"Континент" - Иранский гамбит. Почему Тегеран столь легко уступает Западу? 13:07 25.11.2003
Иранский гамбит
В начале ноября напряжение вокруг иранской ядерной программы заметно снизилось. Иран, в соответствии с резолюцией МАГАТЭ, предоставил отчет о своих атомных исследованиях и согласился подписать дополнительный протокол к ДНЯО, чего долгое время добивались США, Европейский Союз и Россия
Евгений ПАСТУХОВ, Алматы
В общем, вопреки некоторым ожиданиям, международный скандал раздуть не удалось. Вместо этого появилось недоумение, почему Иран относительно легко уступил давлению Международного агентства по атомной энергетике, резолюция которого расценивалась им как ультиматум и вмешательство во внутренние дела. Напомним, 12 сентября совет директоров Агентства призвал Тегеран предоставить исчерпывающую информацию по своей ядерной программе, остановить процесс обогащения урана и подписать дополнительный протокол к Договору о нераспространении ядерного оружия, позволяющий проводить инспекции без предварительного уведомления.
Иран эти условия выполнил, и его действия внешне выглядят как дипломатическое поражение. Но не стоит делать поспешных выводов. Судить о том, кто прорвался "в дамки" в иранской ядерной игре, пока еще рано.
История вопроса
Истоки нынешнего кризиса лежат в далеком 1992 году, когда Россия и Иран договорились о строительстве ядерного реактора в иранском городе Бушер. Вашингтон уже тогда отрицательно относился к российско-иранскому сотрудничеству в области атома. В последние же годы данная проблема стала для него наиболее болезненной. И вот почему. Соединенные Штаты подозревают Иран в стремлении обзавестись ядерным оружием. Бушерская АЭС, по мнению американской администрации, предоставляет для этого все возможности. Кроме того, строительство атомной электростанции подходит к концу, ее планируют сдать в эксплуатацию в 2005 году, а для американцев, развязавших войну против Ирака с целью ликвидации его оружия массового уничтожения, появление еще одного члена "ядерного клуба" вовсе ни к чему. Особенно когда туда рвется Северная Корея, вышедшая в начале этого года из ДНЯО и являющаяся наряду с Ираном звеном в пресловутой "оси зла".
Иран, понятное дело, отрицает наличие каких-либо военных планов. Энергия атома, утверждает официальный Тегеран, необходима исключительно для удовлетворения мирных нужд. И, надо заметить, иранцы в этом весьма убедительны. По данным министерства энергетики Ирана, за последние 20 лет потребление электроэнергии в стране возросло в шесть с половиной раз. Потенциальная потребность в ней в 2005 году оценивается в 42 ГВт, в то время как сегодня совокупная мощность иранских электростанций составляет 27 ГВт.
Увеличению спроса на дешевую электроэнергию способствует не только развитие промышленности, но и демографическая ситуация. За последние двадцать лет население страны практически удвоилось и сегодня составляет больше 70 млн. человек. По некоторым оценкам, через 18 лет количество иранцев превысит 100 миллионов. То есть именно поиск дополнительных источников электроэнергии вынуждает иранское правительство обратить внимание на атомную энергетику. Принимая во внимание уменьшение природных ресурсов в стране, понятно, почему Ирану так необходим ядерный реактор. Тем более что он не упускает возможности получить валюту за счет экспорта электроэнергии, к примеру, в Турцию и Азербайджан.
Противники иранской атомной программы, в первую очередь США, указывают на то, что в Иране много нефти и газа, которые можно использовать для производства тепла и электроэнергии. Все это, конечно, так. Однако Тегеран строит долгосрочные планы по продаже углеводородного сырья, чтобы было на что развивать экономику и проводить необходимые структурные реформы в стране.
И здесь нельзя не обратить внимания на следующий любопытный нюанс. В начале 70-х годов прошлого столетия именно Соединенные Штаты разработали энергетическую программу, в соответствии с которой в Иране должны работать 12 АЭС. Станцию в Бушере, например, в 1974 году начинал строить немецкий концерн Siemens/KWU. После падения шаха в 1979 году под давлением США строительство прекратилось.
На тот момент электростанция не рассматривалась как потенциальная угроза. Кстати, Виктор Козлов, гендиректор российской компании "Атомстройэкспорт", строящей АЭС в Бушере, в одном из интервью ссылается на американского эксперта Клинтона Бастина, который и сегодня утверждает, что на АЭС, подобной Бушерской, невозможно получить сырье для ядерной бомбы.
И все бы ничего, если бы в феврале президент Ирана Мохаммад Хатами не заявил о своем намерении "контролировать весь производственный цикл, начиная с добычи урана и заканчивая переработкой отработанного топлива". Тем самым Хатами невольно спровоцировал нынешний кризис, так как переработка отработанного топлива Ираном означает, что у него появляется реальная возможность создать атомное оружие. Роза Готтенмеллер, отвечавшая в конце 90-х годов за политику нераспространения в министерстве энергетики США, в статье в The New York Times, пишет, что "АЭС в Бушере не представляет серьезной угрозы в плане распространения ядерного оружия. Но при условии, если иранцы будут возвращать отработанное топливо России".
Другими словами, у Вашингтона не без оснований появились "серьезные опасения, что Иран использует свою мирную ядерную программу, в том числе строительство реактора в Бушере, как предлог для развития военной". В феврале, в преддверии военной операции в Ираке, заявление Хатами, безусловно, было воспринято как вызов США и как грозное предостережение. В мировых СМИ даже заговорили о начале новой ядерной гонки. Еще больше страсти накалились в июле и сентябре, когда инспектора МАГАТЭ обнаружили в Иране частицы "высокообогащенного урана", используемого как сырье для производства ядерного оружия. Иранцы отвергли предположение о наличии секретной ядерной программы. Однако МАГАТЭ, под угрозой введения новых экономических и политических санкций, практически в ультимативной форме потребовала от Тегерана предоставить детальный отчет об атомной программе.
16 сентября представитель Ирана при МАГАТЭ Али Акбар Салех высказался в том смысле, что Тегеран может последовать примеру Пхеньяна и выйти из ДНЯО, так как международное сообщество заняло по отношению к Ирану "предвзятую позицию", проявляющуюся в нагнетании истерии вокруг ядерной программы Тегерана.
Конец сентября и октябрь мировое сообщество готовилось к большим сюрпризам. И они не заставили себя долго ждать. 21 октября в Тегеран прибыли министры иностранных дел Великобритании, Франции и Германии. По итогам их переговоров с иранским руководством была подписана совместная декларация. Европейские министры признали право Ирана иметь свою невоенную ядерную программу, приняли на себя обязательство предоставить ему необходимые ядерные технологии и гарантировали его право импортировать ядерное топливо. Иран, со своей стороны, пообещал сделать ядерные программы абсолютно прозрачными и согласился подписать дополнительный протокол к ДНЯО, позволяющий проводить более тщательные проверки.
Дипломатические игры
Как Джеку Стро, Доминику де Вильпену и Йошке Фишеру удалось уговорить Иран? Почему, несмотря на резкие заявления самых высоких руководителей Исламской республики, в том числе и духовного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи, все выдвинутые Ирану условия были безоговорочно приняты, и, мало того, официально подчеркивалось, что подобные шаги предпринимаются в интересах страны и всего общества.
Можно предположить, что здесь не обошлось без участия Соединенных Штатов. Действительно, вашингтонская администрация осенью действовала методом "кнута и пряника". Сначала как-то невзначай произошла утечка в американские СМИ о том, что Израиль готовится нанести удар по ядерным объектам Ирана, и для этой цели даже провел модернизацию ракетного оборудования на подводных лодках. Под модернизацией и дооснащением, в частности, подразумевалась установка ядерных боеголовок. Эта информация позже, естественно, была опровергнута. Однако 5 октября Израиль нанес бомбовый удар по Сирии, который в мире был воспринят весьма неоднозначно. И наверняка этот инцидент, не получивший осуждения со стороны Вашингтона, можно было с полным правом рассматривать как внятный сигнал не только Дамаску, но и Тегерану.
А вслед за этим представители Белого дома неожиданно заявили о готовности пойти на ограниченный диалог с Ираном по иракской проблеме. Больше того, некоторые мировые СМИ утверждают, что такие неформальные встречи уже проходили и сейчас вступают в фазу развития.
Таким образом, если учесть тесную связку "Лондон – Вашингтон" логично предположить, что Джек Стро, глава внешнеполитического ведомства Великобритании, мог сыграть роль посредника между Тегераном, Вашингтоном и Европейским cоюзом. А судя по тому, что иранское руководство единодушно по вопросу о соглашении с европейскими министрами, которое "никак не ущемляет достоинство и национальный авторитет страны", Тегеран вышел из создавшейся патовой ситуации и получил свое.
Подписав договоренности с Европейским Союзом, Иран фактически избавился от российской зависимости в получении ядерных технологий и сырья. Ведь если он будет и дальше придерживаться правил игры и соблюдать условия прозрачности своей ядерной программы, он вправе потребовать сырье и технологии от стран ЕС. И здесь уже России следует опасаться повторения истории с Северной Кореей. Десять лет назад Вашингтон, обеспокоенный ядерными амбициями Ким Чен Ира, настоятельно порекомендовал Москве прекратить с ним сотрудничество в этой сфере. Однако через год США заключили с Пхеньяном собственное соглашение о строительстве реактора в обмен на обещание КНДР свернуть ядерные программы.
Таким образом, появляется ощущение, что Иран довольно грамотно отыграл часть своей игры. Он сделал все, что от него требовали, или, по крайней мере, согласился это сделать. Кстати, доклад МАГАТЭ от 11 ноября хотя и подтвердил то, что Иран производил обогащенный уран и плутоний, как часть своей ядерной программы, но не нашел никаких доказательств того, что Тегеран занимался работами по производству атомного оружия. И самое любопытное, что отныне обеспечение безопасности его ядерной программы – это головная боль других стран. В первую очередь, конечно же, России. Она не может не реагировать на обещания того же Израиля "самостоятельно разобраться с Бушером", как израильтяне это сделали в 1981 году, разрушив ядерный реактор в Ираке.
Ясно, что заявления Тель-Авива адресованы больше мировому сообществу, чем Ирану. Все прекрасно понимают, к каким последствиям для региона и России, чьи специалисты работают в Бушере, приведет израильский удар по Ирану. Именно поэтому иранцы могут себе позволить дипломатические демарши.
3 ноября за несколько часов до встречи премьер-министра Израиля Ариэля Шарона с президентом России Владимиром Путиным появилось сообщение об отмене визита в Москву секретаря Высшего совета национальной безопасности Ирана Хасана Рухани. И не случайно Али Хаменеи, так сильно препятствовавший ранее каким-либо контактам Ирана с МАГАТЭ и ЕС по атомным вопросам, сегодня дает им свое одобрение. Неудивительно, что и иранские военные подают недвусмысленный сигнал Западу. 6 ноября министерство обороны Ирана опровергло утверждения некоторых западных политиков о намерении создать баллистические ракеты Shihab-4 с радиусом действия более 1700 км. В свете успешных июльских испытаний ракеты Shihab-3, способной пролететь более 1300 километров, высказывания военных не более чем дипломатический ход, подтверждающий, что на сегодняшний день все, или почти все, идет согласно тактическому и стратегическому видению Тегерана.
Ведь самое главное заключается в том, что подписание дополнительного протокола – это только начало нового этапа ядерной игры. Не исключено, что отказ от строительства объектов по обогащению урана в будущем может стать для Ирана предметом торга с Соединенными Штатами. К примеру, он может потребовать от Вашингтона гарантий безопасности и ненападения, снятия американских санкций или даже начать развивать полноценные торгово-экономические отношения. При всем при этом Иран, оставаясь в рамках международных обязательств, теоретически имеет право на производство и хранение высокообогащенного урана под контролем сотрудников МАГАТЭ. Другими словами, при таком сценарии развития событий у страны появится возможность создать оружие в течение нескольких месяцев. Как это сегодня могут сделать Япония и Южная Корея.
№22 (109) 19 ноября - 2 декабря 2003
|