Последний наследник "Большой игры"
В конце XIX века Афганистану предназначалась роль "буфера" между двумя империями. Что ожидает эту страну сегодня?

НУРАНИ

Этой войне, начавшейся в декабре 1979 года, изначально был предназначен статус "закрытой", но она оказалась одной из самых упоминаемых в истории. Она планировалась как короткая и эффектная демонстрация присутствия, но превратилась в самый затяжной в советской истории конфликт, унесший десятки тысяч жизней. Она была призвана укрепить международное положение СССР, но многие аналитики всерьез уверены, что именно она в конечном итоге привела к его распаду. "В декабре есть еще одна дата - без отметки на календаре," - это из армейского фольклора, родившегося на той афганской "спрятанной войне".

Удивительно, но слишком долго едва ли не единственным "неподцензурным" источником информации о ней были те самые кассеты с "афганскими песнями", ходившие по рукам. Это из них мы узнавали о том, как "там, на подходе к афганской столице девятая рота примкнула штыки", и как остывает синяя звезда над кабульским минаретом, и, может быть, впервые слышали эти названия: Герат, Кандагар, Чарикар, Нангахар...

Потом, с приходом горбачевской "гласности", после того, как генерал Борис Громов на мосту через Амударью в Термезе заявил: "У меня за спиной нет ни одного советского солдата", в прессу выплеснулось немалое количество информации о том, как было принято решение о вводе войск в Афганистан и чем оно в конце концов обернулось для СССР. И еще больше - рассуждений и комментариев, почему советская военная машина спасовала перед "моджахедами".

И, быть может, именно тогда по страницам газет "загуляла" та самая легенда о гордых и независимых афганских горцах, которые не покорились ни одному завоевателю в истории, от Александра Македонского и до Британской Империи, и уже в конце ХХ века дали отпор Советской Армии.

Это было просто, красиво, доходчиво и, главное, удобно. Как и все остальные ссылки на чей-то "особый менталитет", согласно которому подданным очередного "ничтожества в кресле" категорически противопоказана демократия, права человека, мини-юбки и Интернет. Признаться, что воевали в Афганистане не с "кучкой наемников", а целым народом, которого идеалы мира и социализма как-то не впечатлили, по понятным причинам советские идеологи не могли. Сослаться на то, что афганским "духам" активно помогал Запад, мешала "имперская гордость": СССР участвовал в афганской войне гласно и открыто, держал в стране целую армию и вдобавок множество военных советников-"мушаверов", инструкторов и т.д., не говоря уже о материально-финансовой помощи кабульскому режиму, а Запад в лучшем случае мог надеяться на лагеря на территории соседнего Пакистана и отдельных смельчаков, которые, всерьез вознамерившись поиграть в Лоуренса Аравийского, переходили афганскую границу вместе с моджахедами - примерно так, как это делали герои боевика "Рэмбо-3". Тем более активно легенда о гордых и независимых афганцах тиражировалась на Западе, где она была частью политического пиара времен "холодной войны". Понятно, что вспомнили о ней и теперь, когда за "наведение порядка" в Афганистане взялась уже возглавляемая США международная антитеррористическая коалиция. Однако в то время, когда российские журналисты рассуждали о том, повторит ли Вашингтон ошибки Москвы в Афганистане, британские журналисты открыто задавали другой, куда более животрепещущий вопрос: а способен ли Афганистан вообще выжить в качестве единого независимого государства? И советовали при этом вспомнить обстоятельства, при которых эта страна вообще появилась на карте мира - рубеж XIX-XX веков, время той самой зловещей "Большой игры", которую вели на юге Евразийского континента сверхдержавы того времени, прежде всего Великобритания и Россия. И где Афганистану изначально отводилась роль своеобразного "буфера" между территориями двух империй.

Спроси пустыню...

Ссылки на куда более древнюю, чем у стран "золотого миллиарда", историю и культуру - характерная черта политических дискуссий Востока, и Ближнего, и Среднего, и Дальнего. Однако, как ни парадоксально это звучит, далеко не все существующие здесь страны можно отнести к устоявшимся государственным образованиям. Более того, если в древних земледельческих центрах не приходилось гадать, кому принадлежат эти земли (а часто и люди, на них живущие), то в труднодоступных горных и пустынных районах границы, а тем более государственная власть, были весьма условны. Вековые маршруты кочевок пересекали огромные пространства, и большинство из тех, кто вел караваны по столетиями выверенному пути, никогда в жизни не видели политической карты мира с границами. Более того, даже "центральная власть" древних и обширных государств чаще всего сводилась к тому, что в местном крупном городе сидел назначенный ею наместник, который исправно взимал дань и налоги, но далеко не всегда представлял себе, как далеко простирается его власть. Еще больше было тех самых "удельных княжеств", с еще более расплывчатыми границами, относительно которых вряд ли кто-то мог дать вразумительный ответ, являются ли они независимыми или же входят в состав другого государства.

А где-то там, за много дней пути, в неведомых странах, где говорили на других языках и поклонялись другим богам, подходила к концу жестокая и романтичная эпоха великих географических открытий и колониальных захватов. В мире оставалось все меньше неоткрытых земель, и уже не морские пути и не неоткрытые острова будоражили умы в европейских столицах: Россия "проглатывала" одно за другим сопредельные территории Центральной Азии, власть Москвы признавали Хива, Бухара, Коканд... А с юга не менее настойчиво и методично расширяла границы Ост-Индии Великобритания. Огромный регион с его практически неисчерпаемыми рынками и источниками сырья представлялся легкой добычей для колонизаторов. Вожди полунезависимых "удельных княжеств" охотно признавали себя вассалами далеких европейских империй: опыт подсказывал, что вмешиваться в местные дела те, скорее всего, не станут. Тактика колонизации была отработана до мелочей: сначала - вроде бы формальное согласие на внешнее покровительство, затем - постепенное и планомерное "перераспределение полномочий", в результате которого какой-нибудь увенчанный пышным титулом магараджа превращался в декоративную фигуру - и это в лучшем случае. Но кого и когда остановили чужие неудачи?

Забытый перекресток

В силу многих причин, прежде всего географических, отделенный горными хребтами и пустынями от Индии и Средней Азии Афганистан привлек внимание потенциальных "старших братьев" позже своих соседей по региону. И к тому моменту, когда в Лондоне и Москве генералы и дипломаты вслушивались в незнакомые названия с той же тщательностью, как это будут делать офицеры Советской Армии в декабре семьдесят девятого, страна эта успела пережить предостаточно исторических бурь самых разных эпох. На протяжении своей истории Афганистан был частью многих империй. Здесь находились древняя Бактрия, Арея и Маргиана, тот самый "эллинистический Восток", в наследство от которого потомкам остались легендарное бактрийское золото и те самые гигантские Будды в греческих тогах, безжалостно разрушенные талибами уже в начале XXI века. Он был частью Мидии, державы Александра Македонского, частью арабского халифата, здесь проходили армии Чингисхана и эмира Тимура, в Кабуле находится гробница основателя империи Великих Моголов - Бабура...Эту страну называли "перекрестком истории", ее "плавильным котлом". До сих пор афганцы верят, что светловолосые, голубоглазые нуристанцы, последними, только в середине XIX века, принявшие ислам - это потомки воинов Александра Македонского, а скуластые, молчаливые хазарейцы ведут свою родословную от воинов Чингисхана. Афганистан переходил из рук в руки, армии шли сквозь его горы и пустыни как песок сквозь пальцы и манили их другие цели: священная Бухара, сказочная Индия, теплые моря... Горный треугольник с вершинами в Кандагаре, Герате и Файзабаде, он самой природой был предназначен служить "воротами в Индию" для тех, кто владел Средней Азией, и в Среднюю Азию - для тех, кто контролировал Индию, именно по его территории проходил единственный караванный путь, связывавший два древнейших центра цивилизации, но вряд ли кого-то Афганистан интересовал сам по себе. И может быть, поэтому первое по-настоящему "афганское" независимое государство возникло только в 1747 году, когда Центральная Азия постепенно впадала в состояние той политической летаргии, без которой вряд ли была возможна ее быстрая и парадоксальная колонизация. В те годы Ахмад шах, вождь крупнешего афганского племени дурани, основал Дуранийскую державу со столицей сначала в Кандагаре, а затем в Кабуле - Ахмад шах Масуд, лидер Северного альянса, был его прямым потомком. Однако уже к рубежу XVII-XVIII веков Дуранийская держава распадается на несколько удельных княжеств, хотя формально Афганистан все еще оставался де-юре единым государством. Судьба этих земель, казалось, была уже предопределена: осталось только определиться, "Боже, царя храни" или "Боже, храни королеву" исполнит военный оркестр у стен Богом забытых крепостей.

Лев против медведя

Пожалуй, рассказ доктора Ватсона о том, как он возвращается в Лондон из Афганистана, где служил военным врачом и был ранен в ногу, и уже в британской столице знакомится с молодым сыщиком по имени Шерлок Холмс - одно из немногих литературных свидетельств об афганских войнах Великобритании, доступных советскому читателю. Другое дело, что, по понятным причинам, советские историографы предпочитали не касаться тех геополитических бурь, которые бушевали на стыке Средней Азии и Среднего Востока, там, где пустынное сердце континента перерезали величественные горные хребты Памира, Тянь-Шаня, Гиндукуша и Гималаев.

Обещание Жириновского, что советские солдаты будут мыть сапоги в водах Индийского океана, остается в России излюбленной мишенью политических острот. Однако после того, как в 1800-1801 годах император Павел I вместе с Наполеоном разрабатывал планы совместного русско-французского похода на Индию, народ которой, как уверяли всех и вся и в Москве, и в Париже, с нетерпением ждал избавления от британского гнета, и русские армии даже выступили в поход - осуществлению замысла помешало только убийство императора, - опасность вторжения русских армий в Индию в XIX веке в Лондоне считали вполне реальной. В том, что расширяющиеся территории двух империй рано или поздно "войдут в непосредственное соприкосновение", не сомневались ни в Москве, ни в Лондоне. Тем более не строили иллюзий относительно того, чем такое "соприкосновение" может закончиться - именно здесь, в Центральной Азии, где уже не в первый раз сталкивались великие армии мира, родилась поговорка: "Два дервиша на одном ковре улягутся, два шаха на всей земле не уместятся". Газеты рассуждали о необходимости проведения "упреждающей политики", которая позволила бы сдержать экспансию России, военные настаивали на детальной топографической съемке "ничейных земель", которые лежали между российской Средней Азией и Британской Индией и откуда, по логике вещей, и следовало ждать вторжения российских армий, то есть современных Афганистана и таджикского Памира, а дипломаты спорили о политической судьбе этих самых территорий. И ситуация диктовала традиционный, в общем-то, выход: создать между Британской Индией и расширяющейся Российской Империей пояс из марионеточных буферных государств, которым в планах Лондона отводилась традиционная и незавидная роль: принять на себя первый удар наступающей русской армии (накануне второй мировой войны та же роль "серой зоны" и "буферного заслона" в планах европейских держав будет отведена странам Балтии и Польше). На фоне постоянного риска нестабильности Лондону было не до бросков в Центральную Азию, где укреплялась находившаяся на пике своего могущества Российская Империя, к тому же приходилось учитывать и риск "внутренней нестабильности" в Индии. Не говоря уже о пресловутом "бремени белого человека": присоединив к себе Афганистан, Великобритания должна была бы по сути дела взять на содержание бедную горную страну, где не было ровным счетом ничего, что вызывало бы интерес у Лондона.

Первая война

Однако к 1837 году события в Афганистане приняли драматический оборот. Власть в Кабуле захватил Дост Мохаммед, который уже несколько десятков лет воевал со своим родственником Шуджа ханом, находившимся на территории современного Пакистана и пользовавшемся покровительством англичан. К нему тут же был послан из Москвы поручик Виткевич - с понятной миссией. Перспектива, что Россия, укрепившись в Афганистане, двинет свои полки на Индию, становилась пугающе реальной. И в Лондоне было решено действовать. В январе 1839 года через Боланский перевал в Афганистан вошла англо-индийская армия. Вначале против нее Дост Мохаммед выставил 12 тысяч всадников, две с половиной тысячи пехотинцев и даже 45 пушек, однако уже 25 апреля англичане без боя взяли Кандагар и двинулись на Кабул. Первое серьезное сопротивление английская армия встретила у Газни, крепость которой защищал отборный гарнизон, однако когда и она была взята, судьба столицы была предрешена. 7 августа 1839 года британская армия вошла в Кабул. В полном соответствии с британской колониальной тактикой, на престол был возведен "лояльный" Шуджа хан, а Дост Мохаммед был счастлив, что ему удалось уйти в горы с тремя сотнями бойцов.

Но тут англичанам пришлось столкнуться с той самой "афганской спецификой". Шуджу хана местные феодалы и в прямом, и в переносном смысле восприняли в штыки. А его британских покровителей - тем более. Уже через два года в стране вспыхивают волнения, а 2 ноября 1841 года в Кабуле началась резня британцев - среди убитых был и посол Бернс. Тот факт, что британцы не стали отвечать немедленно, в Афганистане расценили как проявление слабости, и этнические чистки охватили и другие города. Договориться с афганскими старейшинами о том, чтобы те за выкуп пропустили войска в Индию, удалось только 30 декабря 1841 года (в начале этих переговоров, как свидетельствует история, афганцы отрубили голову британскому парламентеру и носили ее по улицам Кабула). Но, когда в начале января 1842 года британцы выступили из Кабула в направлении Джелалабада, Лондону пришлось столкнуться с еще одной особенностью афганского менталитета. Стоило англо-индийско военной колонне втянуться в горы, как она попала в устроенную афганцами засаду. Из 16-тысячной армии спасся один человек - доктор Брайдон. Именно он, прискакав на взмыленном коне 14 января в Джелалабад, сказал фразу, вошедшую в анналы истории: "Это был ад". Этого в Лондоне уже стерпеть не могли. К тому же на сей раз у англичан было время подготовиться, не рискуя жизнями подданных Ее Величества. Одна дивизия выступила из Кветты на Кандагар, вторая - из Джелалабада на Кабул. Афганскую столицу взяли 16 сентября 1842 года.

Сегодня уже вряд ли можно достоверно узнать, кому в британском военном штабе пришла в голову гениальная мысль: если афганцы с легкостью нарушают слово, данное "гяурам"-англичанам, то кто, черт возьми, сказал, что они будут свято блюсти свои обязательства по отношению к "гяурам"-русским? И так ли уж важно, кто в конце концов будет на троне в Кабуле? Престол вновь занял Дост Мохаммед, но наводить мосты с Россией он уже не пытался и предпочел заключить мирный договор с Великобританией. Страна была включена в сферу влияния Великобритании, и "проигранная" по версии советских историков и историографов война 1838-42 годов не мешает Лондону заключить с Россией в 1873 году соглашение Горчакова-Гранвилля о разграничении сфер влияния, где Афганистан уже фигурирует в качестве британской "собственности".

Война - дело дорогое

Однако тут события вновь приобретают драматический оборот. И вновь "с подачи" России. Одержав победу в очередной русско-турецкой войне 1878 года, где Великобритания, как и в Крымской войне 1853-55-го, выступила на стороне Турции, Российская Империя вознамерилась "дать бой" Лондону на Среднем Востоке. Находившимся в Туркестане русским войскам было приказано выступить тремя колоннами на Чарджуй, Балх и Читрал. А в Кабул была послана миссия во главе с генералом Столетовым, которую эмир Афганистана Шир-Али хан 17 июля 1878 принял с величайшими почестями и, по его выражению, "отдал ключ от Индии в руки России" - в обмен на обещанную Столетовым щедрую военную и материальную поддержку.

Ответ Великобритании последовал незамедлительно. В ноябре 1878 года британская армия вступает в Афганистан. Пешаварская колонна генерала Брауна и Курамская - генерала Робертса идут на Кабул, Кандагарская во главе с генералом Стюартом - на Кандагар и Герат. Уже в ноябре-декабре в руках англичан оказываются Джелалабад и Хост, 27 декабря - Кандагар. Это уже не война за территорию - Великобритания напоминала "расшалившемуся эмиру", кто в доме хозяин. Шир-Али хан бежал в Мазари-Шариф, где и умер, а занявший престол его сын Якуб хан предпочел не повторять ошибок - 15 мая 1879 года он подписывает с Великобританией мирный договор. Но теперь Афганистану приходится дорого заплатить за заигрывания с Москвой: отныне афганское правительство теряет право на ведение какой-либо внешней политики иначе, как при посредничестве правительства Британии, а все стратегические проходы между Афганистаном и Индией передаются последней: границей между "независимым" Афганистаном и Британской Индией становится та самая "линия Дюранда", по которой сегодня проходит граница Афганистана и Пакистана.

Однако, несмотря на то, что в результате войны 1878-1879 года позиции Великобритании в Афганистане заметно укрепились (что, правда, не мешало советским историкам рассуждать о том, что и эту войну Британская Империя "проиграла свободолюбивому народу Афганистана"), в Москве не теряют надежды взять реванш. Тем более что в Афганистане продолжается череда "дворцовых переворотов", и у России есть теоретический шанс увидеть на троне эмира уже не британскую, а свою марионетку. В сентябре 1879 Якуб хана свергает с престола его брат Эюб. А уже в январе 1880 о своих претензиях на афганский престол заявляет племянник Шир-Али хана - Абдуррахман хан, который с 1870 года живет в российском Самарканде. Свергнуть Эюба при "неустановленном" участии России ему удается сравнительно легко. Однако теперь наступает черед России знакомиться с "афганской спецификой", которую потом назовут "врожденной склонностью к интриге". Великобритания четко и недвусмысленно ставит Абдуррахман-хагна перед выбором: признание его законным эмиром в обмен на приверженность договору мая 1879 года. Уже в 1883 году Абдуррахман хан в доказательство своей лояльности Лондону двинет войска на север - афганская армия займет памирские княжества Рошан, Вахан и Шунгнан, и хотя в 1885 году войска Абдуррахман хана будут разбиты под Кушкой, расклад сил в регионе останется прежним - когда в 1888 году наместник северного Афганистана Исхак хан объявил подвластные ему территории самостоятельными и обратился за помощью и покровительством к России, в Москве предпочли не вмешиваться. И даже не пытались установить контроль над частью афганской территории к северу от Гиндукуша, где большинство населения составляли вовсе не пуштуны, а узбеки, таджики и туркмены - соплеменники жителей российской Средней Азии, и территории эти исторически тяготели не к Кабулу, Герату и Кандагару, а к Бухаре, Хиве, Коканду...

Век неспокойных реформаторов

Следующего шанса России пришлось ждать почти четыре десятка лет. И уже после октябрьского переворота в Москве, в разгар гражданской войны, в Афганистане происходит очередной дворцовый переворот - после таинственной смерти афганского эмира престол занимает его третий сын - Аманулла хан. Который тут же проводит в стране мобилизацию и объявляет Великобритании "джихад". 3 мая 1919 афганцы нападают на пограничный пост в Хайберском проходе. Ответ следует немедленно - сначала британские самолеты бомбят Кабул, затем Джелалабад, 1-я индийская пехотная дивизия при поддержке 1-й кавалерийской бригады атакует афганские войска в Хайберском проходе. Афганцы, деморализованные и подавленные, бегут. Попытка начать партизанскую войну тоже терпит крах. Первоначально вторгнувшимся в Индию "партизанам", а проще говоря, племенным формированиям под командованием генерала Надир шаха удается взять железнодорожную станцию Таль, окружив два пехотных батальона, батарею и кавалерийский эскадрон, но уже 1 июня после боя с пехотной бригадой генерала Дауэра они вынуждены отступать в Афганистан. Аманулла хан вынужден запросить мира, и уже 8 июля 1919 года Афганистан подписывает мирный договор с Великобританией. Страна получает право на внешние сношения, но взамен лишается финансовой помощи Великобритании в размере 60 тысяч фунтов стерлингов ежегодно: до 1919 года она составляла до половины госбюджета страны.

Тем не менее уже в 1921 году Аманулла хан подписывает с Москвой договор о дружбе. И начинает, возможно, самые масштабные в истории Афганистана реформы: он отменяет таможенные сборы внутри страны, многочисленные средневековые налоги и повинности, вводит частную собственность на землю с правом ее продажи. И на собрании племенных вождей, знаменитой Лоя Джирге, предложил своей жене снять чадру - первой в Афганистане. Как вынуждены были признавать даже советские историки, реформы Амануллы хана скорее играли на руку нарождавшейся национальной буржуазии, чем крестьянам. И уж подавно вызывали бешеную злобу крупных землевладельцев и духовенства, из рук которых уплывала власть. Плюс ко всему расширение афгано-советских связей не могло не тревожить Лондон. Так или иначе, а в 1929 году вспыхнувший в Афганистане мятеж приводит к свержению Амануллы хана - эмиром Афганистана под именем Хабибуллы объявлен вождь восстания Бачаи Сакао - Сын водоноса. У власти новоявленный падишах Хабибула удержался недолго, да и вряд ли кто-то всерьез рассчитывал на его политическое долголетие. Но свою задачу он тем не менее выполнил: в Афганистане был восстановлен статус-кво. Не изменился он и после того, как на престол был возведен Мухаммад Надир шах, основатель новой королевской династии Афганистана. В стране продолжались реформы, формировалась национальная буржуазия, и уже при следующем монархе, Мухаммеде Закир шахе, в стране начинает формироваться промышленность и банковский капитал...

Взрывоопасный "буфер"

Но в 1947 году регион потряс новый геополитический шторм: на месте бывшей Британской Индии появились два независимых государства - Индия и Пакистан (позже независимости добьется и Бангладеш, ранее входивший в состав Пакистана). И это заставляет Лондон вновь задуматься о судьбе Афганистана. После победы антибританских сил в Индии говорить о некоем "буфере" между Индией и СССР могли только умствующие теоретики.

Подробности того, что происходило в те годы в лондонских кабинетах и коридорах власти, становятся известны только сегодня. По сведениям британской The Times, в середине пятидесятых годов Великобритания разрабатывала планы раздела Афганистана по хребту Гиндукуш между бывшим СССР и Пакистаном. Как говорится в подготовленном в июне 1951 года в британском МИД письме на имя посла Великобритании в Кабуле Джона Гарденера, "если произойдет переворот (в Афганистане), что вполне вероятно, исчезновение этой страны в итоге не будет трагедией - в нынешних условиях жизнеспособность Афганистана в обозримом будущем весьма сомнительна", потому как страна эта по сути дела представляет собой конгломерат областей, не связанных между собой ни исторически, ни экономически.

Как показывают рассекреченные документы Форин офиса, посол Гарденер не проявил особого энтузиазма. Признав опасность возникновения в Афганистане "вакуума власти", чем мог бы воспользоваться СССР, он тем не менее проинформировал МИД, что оценивает стратегию раздела Афганистана как опасную, в частности, потому, что любые силы, которые оккупировали бы эту страну, могли столкнуться "с головной болью" из-за сопротивления со стороны местных жителей. Это мнение посла было решающим для того, чтобы отправить в архив планы раздела Афганистана, отмечает The Times. Тем более что и в Афганистане не происходило ничего драматичного.

Волна обещанной анархии накроет Афганистан в 1973 году. Сначала Мохаммед Дауд, захватив в заложники королеву, принудит Мохаммеда Закир шаха отречься от престола. В 1978 году после так называемой "апрельской революции" его сменит лидер афганских коммунистов Нур Мухаммед Тараки. Который тоже вскоре падет жертвой внутривластных интриг, и в кабульском президентском дворце Дар-уль-Аман воцарится Хафизулла Амин - вождь соперничающей фракции в Народно-демократической партии Афганистана. Именно его "ликвидируют" в декабре 79-го советские "коммандос", спешно доставив из Праги нового правителя страны - Бабрака Кармаля, его преемником станет Наджибулла, правительство которого после вывода из Афганистана советских войск в феврале 1989 года было по сути обречено.

Дальнейший ход событий многократно описывался в печати: набеги соперничающих группировок на Кабул, череда переворотов, сменяющие друг друга "правительства", ни одно из которых не контролировало даже всей столицы, не говоря уже о стране, средневековый режим талибов и, наконец, антитеррористическая операция осени 2001 года. Теперь страну по сути дела приходится создавать вновь, и даже не с "чистого листа", а каждую секунду преодолевая последствия десятилетий перманентной гражданской войны. И вновь искать ответ на вопрос, способен ли Афганистан выжить в качестве единого независимого государства.

10 января 2004