У НАС ОДИН ВРАГ - МУСУЛЬМАНСКИЙ ВОСТОК"

Во время Нюрнбергского процесса американская спецслужба предложила соратнику Гитлера общего противника и обмен "золота рейха" на "золото инков"

• Елена СЪЯНОВА

20 ноября 1945 года в Нюрнберге приступил к работе Международный трибунал - начался суд над нацистскими военными преступниками. Но у этого, казалось бы, вдоль и поперек изученного процесса была и своя закулисная сторона . Речь идет о попытках западных политиков использовать потенциал бывших правителей Третьего рейха. Дело порой принимало совершенно фантастические формы...

Параллельная прослушка

Почти за месяц до начала процесса, в октябре 1945-го, в Нюрнберге случился небольшой скандал: схлестнулись сотрудники английской Secret Service и их американские коллеги. Англичане, пытаясь установить "прослушку" в камере Геринга, обнаружили там микрофон, уже установленный американцами. Спецслужбы ссорились, конечно, вполголоса, и конфликт быстро замяли. Сошлись на том, что отныне разведки обеих стран будут работать параллельно.

Ждавших в тюрьме суда недавних вождей рейха "слушали" круглосуточно - в камерах, в столовой, во время свиданий... Но поскольку каждая из сторон действовала независимо от другой, то и о судьбе сделанных записей они друг перед другом не отчитывались. Например, то, что американцы засекречивали, англичане могли счесть не представляющим особого интереса - и наоборот. Несколько английских "прослушек" были с ходу предоставлены в распоряжение Международного трибунала "для характеристики личности подсудимых". Американцы часть своих записей передавали психологу Джону Гилберту, который составлял "психологические портреты" этих людей (параллельно вел собственный дневник). После процесса часть стенограмм осталась у него.

Текст, который "Известия" сегодня предлагают читателю, - максимально задокументированная реконструкция событий, основанная именно на материалах негласного наблюдения за недавними вождями рейха.

Через двадцать лет после трибунала Гилберт передал Маргарите Гесс, сестре Рудольфа Гесса и вдове Роберта Лея, расшифрованную стенограмму странного разговора, состоявшегося 23 октября 1945 года в госпитале нюрнбергской тюрьмы.

Итак, Лей - недавний глава Трудового фронта рейха - лежит в палате. Неожиданно открывается дверь.

"Я не только повар, я еще и король"

Внешность вошедшего в палату человека была необычна. Рост - не выше полутора метров, голова сидит ниже плеч, ноздри вывернуты, неожиданная для сумрачной тюремной атмосферы широкая улыбка. С порога посетитель отрекомендовался: "Повар генерала Маршалла". Что ж, все знали: начальник генерального штаба армии США генерал Маршалл - большой любитель экзотической кухни, так что повара у него должны быть соответствующие.

С этих слов и начинается диалог, записанный американцами.

"- Повар генерала Маршалла (говорит на чистейшем немецком языке).

- Что вам? (Лей).

- У меня к вам деловое предложение.

- Хотите приготовить мне на ужин фаршированных червей?

- Я не только повар, герр Лей, я еще и король. Королевство у меня маленькое, но в нем многое есть. А будет все, что вы сочтете нужным: полигоны, технологии, персонал.

- Садитесь.

- Благодарю.

- Ваше имя?

- Оно займет более минуты. Для друзей я просто Ди.

- Вы предлагаете мне создать банановую армию?

- Армия может быть и чисто немецкой. На ваш вкус.

- Вы представляете себе, сколько это может стоить?

- Вы об этом не должны беспокоиться.

- Каковы ваши цели?

- Противовесы, герр Лей, противовесы.

- Кто ваши враги?

- У нас один враг - мусульманский Восток.

- Не славяне, не евреи, не коммунисты, а... ислам?

- Именно.

(Пауза)

- Я не считаю мусульман первостепенным врагом Германии. Нам с ними не за что воевать. Сфера наших интересов распространяется на другие территории.

- Я говорил не о войне, герр Лей, а о противовесе. С Востоком не нужно воевать, достаточно лишь держать кулак у его носа. Это будет немецкий кулак. А где крепкий кулак, там и сильный мужчина.

- Слишком ловко, чтобы быть правдой. (Лей произносит это по-французски.)

- Отчего же? (Ди отвечает на безукоризненном французском, на котором и продолжается разговор.) Германия десять лет держала в страхе весь мир. У вас это великолепно получается! Вы станете вооружаться, мы - торговать. И в том и в другом обе стороны не знают равных.

- Торговать? Кокаин, марихуана? Я химик и знаю о перспективах подобного "товара". Ваши покупатели уже сейчас не доживают до сорока лет. Потомства у них нет или оно неполноценно...

- Чем же вас не устраивает перспектива? Не нужно ни расстрелов, ни виселиц. Неполноценные сами заплатят за свою смерть. За те пять-семь лет, которые вам потребуются для создания сверхсовременной армии, я гарантирую вам поставку рабочей силы, которая станет вас обслуживать. Каждая из особей рассчитана на небольшой срок, но мы запустим конвейер.

- Концлагеря для наркоманов? Понятно. Кто вам мешает делать ваш бизнес уже сейчас?

- Американское государство. Мой бизнес должен ему заплатить. Умный бизнес всегда хорошо платит государству.

- Так заплатите. Что, в джунглях больше золота не осталось?

- Мы продолжаем поиски. Пока же... Золота достаточно и в альпийских горах.

(Пауза. Лей - снова на немецком.)

- За наше золото ваш бизнес оставят в покое... Он даст деньги нам... Мы создадим армию, нейтрализуем ваших конкурентов... Но нам нужен четвертый рейх. А зачем он Америке?

- Мы и есть Америка, герр Лей. Но мы не американское государство.

(Пауза. Ди продолжает вкрадчиво.)

- Схема ведь очень проста. Вы концентрируете силу, мы - деньги. Сила и деньги - еще один противовес. Если деньги получают под дых, сила остается без денег. Но у арийцев ведь крепкие нервы, не правда ли?! А в перспективе противовесы сольются, и тогда все будет "мы". Не правда ли? Вам только нужно дать согласие и довериться опытному врачу. Вы всего лишь закроете глаза и откроете их посреди океана...

- Д-достаточно. Я п-понял в-вас. Я... п-подумаю."

На этом диалог прерывается. Лей начинает сильно заикаться, настолько сильно, что не может больше говорить. Такие приступы случались у него после ранения во время Первой мировой войны и всегда выдавали сильное волнение.

Тайна альпийских шахт

Встает вопрос: кем был "Ди" в действительности? Агентом американских спецслужб? Реальным наркокоролем? А может, и тем и другим? Прецеденты контактов официальных структур США и мафии во время войны были. Вспомним хотя бы, как знаменитый гангстер Лаки Лючано помогал американцам в Сицилии.

Проанализируем: загадочный Ди обещает Роберту Лею возрождение Германии по сути на прежних принципах - мощные вооруженные силы, даже концлагеря (только работать в них должны не "враги рейха", не "расово неполноценные" люди, а наркоманы). Заманчивая идея для недавнего нациста! При этом Германия не должна представлять угрозы ни одной из стран-победительниц, ее сила будет сориентирована против совсем другого врага - мусульманского Востока (то есть: считайтесь с реалиями, доктор Лей!). Упоминание про "банановую армию" связано, видимо, с тем, что Лей понял, откуда родом гость - Латинская Америка. Тогда ясно, почему разговор заходит про наркотики - финансовой основой для будущей Германии должны стать прибыли от нелегальной торговли наркотиками латиноамериканской мафии. Но не только...

Фраза о "золоте в альпийских горах" - ключевая. Еще до 1939 года нацисты заложили восемь секретных, тщательно замаскированных шахт, в которых хранились золотые и платиновые слитки - запас на черный день. Во время войны таких шахт стало тринадцать. Все, кто вел эту работу, - узники, пленные - уничтожались. Уничтожались и те, кто уничтожал их. Потом шахты обнаружили (кто и как - отдельная полудетективная история). Но в 45-м союзники "золото партии" активно искали. "Ди" намекал Лею: откройте, где оно спрятано. Тогда "Ди" (наркокороль) откупится от американских властей золотом НСДАП ("мой бизнес должен заплатить"), что удобно и нацистам - золото партии будет "отмыто" долларами, а взамен своему "грязному" золоту соратники Гитлера получат "чистое" золото инков, которое "Ди" якобы найдет в джунглях.

А чего хотят от Лея люди, обеспечившие это свидание? Также содержимого альпийских шахт. Но не только. В поверженной Германии еще многое представляло интерес для победителей - технологии, заводская документация, культурные ценности...

Иначе говоря, союзникам представлялось полезным склонить к сотрудничеству кого-то из руководства Третьего рейха. Гитлера, Гиммлера, Геббельса уже не было в живых. Борман исчез (то, что он погиб, подтвердится много позже). Остальные "фигуры первого порядка" сейчас ждали суда в нюрнбергской тюрьме.

Стенограммы прослушивания и дневники Джона Гилберта свидетельствуют: "оперативные подходы" искались к ним ко всем. И объясняют, почему выбор пал именно на Лея.

Фюреры бросают камешки

Отсчет будем вести с 14 октября - даты первого документального свидетельства. До 20 ноября - даты открытия судебных слушаний оставалось чуть больше месяца, до предъявления обвинительного заключения (20 октября) - шесть дней.

14 октября 1945 года проходила последняя общая прогулка девятнадцати заключенных во внутреннем дворе тюрьмы. Обратимся к дневнику Гилберта.

Прогулка длится около тридцати минут. Геринг, прохаживаясь среди бывших коллег, вполголоса повторяет стратегию поведения на суде, суть которой заключается в "создании мифа" об исторической правоте национал-социалистического государства и идеализации личности Гитлера. Соратники в большинстве своем мрачно кивают. Вслух реагирует один Шпеер. Он заявляет, что рейхсмаршалу следовало бы проявлять свою "завидную энергию, когда это еще имело смысл и могло удержать фюрера от многих пагубных решений". Теперь же полезнее "не сочинять сказки для детей", а "взять на себя коллективную ответственность". Геринг, выслушав, плюет Шпееру под ноги. Через несколько минут охранники замечают, что заключенные предаются странной забаве - кидают по камешку в общую кучку у стены. "Голосуют, сволочи", - догадывается один из охранников. Начальник тюрьмы полковник Эндрюс принимает решение "запретить впредь выгуливать все стадо, только каждого скота по отдельности".

Из дневника Гилберта: "14 октября 1945 года. Сегодня во время прогулки маршал Геринг предложил остальным подвергнуть остракизму министра Шпеера за отказ следовать общей тактике полного оправдания национал-социализма. Геринг остается наиболее активным из девятнадцати оставленных в тюрьме. Он бодр и инициативен. Гесс в голосовании не участвовал. Он по-прежнему индифферентен. Лей швырнул обломком кирпича в стену так, что в общую кучу попало сразу несколько кусков".

Заметим, названы четыре фамилии. Именно эти четверо (плюс исчезнувший Борман) предположительно могли знать секрет альпийских шахт. Однако на следующий день...

Из дневника Гилберта: "15 октября 1945 года. Сегодня работа с Гессом. Геринг и Лей под плотным наблюдением".

Имя Шпеера больше не называется - видимо, выяснилось, что он нужной информацией не обладает. Впредь Гилберта будут интересовать трое: № 1 - Геринг, № 2 - Гесс (ведь шахты закладывались еще до его отлета в Англию) и № 4 - Лей (номера по списку обвинения).

Гесс: признан потерявшим память

15 октября главный следователь со стороны США полковник Джон Амен в своем кабинете в присутствии психиатра Дугласа Келли и психолога Джона Гилберта устроил свидание Рудольфа Гесса с его старым другом и учителем Карлом Хаусхофером (основателем германской геополитики). Гесс заявил, что потерял память.

Хаусхофер, не видевший Гесса все четыре года пребывания того в английском плену, был потрясен тем, как тот переменился. Тем не менее Хаусхофер сразу обратился к нему на "ты", пожал руку и заговорил как со старым знакомым: о семье Гесса, находившейся в тот момент в Нюрнберге, о том, как вырос его семилетний сын, о сестре Маргарите, о письмах Гесса из Англии, которые его жена Эльза давала читать Хаусхоферу... Протокол беседы сохранился; он находится среди других материалов процесса. Вот отрывок подлинного текста:

"Хаусхофер: (...) Я знаю, о чем ты думал в плену. Нам знакомы твои переживания, твоя духовная жизнь...

Гесс: (...) Врачи обещают, что память ко мне вернется. Но сейчас я не помню вас. Мне очень жаль.

Хаусхофер: Я всегда все читал в твоих глазах, Руди. Их ответа мне достаточно. Ты помнишь Альбрехта? Его уже нет с нами. (Альбрехт Хаусхофер, старший сын Карла и самый близкий друг Гесса, был расстрелян в апреле 1945 года по личному указанию Кальтенбруннера.) Руди, неужели ты забыл и его?!

Гесс: Со временем я все вспомню. Пока же... Мне очень жаль, но ваши слова ничего для меня не значат".

Хаусхофер говорил еще долго, на глазах выступили слезы. Гесс остался индифферентен.

После Хаусхофера на свидание с Гессом привели фон Папена. Он тоже пытался напоминать о каких-то событиях и людях. Приводили еще Риббентропа, Функа, Боле (ранее работавшего у Гесса) и, наконец, Лея, который сел напротив Гесса и стал молча смотреть в окно. На предложение задавать вопросы он ответил: "Зачем? Мне и так все ясно".

- Вы убеждены, что перед вами подлинный Рудольф Гесс? - спросил его полковник Амен.

- Да. Убежден. А вы можете это проверить. У подлинного Рудольфа Гесса на левом легком имеется дугообразный шрам от ранения, полученного в 1917 году.

- Как это мы, интересно, проверим? Разрежем его, что ли? - заметил Амен.

На этом свидание закончилось.

Из дневника Гилберта:

"...очевидно, что ходящая тут гипотеза о том, что "подлинного Гесса" казнили в Англии в 1941 году, а в Нюрнберг привезли двойника, подготовленного для процесса, что объясняет и его поведение, и внешний вид, показалась доктору Лею опасной для Гесса, и он предложил доказательство, которое готов был предоставить в присутствии русских и французских представителей, а также при наличии рояля. Условия были выполнены, и мы собрались в тюремной церкви, куда внесли пианино. Лей попросил Гесса написать на листке три своих любимых музыкальных произведения, что тот и выполнил с готовностью. Листок был передан нам. Лей в это время сел за инструмент и сыграл "Маленькую ночную серенаду" Моцарта, "К Элизе" Бетховена и "Зиму" Чайковского. Эти вещи и указал Гесс, даже в той же последовательности. На том, чтобы произведения были именно сыграны, а не названы, настоял я и вместе с Келли сумел убедить рассерженного Эндрюса. Эмоциональная память Рудольфа Гесса, безусловно, идентифицирована. Однако безусловно и то, что Гесс выносится за скобки".

То есть дальнейшая "разработка" Гесса признана бессмысленной: знает он что-то или не знает, подлинная ли у него амнезия или он симулирует болезнь - все равно на контакт не пойдет.

Геринг: "Ты помнишь, Карин..."

Снова из дневника Гилберта:

"17 октября. Сегодня работа с Герингом.

17 октября, вечер. Геринга за скобки".

Слово "работа" означало допрос или тестирование, которое иногда проводили психологи, раздражая начальника тюрьмы полковника Эндрюса: он считал подобные вещи нарушением режима. Однако ни допросов, ни тестирования в тот день не было. Геринг весь день провел у себя в камере. Что же там происходило? Обратимся к материалам "прослушек".

Геринг практически весь тот день, с редкими передышками, разговаривал вслух... со своей первой, умершей еще в 1931 году, женой Карин. Он рассказывал ей обо всем, что было в его жизни после ее смерти, объяснял, что "суд должен состояться", но судьей ему, Герингу, может быть только она, Карин.

"...Ты помнишь, как мы гуляли с тобой по берегу Изара, всегда в одном и том же месте, возле часовни, и я говорил тебе все одно и то же, повторял столько раз, не замечая, что повторяюсь. А ты слушала... всегда по-новому, всегда точно впервые. И один раз ответила: "Если все будет, как ты говоришь, то мне страшно..."

И так далее. Геринг говорил монотонно, постоянно расхаживая по маленькой камере: четыре шага туда, четыре обратно, глядя в потолок. Иногда он натыкался на привинченный к полу стул и тогда на несколько минут как будто приходил в себя. Потом снова принимался ходить. Специалисты определяют такое состояние как психологический перелом, после которого заключенный на какое-то время делается неадекватен.

Неадекватен... А время идет... Очевидно, поэтому и Герман Геринг тоже выпал "за скобки", как пишет в своем дневнике Гилберт. Кто остается? Последний из списка - Роберт Лей.

В день разговора с Ди

Утром 23 октября Лея переводят в тюремный госпиталь. Дело не только в том, что американцев смущает его состояние. Микрофоны в палате установлены так, что звук четче. А может, английских микрофонов в ней не было вообще?

Через несколько часов к Лею приходит Ди.

Напомним, запись их беседы сделана 23 октября. А в ночь на 25 октября Лея обнаружили в умывальной комнате с петлей на шее. Следствие установило очевидное самоубийство.

Тут существуют разные версии. Например, что самоубийство - реакция на предъявленное 20 октября бывшим вождям рейха обвинительное заключение.

Реагировали на него заключенные действительно по-разному. Кто-то равнодушно (как Шахт), кто-то иронически (как Геринг), кто-то одобрительно (Шпеер), а кто-то (Штрайхер) буйно и агрессивно. Лей держался спокойно. Зашедшему к нему в камеру Гилберту он сказал, что победителям трудно будет разыграть спектакль правосудия, не прибегнув к "спецэффектам", и лучше было бы "расставить их (подсудимых. - Авт.) всех вдоль стенки и расстрелять". Говорил нормально, без заикания, о чем свидетельствует и расшифровка "прослушки" в его камере. Тяжелейший приступ заикания начался у него лишь через три дня, на последней фразе диалога с Ди. Весь следующий день, 24 октября, по свидетельству того же психолога Гилберта, а также начальника тюрьмы Эндрюса, охранников и врачей Лей практически не мог выговорить ни слова. А ночью, скрутив жгутом казенное полотенце, сделал петлю.

…"Чрево плодит гадов" шесть раз было написано его рукой вдоль и поперек незаконченного в ту ночь письма детям. Что он хотел сказать? В смятение, вызванное пробудившейся совестью, не верится - не тот человек, про совесть эти люди давно забыли. Скорее другое… Кто бы ни был загадочный гость, роль, которую он отводил одному из бывших вождей нации, была слишком постыдна и абсурдна. Поняв это, Лей предпочел не дожидаться легко предсказуемой петли нюрнбергского трибунала.