узбекистана заключенному, вне зависимости к какой религиозной конфессии он относится, не запрещено проведение молитв. При этом комплексно учитываются те или иные особенности, в данном случае исламской религии, порядок внутреннего режима учреждения и производственные задачи. Не следует забывать – исправительно-трудовые учреждения существуют не только на средства бюджета, но и за счет собственного производства. А теперь представьте себе проведение пятикратных молитв при трех перечисленных условиях. Требующие это словно преднамеренно игнорируют известный канонический универсальный подход к числу молитв в соответствии с возможностями и условиями, в которых находится мусульманин. Решение о сокращении числа проводимых молитв администрацией учреждения принимается не волюнтаристически и не через формально-бездушный приказ, а только по предварительному согласованию этого решения с исламскими учеными-богословами.

– Насколько часто служители религиозных конфессий посещают ваши учреждения?

– Эта практика существует уже много лет. Исламские ученые-богословы и священнослужители христианской православной церкви не оставляют наших подопечных без своего внимания в их повседневных буднях, принимая участие и во всех проводимых мероприятиях, посвященных особо значимым религиозным праздникам.

– В СМИ звучат упреки за совместное содержание и требования раздельного содержания осужденных за деятельность в группах Хизб ут-Тахрир и осужденных по другим статьям.

– У нас есть отрицательные выводы о практике раздельного содержания хизбуттахрировцев от осужденных по другим статьям. Уточню, групповая изоляция в данном случае по религиозным интересам и уж тем более течения идет вразрез с воспитательными задачами.

– А как же колония, расположенная близ поселка Жаслык? Многие СМИ утверждают, что там однородный состав – заключенные, отбывающие сроки наказания за участие в распространении идеологии Хизб ут-Тахрир.

– В колонии, именуемой СМИ "Жаслык", одно время действительно содержались только хизбуттахрировцы. Но сегодня там отбывают установленные сроки наказания не только они, но и осужденные по другим статьям Уголовного кодекса. У вас при желании будет возможность убедиться в этом лично.

– Какие проблемы чаще всего затрагиваются в письменных жалобах и заявлениях заключенных пенитенциарных учреждений?

– Перед тем, как ответить на этот вопрос, уточню – в соответствии с порядком подача письменной жалобы или заявления не может исходить от группы заключенных. Каждый заключенный вправе подавать заявление, написанное только от своего имени и не выходящее за рамки лично им выдвинутых требований. Это связано не только с логикой правосудия, но и многими психологическими факторами коллективного содержания заключенных. Если говорить конкретно о выдвигаемых заключенными требованиях, они, как правило, очень разнообразны по своему содержанию, эмоциональному фону и смысловой логике и, естественно, касаются всех сфер жизнедеятельности пенитенциарных учреждений. Наиболее часты требования, связанные с нормативами бытовой площади, предусмотренной на одного заключенного. Во всех бывших республиках Советского Союза для пенитенциарных учреждений существовал единый норматив, повсеместно действующий и по сегодняшний день. Теоретически эти стандарты подвергаются корректировкам с ориентацией на европейские нормативы. Но достичь практически ощутимых успехов в увеличении норм бытовой площади на одного заключенного ни одной из постсоветских республик, в том числе и нашей, еще не удалось. Причины общеизвестны, и главная из них – огромные капиталовложения, не покрываемые возможностями бюджетов, не говоря уже о возможностях самих учреждений исполнения наказания, имеющих собственные производства.

Добиться разрешения посетить пенитенциарное учреждение оказалось проще, чем находиться на его территории. У людей, отбывающих сроки наказания в местах лишения свободы, обострен весь спектр человеческих чувств, очерченный рамками всесильного закона. Выдерживать эту ощутимую энергетику человеку, впервые попавшему на территорию зоны, достаточно трудно.

Осознание этого приходит, когда за твоей спиной поэтапно щелкают замки тяжелых металлических дверей. Эти щелчки все больше и больше отдаляют от свободного социума, и ты уже не в состоянии замечать высокие стены с аккуратными гирляндами колючей проволоки и неулыбчивые лица охраны и офицеров. Видишь только заключенных, молча смеющихся или плачущих, признающих или ненавидящих собственное безрассудство, пороки и страсти и молящих Творца о прощении, милосердии и терпении. Неожиданно вспоминается фраза "глаза - зеркало души". Вспоминается потому, что страшно видеть души, призывающие тебя осознать рассудком, что они, как и ты, живые, и их нельзя отталкивать равнодушием.

Вообще увиденное в Зангиатинской зоне шокирует. Особенно - зеленые клумбы и малые архитектурные формы зверюшек, достойных украсить игровую площадку любого детского сада вне стен этого учреждения. Поражает размеренное спокойствие закрытой от свободного общества жизни людей, находящихся под пятой закона. Удивляет и поддерживаемый этими людьми добротный порядок – армейский, но не жесткий и, уж конечно, не унижающий человеческого достоинства.

Особенно впечатляет по-домашнему уютный гостиничный комплекс, утопающий в зелени летнего сада, в котором встречаются люди, сплетенные в едином порыве, пусть даже не долгой, но долгожданной встречи. Видеть это не просто. По-человечески не просто, потому что термин "зек" в собственном сознании не совмещается с пониманием счастья. Мужчины, женщины и дети, пришедшие из свободного мира, в глазах которых стерто горе разлуки, и те, кто их ждет многие месяцы, едины в сиянии обретенного человеческого бытия, которое в недолгие часы свиданий никто не вправе гасить словосочетанием "заключенный и его гости".

Ловишь себя на мысли - зона входит в разряд тех, в которых государством многие проблемы содержания заключенных сведены до минимума, даже вопреки элементарной логике, если принять во внимание степень вины заключенных перед обществом и государством. Понимаешь и то, что многие из прочитавших мои строки о зангиатинской зоне воспримут написанное ареальным или преднамеренно скрашивающим существующие проблемы. Нет, проблемы не скрашены. Они существуют, но главное то, что они находятся под контролем и в стадии разумного решения – просто нужны время и усилия не только огромного числа специалистов, сопричастных с деятельностью пенитенциарных учреждений, но и международных организаций. И популистскими лозунгами и заявлениями здесь ничего не сделаешь – мир людей, отбывающих наказание в закрытом пространстве, не терпит прожектерства и пустословия, он слишком реален в аскетизме и социальных ограничениях.

Через несколько дней под впечатлением всего увиденного я задал полковнику Гуревичу вопрос, связанный с неинформированностью общества об условиях содержания заключенных, не акцентируясь на отбывающих сроки хизбуттахрировцах.

- Информационная закрытость характерна для специфики нашего ведомства, и в определенной степени это дает повод домыслам, не соответствующим действительности. В настоящее время мы пересматриваем стереотипы ведомственного представления об информационной закрытости, но это касается не только интересующей вас категории заключенных.

Самое удивительное, что на нашу общую переоценку информационной закрытости неадекватно реагируют именно те, кто более всех выступает с требованиями гласности. Возможно, сказывается и непрофессионализм наших оппонентов, и конъюнктурные запросы некоторых зарубежных политологов.

И в этом плане мне хотелось бы напомнить, что в июне 2000 года в Узбекистане была принята государственная программа либерализации и углубления процесса реформ в политической, экономической и социальной сферах жизни общества. В рамках этой программы реализуется судебно-правовая реформа, направленная на расширение возможностей защиты прав и свободы граждан, совершенствование судебно-процессуального порядка судопроизводства, либерализацию уголовных наказаний и приведение законодательства Республики Узбекистан в соответствие с международными правовыми нормами и стандартами. Считаю важным фактом и принятый к исполнению Закон о либерализации от 29 августа 2001 года, предусматривающий внесение изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы, а также в Кодекс Республики Узбекистан об административной ответственности.

А результаты? Их тоже никто не скрывает. Это, например, снижение числа заключенных. Сегодня на 100.000 населения в местах заключения содержится менее 140 - 200 человек – самый низкий показатель по странам бывшего СССР. В 2003 году мы провели семинар, организованный при содействии региональных структур ОБСЕ и проведенный в течение августа в Ташкенте, Навои и Карши. В нем участвовало более 100 сотрудников пенитенциарных учреждений нашей системы, международные эксперты из Польши, Казахстана, "Международной тюремной реформы" и представители неправительственных организаций.

В ходе семинара приглашенные эксперты посетили шесть учреждений исполнения наказаний – детскую колонию в Ташкентской области, один следственный изолятор в городе Каттакургане и четыре колонии для взрослого контингента. Выводы об увиденном положительные. Положительные настолько, что казахские коллеги попросили отснять фильм о навоийской колонии и предоставить возможность его использования в качестве учебного пособия для сотрудников пенитенциарных учреждений своей республики. Правда, как бывает в подобных случаях, приглашенные не скрывали предположения, что организаторы семинара представили им подготовленные по такому случаю объекты. Переубеждать мы не стали, а предложили экспертам самим выбрать любое из учреждений исполнения наказания и посетить его в качестве нежданных гостей. Впечатления и выводы об увиденном были положительными.

- Так почему же явное не стало гласным?

- А кто запрещает СМИ освещать подобные мероприятия и ход проводимых реформ в республике?

Убедиться в последних словах полковника мне довелось 27 августа на заседании Координационного совета по проблемам тюремного здравоохранения, проходившем в конференц-зале столичной гостиницы "Пойтахт".

Выступившая на этом заседании генеральный секретарь международной демократической организации "Международная тюремная реформа", член Палаты лордов Соединенного Королевства Великобритании баронесса Вивиен Стерн подчеркнула: "Мой опыт работы в других странах очень похож на опыт работы в этой стране. В системе работают первоклассные сотрудники, делающие все возможное для того, чтобы улучшить ее. Как представитель международной организации "Международная тюремная реформа" я горжусь, что у нас была возможность оказать содействие вам".

На совещании Координационного совета присутствовали и представители узбекистанских СМИ, благодаря которым явное в тот же день стало гласным в телевизионных новостях. Но, как и предполагал полковник Гуревич, явное не было замечено теми, кто требует открытости информации...