КРАСНЫЙ ЖЕЛТЫЙ ЗЕЛЕНЫЙ СИНИЙ
 Архив | Страны | Персоны | Каталог | Новости | Дискуссии | Анекдоты | Контакты | PDARSS  
 | ЦентрАзия | Афганистан | Казахстан | Кыргызстан | Таджикистан | Туркменистан | Узбекистан |
ЦентрАзия
  Новости и события
| 
Четверг, 22.01.2004
20:35  "Логичен, ясен и прозрачен", - туркменский парламентарий В.Михайлов о бюджете страны
19:10  Вторым вице-спикером Законодательного Собрания Киргизии избран К.Байболов
18:13  В Ферганской долине создана единая сеть НПО Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана
18:00  Узбекистан исключает теракт, неисправности в катастрофе ЯК-40
17:04  Турция ограничила поставки некоторых товаров из Ирана
16:33  У кыргызстанцев будут новые паспорта
12:25  Минюст Таджикистана незаконно затягивает регистрацию партии "Тараккиет"

12:22  Таджикистан депортировал на родину из тюрем 18 афганцев
12:00  Максим Соколов - Суд над российской демократией
11:56  Стейк, казы - плиз... На американскую авиабазу "Ганси" наняты киргизские повара
11:46  Zamon.info: Технари – исчезнувший подвид в Узбекистане
11:35  Изданы "Очерки истории и культуры Казахстана" Николая и Александра Подушкиных
11:04  Узбекистан последовательно осуществляет политику гуманизации судебной системы
10:42  Новое распределение обязанностей в правительстве Казахстана
10:37  А.Дугин - Путин и Назарбаев зачали в Астане новую империю
10:31  В Андижане судят Каримова. За организацию взрывов в Бишкеке и Оше
10:25  К.Арман - Осуждение лидера Исламской партии Таджикистана вызвало гнев оппозиции
10:19  Киргизия и Узбекистан пытаются подружиться путем "народной дипломатии". Обычной не получается...
10:16  А.Шакур - Иран: внутренняя напряженность и внешнее давление усиливаются
10:12  Азербайджан хочет повысить ж/д тарифы. Казахстан и Туркмения - против
10:06  СНГ – без альтернативы и с непонятным имиджем. Итоги и тревоги от Ю.Ярова
09:55  Р.Акназарова (минсобес Киргизии) - "Каждый чиновник должен знать, где пустой казан"
09:53  В.Христенко - Россия продолжит экономическую экспансию в СНГ. Трубами и железными дорогами
09:46  "Казмунайгаз" исключен из конкурса на чешский нефтехолдинг Unipetrol
07:27  Школьников заставят побриться! Во Франции осталось только запретить фиговые листочки
07:02  "Пахтакор" - 106-й по итогам 2003 года в мировом рейтинге футбольных клубов
05:52  "Да покарает Аллах неверных злодеев…" Заявления узбекских женщин
04:33  Перлы Перла или в гостях у сказки. Ислам.Ru комментирует новый труд неоконсерваторов
03:58  В Иране будет введен "рыбный день"
01:37  "Ozod Ovoz" - Заключенный журналист не попал под амнистию в Узбекистане
01:16  Л.Сюкияйнен призвал не вытеснять Ислам из политики, а направить его активность во благо России
01:08  Пакистан готовится к встрече министров промышленности стран ЭКО в Тегеране
01:01  Б.Мусаев - Узбекистан независимый: реформы или бунты? Глава 3. В ловушке истории
00:49  Казахстан официально выставил на продажу осмий-187. Самый дорогой металл в мире
00:36  США подарили Киргизии авиатехнику на $4,5 млн... два советских вертолета Ми-8
00:34  Киргизия отдаст России свои военные объекты? За долги
00:26  Почти половину казахстанских нефтяников на Каспии составляют... иностранные граждане
00:13  Г.Марченко (1-й вице-премьер Казахстана) - "Гипотетически можно представить, что небо упадет на землю"
00:00  "Не бойтесь танков и автоматов!" Обращение к народу Узбекистана сайта Uzbek-people.narod.ru
Среда, 21.01.2004
23:06  На таджикско-афганской границе убиты три пограничника
21:53  Синьхуа - В 2004 году по-прежнему ожидается стремительный рост китайской экономики
17:46  "Узбекистон хаво йуллари" намерена заменить старые самолеты советских моделей на современные
15:51  "Россия без Путина". Лидер НБП Э.Лимонов призывает бойкотировать выборы
15:41  Юань наступает. В "валютной войне" между ЕС и США выигрывает... Китай
15:00  Дж.Буш: "Наша великая республика возглавит дело свободы" (полный текст послания)
14:12  В Таджикистан прибыло 2 контейнера с литературой для русскоязычных школ
13:42  За что меня преследуют? Письмо амнистированного К.Усманова президенту И.Каримову
12:21  К.Розыков - Мои предложения по реформированию хлопководства Узбекистана. Приглашаю к дискуссии
12:20  Китай выражает глубокую озабоченность направлением Японией отряда сил самообороны в Ирак
12:09  "Standard" - Второй Арал. Как остановить высыхание казахстанского Балхаша?
11:58  Gazeta.kz - Курдская диаспора ЦентрАзии: настоящее и будущее
Архив
  © CentrAsiaВверх  
    Узбекистан   | 
Б.Мусаев - Узбекистан независимый: реформы или бунты? Глава 3. В ловушке историиБ.Мусаев - Узбекистан независимый: реформы или бунты? Глава 3. В ловушке истории
01:01 22.01.2004

Мусаев Бахадыр
УЗБЕКИСТАН независимый: РЕФОРМЫ ИЛИ БУНТЫ?
2004

СОДЕРЖАНИЕ
От автора
Введение
Глава первая. Пробуждение надежд.
1. Гражданские движения и партии в Узбекистане.
2. Оппозиция и оппозиционность по-узбекистански.
Глава вторая. За горизонтом видимости: Иллюзии и Реальность.
1. Узбекистан после провозглашения независимости: На пути к реформам или бунтам?
2. Несколько штрихов к портрету президента Ислама Каримова на фоне борьбы за стабильность и осуществления реформ.
Глава третья. В ловушке истории.
1. Ислам в современном Узбекистане: позитивный потенциал и проявления угроз
2. Исламское движение Узбекистана и партия "Хезби-ут-Тахрир" - угроза миру, безопасности Узбекистана и государствам Центральной Азии.
Вместо заключения. Что нас ждет?

Начало см. ЦентрАзия, 19-21.01.2004

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. В ЛОВУШКЕ ИСТОРИИ

"Сегодня" стоит между "вчера" и "завтра", оно связует прошлое и будущее – лишь в этом его значение
Карл Густав Юнг

Сегодня в начале третьего тысячелетия, когда сдвинулись с места все "материки" социальной жизни и все цивилизации, новым независимым государствам предстоит развернуть, вернее, пробудить творческие потенции своих народов для прорыва в общецивилизованное русло развития.

Вместе с тем, следует отметить: государства Центральной Азии оказались перед лицом серьезных испытаний. Трудности переходного периода, особенно кризисные явления в экономике, социальное расслоение общества по имущественному признаку, рост бедности, коррупция вызывают сомнения у людей по отношению к проводимой властями политике, успешности реформ, чем умело начинают пользоваться религиозные экстремисты. Они проповедуют радикальное неприятие светских режимов, призывают к " возрождению" ислама, интеграции мусульманских народов и объединение их в единую общность "Халифат". При этом, средством или политическим инструментом достижения поставленных целей, ими выбрано насилие.

В этом отношении, думается, борьба, которая разворачивается вокруг и около ислама различными силами выступает свидетельством наступления времени социального перепутья.

К слову сказать, в настоящее время, в мире по оценкам экспертов, численность мусульман превышает 1 миллиард 140 миллионов человек. В 40 странах мусульмане составляют большинство населения, в 30 – значительную часть. При этом в мусульманском мире сильные позиции занимает традиционный ислам. В Узбекистане такой ветвью ислама является ханафизм.

Известно в исламском мире заметную роль играют и сторонники так называемого реформаторского типа религиозного сознания, которые стремятся реформировать и адаптировать мусульманскую догматику к современности. Однако есть мусульманские страны, где наблюдается активизация идеологов, требующих возврата к истокам ислама. Чаще всего приверженцы возврата к истокам ислама проповедуют радикальное неприятие светских режимов. Например, С. Кутб утверждал, что " ислам нуждается в возрождении", а возрождение "признает только одну бесспорную установку – разрушение силой и насилием, полное уничтожение, не оставляющего большого и малого". В свете данных утверждений правомерно задаться вопросом: ислам в Узбекистане – ловушка истории (судьбы) или срединный путь безопасности?

Действительно, есть ли основания опасаться, что узбекистанское общество обречено на вероятность "перерождения" светского государства в исламское? Насколько крепки здоровые корни народа, чтобы противостоять новоявленным бесам – религиозным экстремистам? Каково состояние СМИ, которые призваны на наш взгляд, не только адекватно отражать реальные социальные процессы, но и опережать время, предупреждая угрозу "возвратного направления" (Чаадаев П.) движения общества?

Кто они, которые в борьбе за власть и, прикрываясь исламской риторикой, пытаются усыпить разум людей, взрастить в их подсознании ростки нетерпимости, атмосферу подозрительности, вражды, насилия, страха, мифические идеи о халифате?

Вопросы, вопросы… Слова, слова… Однако, они лучше молчания и покорного ожидания судьбы в смысле "предопределения свыше".

Убежден, что обстоятельный разговор в русле обозначенных вопросов даст читателю импульсы к размышлениям. И, надеюсь, это будет способствовать умению человека различать добро и зло, правду и ложь во имя становления мира, согласия и солидарности между людьми.

1. Ислам в современном Узбекистане: созидательный потенциал и проявления угроз

Политическая хроника, начиная с конца 70-х годов и события последнего времени в контексте проблем социальной стабильности, региональной и национальной безопасности выявляют возрастающую роль исламского фактора. Последний в наступившем ХХ1 веке будет корректировать, в частности, внутреннюю политику и определять в геополитическом плане основные направления внешней политики Республики Узбекистан. Сразу необходимо отметить, по-нашему мнению, слова "ислам" и "исламский" применительно к Узбекистану, как и, впрочем, к другим странам,, титульные нации которых исповедуют религию ислам, нужно использовать со множеством оговорок. Во-первых, потому что значительная доля доступной информации об "исламе" в Узбекистане расплывчата и малодоступна и, во-вторых, потому, что этот термин часто используется в СМИ как политическое прикрытие для многих явлений, не имеющих никакого отношения к религии. Религиозные процессы, протекающие в стране, получившей независимость, называют возрождением ислама. Сама Республика Узбекистан, с легкой руки некоторых политологов, попала в разряд "мусульманских", "исламских "государств. Например, трудно согласиться, с утверждением Алексей Малашенко, когда он пишет о центральноазиатских республиках: "Нельзя забывать, что мы все-таки имеем дело с мусульманскими государствами, обществом, где решение материальных проблем зачастую требует именно религиозного использования".81 Безусловно, религия ислам – это существенная часть культуры и истории титульных наций, проживающих в Узбекистане. Как известно, данное обстоятельство играет большое роль в развитии и функционировании узбекистанского общества. В исламе, где не произошло разделения между светской и религиозными сферами, существовала всеобъемлющая система контроля за поведением и сознанием верующих, совмещающая как культовые, так и правовые, моральные, образовательные, воспитательные, эстетические функции, регулирующие семейно-брачные отношения, накладывающие отпечаток на весь образ жизни. Однако, не стоит предавать забвению тот факт, что секуляризация сегодня составляет базисную характеристику узбекистанского общества. И поэтому, когда в отношении Узбекистана говорят как о исламской стране, то надо полагать, здесь не имеют в виду, что наша страна является исламской в идеологическом, а значит, и в политическом отношениях. Справедливо будет сказать, что лидеры политической элиты Узбекистана в целом не являются воинствующими секуляристами, ни антиклерикалами. А предоставленная правительством степень свободы совести показывает заметное различие между прежней тоталитарной системой и нынешним режимом власти. Республика Узбекистан – это государство со светским характером, где от него отделены религиозные объединения.

Согласно, статье 3.1. Конституции Республики Узбекистан "Свобода совести гарантируется для всех. Каждый имеет право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Недопустимо принудительное насаждение религиозных взглядов".82

Следует заметить, что принцип свободы совести был закреплен еще в Конституции Туркестанской АССР от 1920 года (статья 15), и позднее, в Конституции Узбекистана от 1927 года. Однако, Узбекистан, в числе многих республик бывшего союзного государства, не имел правовых актов, обобщающих и регламентирующих взаимоотношения между государством и религией. В этом плане важным событием для узбекистанского общества стало принятие 14 июня 1991 года Верховным Советом республики Закона "О свободе совести и религиозных организациях". И наконец, после обретения независимости, вновь на законодательном уровне, урегулирован весь комплекс вопросов, связанных с правами верующих и статусом служителей. 3 сентября 1993 года принят Закон "О свободе совести и религиозных организациях". Вместе с тем, суровые социальные реалии переходного периода жизни узбекистанского общества, проявляемые особенно в падении уровня жизни, в тенденциях роста абсолютной бедности значительных масс людей, дают козыри в руки некоторых деструктивных элементов страны. В данных условиях, очевидна опасность наступления времени новых мифов, ложных кумиров, увлечений массового сознания различными версиями фундаментализма идеологического, политического или религиозного толка. Учитывая эти обстоятельства, существование угрозы безопасности, 1 мая 1998 года на Х1 сессии Олий Мажлиса Республики Узбекистан был принят Закон "О свободе совести и религиозных организациях" (новая редакция). Опираясь на него, государство начало корректировать свою религиозную политику.

Возвращаясь к вопросу о базисных характеристиках узбекистанского общества и места в нем исламского фактора, можно сказать, что мусульманский менталитет большинства представителей титульных наций центральноазиатских государств является достаточно важным фактором, который также, как религия оказывает и будет оказывать значимое влияние на социальные процессы, взаимодействие общества и государства, личности и власти. Но проявления "исламского возрождения" не дают оснований делать вывод о том, что Узбекистан – мусульманская страна. На самом деле, здесь требуется методологическая дисциплина мысли, чтобы не внести путаницу в вопрос о роли ислама в истории, культуре народа, в целом глобализации ее проблем, значимости в обществе. Одно дело, голословно утверждать, что в Узбекистане: в отличие от других республик бывшего СССР не было проблемы поиска новой идеологии – вместо социалистической успешно внедряется никогда не изживавшийся до конца ислам.83 И совсем другое дело, - вписываясь в контекст мировой науки, - обозначать проблему реагирования стран Востока на форсированную модернизацию.84 Если в свете изложенного обратиться к определению места ислама в происходящих социальных и политических переменах региона и, в частности, в Узбекистане, то здесь отслеживается неоднозначная роль исламского фактора. Во-первых, это видно по некоторой значимости ислама как феномена, консолидирующего титульные нации, что может быть использовано для поддержания мира. Во-вторых, наблюдается активизация деятельности религиозных экстремистов, которые создают реальную угрозу национальной и региональной безопасности.

Если заземлить данные позиции на местный национально-культурный субстрат, а значит и на иные условия жизни узбекистанского общества, то это требует обратить внимание на следующее. На фоне национально-культурных возрожденческих процессов, предполагающих консолидацию народа на основе общности культурно-исторического прошлого, национальных ценностей и интересов, активно ищет свою нишу религия. В принципиально новых социально-экономических и политических условиях обретенной независимости встают задачи недопустимости политизации ислама. Наверное, здесь поучительно вспомнить из недавнего прошлого, что несмотря на настоящие предостережения советских ориенталистов и специалистов по исламу против попыток судить о вещах только по внешним проявлениям жизни в среднеазиатских республиках СССР, советские руководители оставались глухими к реально существующей исламской проблематике. Апофеозом легкомыслия, если не абсурда, явилось и начало в 1980 г. оказания, так называемой, интернациональной "помощи" братскому афганскому народу, который пробудив резкое отрицательное отношение к самой войне и недоверие руководству страны, политической системе, в конце концов, способствовала росту национального самосознания мусульманских народов Центральной Азии. Недооценка исламского фактора со стороны западных политиков, как известно, проявилась в свое время в допущенных ими оплошностях и в Иране, Алжире. Вот что, к примеру, писал в секретной записке из Тегерана Президенту Франции Валери Жискар д Эстену от 29 декабря 1978 г. Мишель Понятовски: "Две действующие силы в стране – духовенство и армия – во многом схожи, и не исключена вероятность их сближения. Для обеих характерные национализм, традиционализм и антикоммунизм.

Позиция американцев с самого начала кризиса строилась на следующем уравнении: шах= армия= независимость. Эта позиция опиралась на неправильное понимание проблемы. Можно допустить и другое уравнение: духовенство=армия=независимость. Представляется, что оно вполне правомерно, главными слагаемыми является независимость страны.85

В контексте сказанного нам бы хотелось отметить, что при рассмотрении вопросов геополитического самоопределения,. внутриполитических и внешнеэкономических проблем Узбекистана, связанных с исламским фактором, надо обратить внимание на направленность концептуальных разработок, проводимых наиболее авторитетными западными аналитиками. В частности, заслуживает внимания точка зрения профессора Колгейтского университета (США) М.Брилл Олкотт относительно ислама. М.Олкотт считает, что суждение о том, будто ислам опасен в своей основе и требует сдерживания, является одним из основных мифов о прошлом. Нельзя не согласиться с выводом о том, что догматические, идеологические религии процветают среди тех людей, которые обнищали духом или материально, или в том и в другом отношении одновременно".86

Возрождение ислама в Узбекистане – это и поиск возможного сосуществования традиционного образа жизни, который был смещен со своих позиций. Наблюдаемая сегодня тенденция ретрадиционализации ведет к активизации некоторых архаических обычаев, моделей повседневных социо-культурных доминант и поведенческих норм мышления, которые, мягко, выражаясь, не совсем адекватны современности. По данному поводу глава государства Узбекистана утверждает, что стихийное и безоглядное возвращение к ценностям и традициям и укладу прошлого может привести к неприятию современности, отрицанию необходимости модернизации, которая закономерным логически образом ведет к появлению опасности возникновения оппозиции духовности.87 В свою очередь, возрождение названных устойчивых тенденций обусловливает возникновение, особенно среди конфессионально непросвещенных слоев населения, не свойственных для нашего региона религиозных направлений. Например, религиозный фундаментализм понимаемый не как обращение к изначальным ценностям религии, а как форма экстремизма, воспринимается в Узбекистане, как и во всем мире негативно. Государство должно стремиться к тому, чтобы вести кропотливую, целеустремленную, требующую огромной компетентности работу, защищающую интересы всех социальных групп и слоев внутри страны. К сожалению, в действиях многих руководителей на местах не наблюдаются успехи в этом направлении, а доминирует стремление манипулировать людьми и их сознанием. Особенно отчетливо это проявилось в борьбе с религиозными экстремистами.

Теория и практика доказывают, что силовые методы предотвращения и ликвидации социальных опасностей, которые превалируют до сих пор, исчерпали себя. Непонимание данного обстоятельства и дальнейшее предпочтение средств насилия, вместо политических и идеологических методов, по мнению многих аналитиков, могут сказаться в ближайшее время негативным образом на общественно-политической обстановке страны. Вот, к примеру, маленькая картинка к большим вопросам. В Избаскентском районе Андижанской области в августе 2000 года были обнаружены 8 исламистов боевиков. В результате столкновения все они были убиты. Со стороны милиции погиб офицер. В конце августа того же года в течении нескольких дней эти события " воспроизведенные" в документальном фильме, демонстрировались по 1 каналу Центрального телевидения Узбекистана в вечерних программах новостей ("Ахборот"). Внешняя канва событий "творения" телевизионщиков выглядит следующим образом. В первом кадре. В окружении жителей махалли пожилой человек, который является отцом троих из числа убитых экстремистов. К нему обращается председатель махалинского комитета: "Мы, Вас уважаемый, много раз предупреждали о том, что ваши сыновья исламисты…Они убиты теперь…Знайте, никто из сельчан, соседей не пойдет на их похороны". Второй кадр. Он воспроизводит следующее. Вновь тот же председатель махалли в присутствии безмолствующих сельчан исступленно кричит: "С кем ты хоронил?! Кто тебе помогал?!…Ты опозорил наше село!" Третий кадр. Ответ отца троих убитых экстремистов: "Чем так оскорблять и кричать на меня, лучше убили бы меня тогда же вместе с моими сыновьями". Далее звучит закадровый голос председателя махалли: "Судьба злодеев такова, что трупы их клюют вороны, едят шакалы и волки" Эти слова звучат на фоне показа останков других, еще не похороненных боевиков, которых куда - то оттаскивают, волоча их тела по земле.

Очевидно, по замыслу авторов хроники такая форма информационной подачи событий будет отражать действительную направленность позиции общественного мнения в отношении пособников экстремизма и собственно самих носителей зла. Однако, как нам представляется, инструментальная функция сообщения дает обратный эффект, потому что шок от кадров, мягко выражаясь, не совсем адекватного поведения председателя махалли и другое, рождают эмоции, которые исключают конструктивность в плане изменения сознания в лучшую сторону. Здесь невольно создается атмосфера вражды, нетерпимости, духа злобы и агрессии. Последние способны лишь благоприятствовать формированию в массовом сознании "психологической базы нового варианта тоталитаризма" ( Гостев А.).

Безусловно, не вызывает сомнения оправданность легитимных методов принуждения, насилия государства в отношении проповедников и носителей религиозного экстремизма. Вместе с тем, вопросы религиозной убежденности людей – весьма деликатная сфера и поэтому требуют строго взвешенного подхода при их рассмотрении.

Если учесть, что процессы возрождения религиозных и этнических ценностей, представляющих собой, в известном смысле, духовно-нравственный хребет общечеловеческой культуры, могут быть использованы определенными заинтересованными группами для удовлетворения своих конкретных амбиций, не имеющих отношения к религии, а также для реализации целей агрессивно-политического содержания, то очевидна необходимость регулирования вопросов, связанных с религиозным фундаментализмом и экстремизмом, чтобы не подвести общество к границе, за которой начнется ее саморазрушение. В этом плане важно наладить систематическое отслеживание, изучение и определение базовых ценностей, программных положений, целей различных течений ислама для выявления их социальных, культурно-психологических, политических, экономических корней (причин). Вспомним суфистское изречение: "Все, что случается снаружи, должно произойти сначала внутри. Семя погружено внутрь, а дерево появляется снаружи".88 Так что, бескомпромиссная борьба с религиозным экстремизмом отнюдь не должна сводиться к рубке негодных деревьев, дабы очистить лес. Более того, следует иметь в виду, что критически обострившиеся социальные факторы, чрезвычайная актуализация "водного вопроса" в смысле хозяйственно – питьевых нужд населения на фоне известной демографической ситуации на примере областей Ферганской долины, являются, не менее чем идеологические и политические, причинами активизации религиозного зкстремизма. Перечисленные вопросы злободневны с учетом следующих моментов.

1.Среди трудоспособного населения страны динамично растет огромная масса молодежи, прежде всего сельской, среди которой помимо безработных, значительная часть не имеет профессии или вовсе функционально безграмотна. Мононациональный состав данной социально-демографической группы, ее социально-культурная однородность, одинаковое экономическое положение, словом, идентичный социальный статус могут нести серьезную угрозу обществу в плане возникновения спонтанных, а значит практически нерегулируемых действий больших масс людей. При этом наиболее критическое состояние отличает сельскую местность Андижанской, Ферганской и Наманганской областей с их высочайшей плотностью населения, где имеются предпосылки маргинализации и люмпенизации некоторой части молодежи. Как свидетельствуют исследования, неустроенный человек - в мире, ставшем ему непонятным и некомфортном, погружается в состояние скрытой агрессии и аномии, отклонения от социальных норм, законов, которое при незначительном провоцирующем толчке готово стать явным и принять самые опасные и непредсказуемые формы. Данный контингент молодежи в случае проникновения вооруженных формирований исламистов на территорию областей Ферганской долины представляет угрозу для общественной и национальной безопасности.

2. Угроза исламского политического радикализма отчасти сохраняется и таится до тех пор, пока будет существовать полунатуральный тип хозяйствования дехканина и острота вопроса о земле. Параллельно с религиозным экстремизмом "взорвать" обстановку могут доведенные до предела противоречия между "государственным и "негосударственным" секторами сельского хозяйства некоторых областей страны в условиях отсутствия здесь свободных земель. При этом допустимы проявления социального недовольства дехкан, когда радикализация их сознания будет облечена в форму религиозного движения. Я не преувеличиваю реальную угрозу. Не надо забывать, что условия демографической ситуации в областях Ферганской долины, не позволяющие многим дехканам адекватно удовлетворять подрастающее поколение сыновей в плане возможностей обзавестись им землей, домом ,хозяйством будут вести к росту приверженцев Исламского движения Узбекистана (ИДУ). Последняя, играя на вековечных стремлениях людей земли к справедливости, в свое время уже выдвинула притягательный для их религиозных чувств лозунг: "Путь Аллаха – самый истинный путь выхода из настоящего социально-экономического кризиса". Отвлекаясь от этноисламских ценностей, которые требуют уважительного и демократического отношения к представителям других конфессий, надо помнить, что были и есть в исламе агрессивные течения, опирающиеся на соответствующие внутренние и внешние предпосылки, условия, провоцирующие и стимулирующие экстремистские проявления в сфере межэтнических, межконфессиональных и иных отношений. В этой связи, как нам представляется, не берется во внимание то обстоятельство, что религиозный фанатизм любого толка на постсоветской территории может усиливаться и за счет ее симбиоза с бескомпромиссной этикой, синдромом насилия, заложенными глубоко в структуру личности так называемого советского человека. Хотелось бы напомнить, что сегодня многие государства исламского мира подвергаются угрозам религиозного терроризма. Смешиваясь с политикой, религия обретает форму идеологии гражданской войны, а ее агрессивность служит основанием для расширения границ региональных конфликтов.

Какую угрозу для региона Центральной Азии и, в частности, Узбекистана представляет религиозный экстремизм и фанатизм ,свидетельствуют следующие откровения одного из идеологов исламской революции Джелалитдина аль-Фарси. "Мы совершили исламскую революцию в Иране и считаем своей задачей превращение ее во всемирную исламскую революцию. А для этого необходима исламская революция во всем суннитском Афганистане… После исламской революции в Афганистане начнется истинная всемирная исламская революция. Она будет мощнее французской и всех других… Мы инспирируем третью исламскую революцию в Средней Азии".89 Таким образом, очевидно существование зла, открыто заявляющего о своих намерениях. Этим обстоятельством вызывается недопустимость любого "импорта" ислама. Надо признать, что, несмотря на разгром талибанов в Афганистане сохраняются источники агрессивности. С учетом неизжитости репрессивного типа мышления у взрослого поколения наших современников, сознание которых хранит память о насилии и страданиях, невольно задаешься вопросом: способны ли сегодня силы зла, опираясь на перечисленные элементы массового сознания, создать репрессивную социальную атмосферу и погрузить в хаос уже целый регион. Возможно мы несколько преувеличиваем степень остроты момента, но полагаем: такая теоретическая допустимость выявляет некоторые, неучтенные стороны проблемы обеспечения безопасности, стабильности и устойчивости развития региона. Более того, эмпирика протекания этнополитических процессов на некоторых территориях бывшего СССР актуализирует суждения С.Хантингтона о "межцивилизационных разломах", выявленные В.Лефевром различия между "западной" (модернизированной) и "восточной" (модернизирующейся) культурами, которые пролегают не только в сфере материальных основ жизни, в традициях и обычаях, но и в области психологии. По мнению В.Лефевра, восточный тип культуры несет механизмы эскалации конфликтов, а западному типу культуры свойственно стремление к сглаживанию и разрушению конфликтных ситуаций. Не забывается и мрачная картина будущего Центральной Азии, на территории которой по прогнозу Збигнева Бжезинского будут происходить войны. Есть также впечатляющие воображение аналитические расклады сценариев западных публицистов о "неистовом хаосе", ожидающем, в определенных обстоятельствах Центральную Азию. Хочется быть уверенным, что предрекаемые напасти не более чем теоретические схемы, а в реальности здесь возобладают здравый смысл, рациональная политика, отчасти благодаря содействию ведущих и заинтересованных стран мира в осуществлении курса модернизации центральноазиатских стран.

Наконец, есть пугающая неизведанность глубинной природы человека. Сегодня идут поиски нового понимания этой природы в русле культурологического подхода. Например, выдающийся современный российский мыслитель Василий Налимов отмечает, что одна из самых серьезных потребностей человека – это романтика. "Мы должны отдавать себе отчет в том, что в ХХ веке натиск романтизма оказался особенно сокрушительным…А у нас … идет еще распад Великой империи. созданной Отцом народов. В распаде опостылевшей цивилизации страха есть своя романтика.

Есть пассионарность, обретшая негативный, разрушающий характер. Романтика насилия направлена на то, чтобы насильственно разрешить все проблемы…

А где-то подспудно люди ждут рождения новой, позитивной романтики, направленной на ненасильственное устройство общества на основе согласия и обновленной свободной духовности"90 И хочется думать, прав тот же В.Налимов в призыве восстановить ощущение сакральности бытия и тем самым открыть ненасильственный путь взаимодействия с Землей, Природой и людьми.91

Данный путь, как утверждает ученый, будет открыт при условии, когда религия начнет понимать необходимость реинтерпретирования великого духовного опыта прошлого, обращаясь к проблемам современной жизни.92 И, наконец, еще один штрих к тревожным ноткам. Известна точка зрения, разделяемая многими учеными культурологами и политологами, которая подразумевает, что основные идеи, достижения современной цивилизации, элементы формируемой глобальной культуры, получившие всемирное признание в качестве идеалов должного состояния человеческих дел, встречают на своем пути распространения препятствия. По данному поводу заслуживает внимания суждение американского ученого Рекса Хани, который отмечает: "Распространение глобальной культуры обеспечивается спутниковым телевидением, электронной почтой и межконтинентальными путешествиями. Люди, у которых нет перечисленных возможностей, оказываются вне сферы действия полной силы глобальной культуры – и не потому, что они выбрали положение на этой периферии,. но потому, что влияние глобальной культуры достигает их медленнее и слабее. Вот всего лишь пример действия того же явления в пределах любой страны: местности, имеющие плохой доступ к линиям связи и транспортным магистралям, в меньшей мере вовлечены в национальную культуру".93

В итоге некоторые страны мира, возможно, оказываются вне сферы действия полной силы модернизации. Это Пиренеи, Балканы, Кавказ, горный массив Центральной Азии (от Таджикистана до Северной Индии). Действительно, перечисленные регионы известно испытали культурное и миграционное воздействие центров цивилизации, но по причине природных особенностей процесс модернизации затронул не все районы внутри каждого региона. Возьмем, к примеру, Таджикистан. Здесь на Памире сохранились реликтовые формы социальной жизни с соответствующими взаимоотношениями между традиционными и современными социальными институтами.

Таким образом, становится очевидным: современное прочтение места ислама в контексте задач сохранения стабильности и обеспечения безопасности возможно (и необходимо) через призму модернизации.

По-видимому, надо осмыслить опыт индустриальной модернизации, в котором мы находились на протяжении 70 лет и сделать из нее соответствующие выводы, вернее сказать, взять уроки на завтра, ибо модернизация, начавшаяся еще при советском строе продолжается, имея совершенно другие механизмы развития и целевое назначение.

Как нам представляется, недавнее прошлое Узбекистана на протяжении ХХ столетия, исторические коллизии, дилеммы сегодняшнего дня и ближайшие перспективы нельзя понять, предвидеть без учета процессов модернизации, с которыми связаны все сферы жизни (в том числе и духовная) современного человеческого общества, начиная с периода промышленной революции.

Узбекистану, чтобы сократить дистанцию отставания от развитых стран Запада, предстоит начать активно осваивать достижения современной европейской цивилизации. Каким образом? Четкий и однозначный ответ содержится в мысли, высказанной И.А.Каримовым: "Модернизировать страну можно при непременном условии ее интеграции в мировое сообщество, то есть найдя свое место в международном разделении труда, активно участвуя в создании систем региональной и глобальной безопасности".94 Следует особо подчеркнуть: в вопросах исследования проблем безопасности, выработки социальных технологий вхождения в мировое сообщество надо грамотно определиться с пониманием модернизации в смысле выяснения ее содержательной стороны, причин, целей. Здесь крайне нежелателен "провинциализм, не ведающий размаха мировой мысли", (Николай Бердяев) ибо речь идет о шансах на обновление, прогресс и органичное встраивание Узбекистана в русло развития мировой цивилизации.

В этом смысле для Узбекистана проблема модернизации обретает новый смысл по следующим причинам.

Во-первых, предстоит преодолеть трагические последствия революции, основные исторические коллизии ХХ века, связанные с так называемой соцмодернизацией. К примеру, российский ученый А.Фонотов дает следующее обобщающее высказывание относительно данного типа модернизации: "Наиболее яркой чертой … советского государства был мобилизационный тип развития. Последний представляет собой один из возможных способов адаптации социально-экономической системы к реальностям изменяющегося мира и заключается в систематическом обращении, как правило, после периодов застоя и стагнации, к чрезвычайным мерам для достижения чрезвычайных целей".95 Другие ученые обращают внимание на антинациональную направленность и насильственный характер соцмодернизации, кризис всех сторон общественной жизни, в частности, отмечается усложнение этнодемографической структуры общества, проявляемое наиболее рельефно в диаспоризации всех народов СССР, которая спонтанно или как результат сознательной линии правящей партийно-советской элиты Москвы сужала этнокультурное развитие.96 Во-вторых, обозначается остро необходимость развития модернизации в современных условиях,которая может обеспечить переход уже независимого Узбекистана к новому качественному состоянию как общественной системы. В этих обстоятельствах переход общества к относительно богатым, урбанизированным и индустриальным условиям предполагает модернизацию,. которая включает в себя усвоение современной европейской цивилизации с одновременным возрождением национального духа, традиций. И тем не менее, нельзя утверждать, что для узбекистанцев не актуальна проблема реагирования на форсированную модернизацию. Ибо, последняя, по мнению некоторых аналитиков, вызывает угрозу эрозии этнокультурной идентичности, самозащиты этнической ментальности на уровне глубинных духовных оснований, вероятности формирования ситуации недовольства политикой модернизации. В частности, А.В.Малашенко пишет: "На Востоке проблема реагирования на форсированную модернизацию стоит острее, чем на Западе, поскольку слишком велика дисгармония между цивилизованными ценностями и потребностями ускоренного "догоняющего" развития. Общество не готово к быстрому и адекватному усвоению новых представлений идеалов, которые объективно деформируют его, а в отдельных случаях приводят на грань саморазрушения".97 Правильное суждение, которое нашло подтверждение по признанию самого автора, в мусульманских странах Персидского залива, Иране, Алжире и Турции. В отношении Узбекистана проявление тенденций ретрадиционализма не исключает угроз светским основам узбекистанского общества. Да, народ Узбекистана, узбеки, таджики, казахи, киргизы, худо-бедно, но прошли с конца 20-х годов определенные этапы модернизации. Социальная история ХХ века, думается, дала для ментальности узбекского народа больше в значении приобретений, нежели потерь.98 По мнению теоретиков-экспертов проблем модернизации, всем бывшим социалистическим странам для модернизации необходим переходной период, чтобы они, с одной стороны, по западному образцу, а с другой – смогли создать гражданское общество, предварительно изменив свои культурные коды. И здесь среди главнейших целей, например, политической модернизации, называют обретение подлинной государственной независимости, становление новой национальной идентичности.99

Дополню от себя, что в Узбекистане необходима именно такая модернизация, для того, чтобы блокировать политизацию ислама и рост религиозного экстремизма, а также решить ряд других задач, связанных с переходом к демократическому обществу. В частности, это касается идеалов. принципов морали, нравственных устоев человеческого общежития, которыми руководствовались и к которым призывали лучшие умы. Мир открыт для тех, кто действует, руководствуясь в своих поступках свободой выбора, и проявляет эту свободу через путь доброты и путь справедливости, учил мусульманский богослов ал-Матуриди, живший на рубеже 1Х-Х веков в Самарканде.100

По-видимому, этико-гуманистический потенциал религиозно-богословских учений ислама может послужить надежным подспорьем в стратегических направлениях внутренней и внешней политики государств Центральной Азии, связанных с политической профилактикой расползания вирусов "исламской революции", начавшихся в последние десятилетия ХХ века и с борьбой против международного религиозного терроризма, тоталитарных течений в религии ислам.

Важно подчеркнуть и то, что рациональные стороны ислама могут органичным образом соединить традиционное общество с современным, способствуя во многом возрождению и развитию духовности народа, благодаря присущим исламской культуре общечеловеческим ценностям и нравственным императивам. Поэтому неудивительно, что в наше тревожное время высокие принципы веры вызывают глубокий отклик в душах людей, выражая их сокровенные мысли и чувства. В этой связи достаточно привести слова Корана:" Если вы творите добро, то вы творите для самих себя, а если творите зло, то для себя же".101 Таким образом, неоспоримо значение религии ислам, как и всякой другой, в приобщении населения к высшим духовным, моральным и нравственным ценностям, историческому и культурному наследию. Следование исламу в повседневной жизнедеятельности может стать гарантом устойчивости моральных основ общества, эффективного взаимодействия укоренившихся фундаментальных национальных ценностей с ценностями общечеловеческими.

Более того, признание того факта, что религия ислама на протяжении веков выступала хранителем традиционной национальной культуры, позволяет говорить о ее реальном влиянии на формирование ценностей современного общества.

Вот здесь, однако, и кроется опасность рецидива истории, я бы сказал, нас подстерегает ловушка судьбы. Она обуславливается тем, что возрождение ислама происходит на фоне явного отсутствия признаков модернизации страны.

Совершенно справедливо отмечает узбекистанская исследовательница гендерных проблем Марфуа Тохтаходжаева в своей книге "Между лозунгами коммунизма и законами ислама", что будто реалии начала века вторглись в жизнь людей Узбекистана конца ХХ века. "Вдруг общество, - пишет ученый, - построенное на религиозных нормах, стало идеалом для большей части населения".102

Мне понятна эта тревога. Она вполне обоснована. Разумеется, речь не идет о стремлении демонизировать ислам. Но у меня, например, социальная ситуация и морально-психологическая атмосфера в стране, связанная с тем, какую направленность приобрела политика правительства Узбекистана в отношении ислама, вызывает ряд вопросов и, на мой взгляд, они являются исключительно актуальными и затрагивают фундаментальные основы жизни общества.

1.Политическая элита Узбекистана демонстрирует чрезмерную ориентацию в политике на ислам.

Это выражается в акцентированном внимании государственных деятелей и правительства к традиционным ценностям.

Самые первые приближения к выяснению эмпирических показателей духовно-нравственного состояния общества указывают, что здесь начинают обретать большой вес традиционные ценности и религиозные нормы.

В современном, подчеркну, независимом Узбекистане, почему-то в обход своим, обретенным в ХХ веке новым элементам исторических, национальных, культурных структур ментальности, создаются условия для оживления и укрепления сил традиционализма.

Наблюдая за тем, что говорит наша общественность, я прихожу к выводу: мы не ведаем, что творим. В действительности, это нонсенс, когда в ожесточенном противостоянии с носителями идей халифата и т.п. мракобесами, мы создаем свои, я бы сказал, новые национальные формы пропаганды ислама, не чувствуя нависшей над обществом грозной опасности. Практически мы рискуем воплотить в жизнь поговорку: "с чем боролся, на то и напоролся".

Надо жить здесь, в Узбекистане, в этом регионе, и быть безнадежно глухим, чтобы не слышать раскаты грома приближающейся грозы. К сожалению, деятельность правительства Узбекистана, имеющего благие намерения – не допустить развитие общества по пути раскола, нейтрализовать силы, которые хотели бы привести страну в состояние "вздыбленного общества" (Левада), чреватого наступлением примитивного хаоса во всем регионе, - сдается мне, двигается в ложно избранном направлении.

Вовсе не будет преувеличением сказать: всюду наблюдаются признаки упадка общества, утомленного "реформами" на фоне реанимируемых реликтовых форм социальной жизни.

Практически в ХХI век Узбекистан вступает с обозначившимися чертами облика восточной страны и, соответственно, с так называемой "восточной спецификой". Названная специфика предполагает, что религия потенциально и реально поднимается над рациональными видами деятельности (наукой, политикой, управлением и т.п.) или, по крайней мере, стремится "вписаться" в современную систему социальных отношений на паритетных началах с государственными и другими социальными институтами.

Понятно, чем может обернуться сохранение такой ситуации элементарного заигрывания с религией, если принимать во внимание аморфное состояние социальной структуры, обвальное понижение уровня жизни абсолютного большинства населения.

Теоретически можно допустить, что обращение общества к изначальным ценностям ислама, его поведенческим нормам, абсолютизация базовых религиозных традиций таит вызовы, угрозы, связанные в перспективе с фактической реконструкцией общества по исламским образцам организации социальной жизни.

Мне кажется, мы упускаем из поля зрения реальные процессы, не "улавливаем" духовные веяния времени и как бы нас справедливо упрекнул джадид Чулпан (репрессирован в 1938 гг): "… единственная ваша беда в том, что вы не знаете, чем дышит время".103

2. Духовная сфера жизни общества в ряде своих сегментов, мягко выражаясь, обнаруживает проявления двойственности, амбивалентности. Совсем недавно мы вслед за Марксом твердили, как заклинание: человека не устраивает мир, и он решает изменить его.

Теперь поняли, что таким образом мы освобождали себя от обратной связи, не прислушиваясь ни к себе, ни к миру.

Чтобы не повторять подобных трагических ошибок, цена которых всегда грандиозна, надо думать: чего люди желают и, в частности, суметь сделать выбор из целого веера альтернатив будущего. То есть, опять-таки недопустимо деидеологизировать жизнь.

Духовность, как известно, не терпит пустоты. Если люди не находят (не найдут) ответы на свои вопросы, видят расхождения между декларируемыми целями и реальной жизнью, то естественно надо ожидать, что они будут искать эти ответы в инстанциях иных идеологических образований.

Таким образом, дело не в потенциальных угрозах появления недомоганий духовного состояния общественного организма, а остроте уже нынешней ситуационной обстановки в духовной сфере, которая серьезно поражается идеями лжеислама, религиозного экстремизма, усиленно подпитываемых психологически и материальным образом исламистскими кругами из-за рубежа.

Подобное состояние духовности на долговременный период нетерпимо и требует настоятельного решения задач по интегрированию чаяний, побуждений, мыслей народа (народной культуры) в идеологию.

Последняя, своим функциональным содержанием, словесной формой должна создавать и вызывать достаточно высокий психоэнергетический потенциал у широких масс людей, адекватно отвечая на вопросы, возникающие в их повседневной жизни.

3. Если исходить из понятия "идеология", введенного французским философом и экономистом А.Л.К.Дестют де Траси в 1801 г., которую он определял "как науку об общих законах происхождения человеческих идей из чувственного опыта…, позволяющую установить твердые основы для политики, этики и т.д."104, то я бы констатировал следующее.

Можно сказать, что настоящее суждение достаточно убедительно, просто и наглядно объясняет, что люди живут, используя мысленные образы своих действий – идеи, просчитывая возможные шаги и их последствия. Вместе с тем, сегодня появились точки зрения негативно трактующие место идеологии в жизни общества. В ряде случаев считают, что вообще "наступает конец идеологии" (ФрэнсисФукуяма). Как результат подобных мнений понятие идеологии в современном мире стало "идеологизироваться", то есть не столько исследуется, сколько получает морально-этические оценки. Это характерно и для Узбекистана, вернее его идеологии, именуемой "идеология независимости", хотя государству, обществу, человеку нужны также идеология демократии, идеология предпринимательства, идеология строительства правового государства, идеология формирования гражданского общества, идеология управления обществом на разных уровнях и другие идеологии.

В самом деле, перед независимым государством стоит главная задача – интегрирование в международную структуру производства с развитой технологией и тем самым обеспечение себе наиболее рационального пути прорыва в общецивилизованное русло развития. Именно в данном контексте видится нам смысл становления и кристаллизации идеологий как наук (учений) проектного формирования целей, способов и средств их достижения. Естественно, мы имеем ввиду реально достижимые масштабы постановки целей. Это в принципе возможно в условиях свободы слова и мысли, наличия фактической многопартийности, в том числе, если не прежде всего, функционирования легитимной оппозиции. С этой точки зрения в нашем обществе нет пока ни одной идеологии (включая и национальную идеологию независимости), которая масштабом, силой жизнеутверждающих идей способна консолидировать людей и действенно защищать наиболее значимые для человека социальные ценности, давать людям надежду, веру, убежденность, что демократия и справедливость реально достижимы. Что же касается идеологии независимости, то она является не более, чем продуктом изысканий И. Каримова и его сторонников, претендующая на адекватное определение идеологических задач, включая выбор целей, формирование национального и гражданского самосознания, реализацию конституционного порядка и т. п. Как известно, названная идеология "не работает", несмотря на неимоверные усилия всего государственного аппарата утвердить ее в качестве единственно возможного мировоззрения народа Узбекистана. Кстати настоящими усилиями, глава государства и его команда, сами того не подозревая, откровенно демонстрируют стремление утвердить идеологический монизм. Не будет большой натяжкой сказать, что идеология независимости представляет по существу некое подобие идеологии или полное собрание высказываний И. Каримова, стержневую основу которых составляет идея о том, что "Узбекистан- государство с великим будущим". Не вникая в тонкости логики этой идеологии, можно вместе с тем констатировать, что она не чувствуется и не воспринимается народом. Причиной тому, на наш взгляд, выступает искусственный характер "идеологии национальной независимости" И. Каримова. К тому же, надо признать, заявленная идеология обнаруживает наглядно свою мнимую научно- философскую глубину и так называемый практицизм, в проигрывании идеологической позиционной войны с религиозным экстремизмом. На самом деле, о логике каримовского идеологического дискурса, ее содержании обстоятельно говорилось, в частности, в работе Эндрю Марч "Идеология национальной независимости" И. Каримова: Обоснование и Пропаганда", опубликованной в журнале "Центральная Азия и Кавказ"№6(24), 2002г, с.97 –107. Поэтому нет необходимости в пространных рассуждениях о причинах ее полного фиаско, но отметим: идеология независимости не выражает думы и чаяния широких слоев, ибо она не "вызревала" в недрах общества. Это обстоятельство обьясняет почему названная идеология не волнует народ и соответственно не усваивается им. В данной связи нельзя умолчать также о том, что в идеологии независимости отчетливо проявляются признаки национал – патриотизма, содержатся элементы узбекского шовинизма. Они, отражаясь в реальной политике, вызывают тенденции разрушения исторически сложившегося в Узбекистане многонационального общежития. Об этом прежде всего свидетельствует сокращение количества школ на языках не титульной нации, а также массовый отьезд казахов в качестве оралманов в соседний Казахстан, заметное ухудшение межгосударственных отношений с соседями со стороны Узбекистана. Но более всего не может не тревожить тот факт, что при резком ухудшении отношений и с Таджикистаном, тем не менее, на ключевых постах институтов национальной государственности доминирующее положение занимают представители таджикской диаспоры и кровно связанные с ними лица (например, И.Каримов, И. Джурабеков, Ш. Мирзияев, Ф. Мулладжанов и др.).

Итак, можно резюмировать:

1. Ислам в Узбекистане, как одна из мировых религий еще не использован в качестве глубинно-исторического, культурно-цивилизованного феномена, обладающего невиданным зарядом преемственности и куммулятивности человеческого опыта, творчества на примере народов Туркестана.

2. Мне, кажется, роль ислама здесь у нас предугадана, но, к сожалению, находится на уровне его восприятия и понимания политической элитой. А именно от ислама у последних большие ожидания, иллюзии, связанные с тем, что будто бы религия сама по себе (и только она) способна возродить духовность, разрешить морально-нравственные проблемы общества и даже (рискну предположить) заглушить заметно усиливающуюся в стране, в регионе социальную напряженность.

3. На мой взгляд, истинное понимание и объяснение ислама, а значит его назначения требует современного прочтения места религии в жизни общества. В этом плане, я согласен с российским ученым В.Налимовым: "Религия (практически во всех ее проявлениях) вышла на обочины нашей жизни. Она застыла во времени… Она почему-то не понимает того, что великий духовный опыт прошлого необходимо реинтерпретировать, обращаясь к проблемам современной жизни".105

4. В чистом виде религия как таковая бесплодна и ни к чему путному не приведет. Ведь и в повседневной жизни человеку отнюдь не воздается по вере. Потому строить планы, стратегии, базируясь только на религии, по меньшей мере неразумно. Отрицать же ислам абсолютно, в наших условиях, означало бы звать назад к атеизму, к вероятно новому тотальному насилию. За постановкой некоторыми исследователями дилеммы: "Ислам или коммунизм?" слышится "коммунизм умер, да здравствует коммунизм!".

Содержит ли этот лозунг витальную энергию, а может просто надуман, нежизнеспособен как схема, и коммунизм является лишь химерой, призраком? Впрочем, названный призрак уже бродил однажды по Европе. Примечательно, что известный философ, социолог Александр Зиновьев убежден: "Коммунизм не есть случайный зигзаг истории. Он имеет глубокие корни в самих основах человеческого бытия. История еще не сказала последнее слово… Человечество так или иначе начнет новый цикл борьбы за коммунизм".106

5. Реально возможно и должно использовать ислам конструктивно-прагматичным образом, если его инвариантное ядро, позитивные потенциалы подчинить (адаптировать) для решения проблем, поставленных на повестку дня. Я имею в виду, например, утверждение в обществе более или менее стройной системы ценностей, разделяемой большинством, формирование у них устойчивых положительных устремлений на будущее, создание единых правил игры для всех граждан (независимо от их национальной принадлежности и вероисповедания, социального статуса) в основных сферах жизнедеятельности, способствующих преодолению признаков национализма, шовинизма, кланово – трайбалистких и других реликтовых форм социальной жизни, обеспечение мира, безопасности, проведение экономической и политической модернизации, формирование открытого гражданского общества.

Социальные реалии Узбекистана и обстановка в регионе таят серьезные угрозы безопасности. Это связано с опасностью усиления роли исламской традиции не только в качестве одного из регуляторов социальных отношений, а и скрытного накопления политического потенциала исламского радикализма, носители которого имеют широкие международные связи. Безусловно роль экстремистко-террористических сил как фактора угроз национальной безопасности несколько снизилась после антитеррористической операции в Афганистане, но это не означает, что снята острота этих опасностей. Они связаны, в частности, с сохранением боевых группировок Исламского движения Узбекистан (ИДУ), функционированием на территории государств Центральной Азии партии "Хезби-ут Тахрир". Здесь было бы достаточно напомнить, что хезбутовцы являются пятой колонной ИДУ, а последняя напрямую контактирует с Усам Бен Ладеном, организация которого "Аль-Каида" имеет своих организованных сторонников в более чем в 100 странах мира.

2. Исламское движение Узбекистана и "Хезби-ут- Тахрир" – угроза миру и безопасности Узбекистана, государств Центральной Азии

На одной международной конференции с участием представителей Центрально-Азиатских государств мне довелось услышать упрек кыргызского коллеги: "почему мы все должны расхлебывать кашу, которую заварили исламисты Узбекистана?!" Действительно, нельзя отрицать, что исламское движение Узбекистана (ИДУ) возникло вследствие развития внутренних разнообразных процессов в стране, но представляет угрозу не только безопасности Узбекистана. По заявлениям ее лидеров в движение теперь входят все радикальные исламские движения и партии Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Узбекистана и Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. Можно сказать: религиозный экстремизм – наша общая беда. Впрочем, чтобы понять и объяснить это следует обратиться к истории возникновения, к содержанию деятельности ИДУ и такой религиозно-политической организации, как "Хезби-ут-Тахрир".

После распада империи Союза ССР и обретения независимости у народов Центральной Азии происходит активное стремление к возрождению и восстановлению своей истории. Естественно, это обусловило рост интереса к религии ислам, который является составной частью истории, культуры, самосознания Центрально-Азиатских народов. Крах прежней коммунистической идеологии, отсутствие новых духовных ценностей и идей, вызвали к жизни различные псевдоучения о религии и просветительские установки мусульманских духовников. Чаще всего учения наставников от ислама характеризовались противоречивостью, внося путаницу и искажения в понимание сущности религии, ее места в жизни отечества. Наиболее восприимчивой в усвоении названных псевдоучений и неоднозначных установок мулл явилась молодежь. Следствием этого явилось появление различных по названию, но одинаковых по сути исламских политизированных группировок. Так, в 1991-1992 годах в областях Ферганской долины, в частности, в г. Намангане, благодаря финансовой поддержке религиозных организаций ряда мусульманских стран, в том числе, Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов зарождаются такие неформальные объединения исламистов, как "Товба" ("Покаяние"), "Адолат" ("Справедливость"), "Ислом лашкарлари" ("Воины ислама"). Основная цель названных объединений сводилась к построению исламского теократического государства, путем насильственного изменения существующего конституционного строя, то есть, путем "джихада". Они развернули свою деятельность, создавая нелегальную сеть своих сторонников, активно вовлекая в нее молодежь и женщин. Надо отметить, что одним из благоприятствующих условий расширения сфер влияния неформальных, религиозных объединений, являлась допущенная в начале 90-х годов стратегическая ошибка властей. Она выразилась в следующем.

Всецело поглощенные борьбой против "Бирлика", стремясь не допустить усиления известного народного движения, исполнительные органы и руководство страны недостаточно внимательно и последовательно отнеслись к вопросам ислама, связанным с разворачивающейся деятельностью объединений исламистов типа "Товба", "Адолат", "Ислом лашкарлари". Между тем, например, группа "Адолат", возникшая в Намангане в январе 1991 года, уже начала дискредитировать местную власть и правоохранительные органы, как не способных обеспечить безопасность и порядок. Под видом борьбы с преступностью в общественных местах, "адолатовцы" занимались выявлением мелких правонарушений со стороны граждан города. В отношении правонарушителей "Адолат" стал практиковать методы публичного н ской республики на территории всей Ферганской долины, включая отдельные районы Киргизии и Таджикистана. По удивительному, а может и неслучайному совпадению, примерно в то же время, в мечети "Гумбаз" г. Намангана состоялась встреча с другими эмиссарами, которые прибыли из Азербайджана. В числе их был и кыргызский правозащитник Турсунбай Бакир уулу, ныне депутат парламента Кыргызской республики, баллотировавшийся на пост президента Кыргызстана. Они привезли с собой готовый устав для создания боевой группы, позднее получившей название "Товба". С момента возникновения данной группы ее целью было создание в Ферганской долине исламского государства, живущего по законам шариата. В составе "Товба", одним из руководителей которого являлся Абдували Юлдашев (убит позднее в1999г. в Баткенте), насчитывалось 95 человек. Надо подчеркнуть, что из перечисленных исламских обьединений ранее всех свое истинное лицо показали члены "Товба". Они совершили ряд тяжких преступлений. Финансирование организации, ее вооружение обеспечивалось за счет награбленных средств.

Другая группа "Ислом лашкарлари", также созданная в Намангане в то же самое время, специализировалась под руководством Тахира Юлдашева в организации массовых митингов, уличных беспределов, захвате административных зданий. Практически идеологические установки этой организации мало чем отличались от программных целей "адолатовцев".

Представляет особый интерес история возникновения "Товба". По данным источников, еще в 1987 году Наманган нелегально посетили эмиссары из Саудовской Аравии, Афганистана и Таджикистана. Во время тайных встреч с представителями местного духовенства обсуждались вопросы создания партии "Возрождения ислама", целью которого стало бы создание исламской республики на территории всей Ферганской долины, включая отдельные районы Киргызстана и Таджикистана. В 1992 году "Товба" ушла в подполье, а ее активисты покинули страну и начали подрывную работу против Узбекистана с территории сопредельных государств (Таджикистан, Афганистан). С этого времени начинается наиболее активная фаза процесса политизации религиозных экстремистских сил в Узбекистане. При этом надо констатировать усиление негативных тенденций в обществе и по причине появления люмпенизированных групп молодежи из числа незанятых, которые способны к непредсказуемым, противоправным, асоциальным действиям. Названные группы молодежи пополняют социальную базу экстремистских течений ислама, которые привлекают юношей и даже девушек новизной идей, героикой и романтическим настроем ряда лозунгов джихада (мифическая самоотверженность, максимализм).

Способствует распространению религиозного экстремизма, а по существу идеологии насилия, - отсутствие у молодежи жизненного опыта и соответствующего мировоззренческого иммунитета.

Понятно, что облегчало вербовку молодых людей и, прежде всего выходцев из Ферганской долины, состояние бедности их семей. Многие из ранее завербованных покинули родные места из-за совершенных ими уголовных преступлений. "Новобранцы" нелегально переправились в учебные военизированные лагеря, расположенные в Афганистане и Пакистане. Позднее к ним добавились лагеря командира так называемого "Наманганского батальона" Джумабая Ходжиева, принимавшего активное участие в гражданской войне в Таджикистане. Кстати, заслуживает внимания тот факт, что "Наманганский батальон" сформирован при содействии спецслужб и идеологических центров ряда зарубежных стран.

Время от времени исламистские группировки засылают в Узбекистан прошедших специальную диверсионную подготовку боевиков, чтобы дестабилизировать обстановку в стране, сеять панику и страх среди населения и т.п. Они совершают разбойные нападения и убийства. Так в декабре 1996 года во время ограбления сотрудника Наманганского областного ГАИ Мирзаева были вначале подвергнуты истязаниям, а затем убиты все члены его семьи – мать, жена, двое детей.

В 1995 году было образовано "Движение исламского возрождения Узбекистана" ("ДИВУ"). В 1998 году организация "ДИВУ" поменяла свое название на "Исламское движение Узбекистана" (ИДУ). Под этим названием и с "амиром" – в лице Тахира Юлдашева (он же "Бай", "Директор", Мухаммад Фарук), "ИДУ" стало печально известно в связи с трагическими событиями 1999 и 2000 годов. Теракты в городе Ташкенте 16 февраля 1999 года унесли жизни 16 мирных жителей. При вооруженном вторжении исламских боевиков на территорию Баткенского района в июле – октябре 2000 года погибло 60 граждан Кыргызстана.

Однако, чтобы воочию и нагляднее представить облик этого "исламского воинства", степень паталогичности их мышления, посмотрим на тех, кто возглавлял и возглавляет названное движение.

Тахир Юлдашев, объявивший себя эмиром "Исламского движения Узбекистана", ранее был активным членом организации "Товба", стоял у истоков "Адолат" и "Ислом лашкарлари". По словам Исмаила Дададжанова – руководителя координационного совета демократических сил Ферганской долины,- "Тахир Юлдашев обладал способностью воздействия на толпу, ораторским мастерством, знанием исламского учения и дерзостью своих планов". Эти качества, по-видимому, и выдвинули его в ряды руководителей религиозных экстремистских группировок. В 1992 году объявлен в розыск за совершенные преступления. Т.Юлдашев имеет непосредственное отношение к совершенным в 1991-1992гг. грабежам и разбойным нападениям на квартиры состоятельных граждан с применением огнестрельного оружия и взрывчатки.

Во время гражданской войны в Таджикистане Т.Юлдашев принимал активное участие на стороне исламской оппозиции. Т.Юлдашев любит повторять: "… наши действия – это не террор, а исламский джихад", "мы проливаем кровь, а создание исламского государства – это следующая проблема".

Нет необходимости комментировать эти слова "эмира". Истинное лицо "мусульманина" Т.Юлдашева в его делах, замешанных на насилии, крови, убийствах невинных людей. Мыслитель аль-Газали клеймил подобных деятелей как "разбойников с большой дороги, нападающих на людей во имя религии".

В военных делах руководителем ИДУ вплоть до проведения антитеррористической операции в Афганистане считался Джумабай Ходжиев, больше известный как Намангани. Родился в 1969 году в Наманганском районе Наманганской области. (по одним источникам информации убит в Кундузе осенью 2001года, по другим данным, появившимся в марте 2003г, Намангани жив и якобы готовится к вторжению в Ферганскую долину.) После призыва в ряды Вооруженных сил СССР, служил в составе Ограниченного контингента советских войск в Афганистане, в воздушно-десантных войсках. Вернувшись на родину, в 1989 году, приобрел репутацию религиозного, дерзкого и воинственного молодого человека. Тогда же он познакомился с Т.Юлдашевым и был привлечен к деятельности исламистской группы "Товба".

С 1992 года Д. Ходжиев разыскивается правоохранительными органами Узбекистана за совершение целого ряда уголовных преступлений – от разбойных нападений до заказных убийств. Во избежание наказания перебрался в Таджикистан, где примкнул к боевикам "ОТО" (Объединенная Таджикская Оппозиция) и стал ближайшим сподвижником Т.Юлдашева. В феврале 1993 года Джумабай вновь попал в Афганистан, но теперь вместе с так называемым таджикским правительством в изгнании, возглавляемым Саидом Абдулло Нури и Акбаром Туражонзода. Ими он был назначен "амиром" и заместителем Т.Юлдашева. Находясь в Афганистане, прошел специальную подготовку в лагерях моджахедов в провинциях Тахор и Кундуз, приобрел репутацию мастера партизанской войны и тактики военных операций. Вернувшись в Таджикитсан, Джума Намангани становится командиром одного из лагерей по подготовке боевиков в Каратегинской долине, основанного известным террористом Хаттабом.

К 1997 году Намангани уже контролировал в Таджикистане значительные территории и пользовался большим влиснием среди участников бывшей объединенной Таджикской оппозиции (ОТО), на стороне которой он воевал во время гражданской войны. Д. Намангани, по утверждениям некоторых официальных лиц Таджикистана, тесно связан с исламскими радикалами в Пакистане. Данное обстоятельство и поддержка талибов объясняют его "спокойное" проживание в Афганистане (Мазари-Шарифе), куда он переселился в 1999 году и где к нему стали присоединяться люди различных национальностей.

Т.Юлдашев и Д. Намангани преобразовали (повторим вновь) в мае 2001 года свое ИДУ в "Исламское движение Туркестана", именуемое "Хезби исломи Туркистон" (ХеИТ). Целью движения является создание исламского государства на всей территории Центральной Азии и Восточного Туркестана. По заявлениям Т.Юлдашева и Д. Намангани, в движение входят все радикальные исламские движения и партии Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Узбекистана и Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая.

Согласно сообщениям СМИ до лета 2001г., исламское движение Узбекистана имело мощную экономическую поддержку со стороны многих исламских организаций, располагающихся по всему миру. Характерно, что руководители ИДУ не признаются в этом, утверждая, что их движение не нуждается в помощи других групп, стран региона.

В свое время, в одном из выступлений, Т. Юлдашев утверждал: "Мы не испытываем нужду, наши источники являются секретными и будут оставаться в секрете".

Между тем, эти источники финансирования ИДУ за счет самофинансирования не представляют давно секрета. Так, по данным Болота Жанузакова, секретаря Совета Безопасности Киргизии, Джума Намангани контролировал около 70% наркотиков, проходящих по "северному направлению". Заметим, что по сообщениям прессы на текущий момент начала 2000 года в производство, переработку, торговлю и перевозку наркотических веществ в Центральной Азии вовлечено несколько миллионов человек, а годовой оборот всей наркоиндустрии составлял 14 млрд. долларов.107 Согласно мнению экспертов Центрально-Азиатского агентства политических исследований, одной из основных причин вторжения экстремистов на территорию Узбекистана и Киргизии является именно попытка взять под контроль пути транспортировки наркотиков из Афганистана через территорию этих государств.

К другим составляющим самофинансирования ИДУ относятся элементарная уголовщина в виде грабежей, рэкета, разбойных нападений, а также захват заложников.

Другая группа источников средств, сделавших возможным самовозникновение ИДУ и его деятельность на всей территории Центральной Азии, - внешнее финансирование. Одним из источников внешнего "спонсорства" ИДУ являются возможности старой узбекской эмиграции (20-х годов ХХ века), поселившихся во многих исламских странах. Так, потомками эмигрантов из Ферганской долины являются около 700 тысяч саудовских и около 2 миллионов афганских узбеков.

Религиозных экстремистов из ИДУ до известных событий 11 сентября 2001 года активно субсидировали и международные радикальные исламистские группировки Афганистана, Египта, Иордании, Пакистана, Саудовской Аравии, Таджикистана, Турции. Оказывают материальную помощь ИДУ уйгурские организации, а также такие международные исламские организации как: "Всемирный исламский банк","Ассоциация братьев мусульман", "Хезби-Тахрир" (г.Бирмингем, Великобритания).

Среди перечисленных спонсоров особенно выделялись: "Аль-Кайеда", созданная Усамой Бен Ладеном; руководство движения "Талибан". По подсчетам же зарубежных СМИ в целом на начало 2003 года религиозным зкстремистам Центральной Азии помогали около 60 международных организаций, свыше 100 иностранных компаний, десятки банковских групп.

Анализ деятельности ИДУ показывает, что в стратегический план их руководителей входили вооруженный захват власти и насильственное изменение конституционного строя в Узбекистане, а также дестабилизация ситуации в приграничных с ним государствах Центральной Азии. После создания же Исламской партии Туркестана,ее руководители объявили о намерении "освобождения" не только Узбекистана, но и всей Центральной Азии.

Поставленные цели и планы действий осуществлялись под началом У.Бен Ладена. Последний поставил задачу объединить в "государство чистого ислама" (Халифат) – федерацию на принципах автономии – страны Центральной Азии, Афганистан и часть Северного Кавказа.

Известно, что основной удар вооруженных формирований религиозных экстремистов должен был направлен на Узбекистан, так как он расположен в центре транспортных и автономных энергетических систем региона. Являясь объектом пересечения интересов многих государств и различных политических сил, Узбекистан остается главным препятствием на пути экстремистов. Вместе с тем, важно понять: глубоко ошибочно было бы оценивать действия исламистов с позиций того, что их занимает главным образом Узбекистан. На самом деле, конкретно каждой национальной безопасности, будь-то речь идет о Кыргызстане, Таджикистане, Туркмении или Казахстане, религиозный экстремизм в равной степени несет реальную и потенциальную угрозу. Практически, если говорить о тенденциях, явлениях, условиях и факторах, могущих привести к причинению ущерба жизненно важным интересам каждой отдельно взятой личности, общества, государства на уровне каждой страны в Центральной Азии и в целом всего региона, то сам факт существования религиозных экстремистов вкупе с их действиями относится к категории угроз и региональной и национальной безопасности. В данном отношении религиозный экстремизм как угроза региональной безопасности в одинаковой степени актуальна для всех стран Центральной Азии. Поэтому, мягко выражаясь, неотлаженность системы коллективной безопасности в регионе не отвечает национальным интересам ни одной из стран Центральной Азии. При этом следует подчеркнуть, что в своей деятельности исламисты показывают заметную консолидированность. Такое положение дела естественно делает уязвимыми национальные системы безопасности, создает условия для фрагментации безопасности, невольно способствует развитию двойных стандартов в отношениях между государствами на фоне непрекращающейся экспансии религиозного экстремизма. Названная экспансия приобрела масштабный характер в силу того, что совпадают стратегические цели "Хезби Ислом Туркистон" по созданию Халифата с устремлениями организации "Хезби-ут-Тахрир".

Несмотря на свои заявления о том, что они – тахрировцы, против насилия и против любого объединения с другими исламскими движениями, включая ИДУ, в действительности члены "Хезби-ут-Тахрир", практически во всех государствах Центральной Азии становятся основным вербовочным контингентом для эмиссаров исламского движения. Согласно признанию самих лидеров исламского движения Туркестана, именно представители "Хезби-Тахрир" должны стать своего рода "пятой колонной" при начале активных вооруженных столкновений боевиков с правительственными войсками на границах государств Центральной Азии.

По существу идеологическая деятельность партии "Хезби-ут-Тахрир" заключается в пропаганде идей "Халифата", освещении принципов его построения. Преследуя стратегическую цель-построение халифата, партия выпустила 23 наименования книг, издала тысячи брошюр и буклетов. " Партия,- говорится в программе "Хезби-ут-Тахрир" - несет…правила людям политическим путем.." Слова о том, что они-тахрировцы будут осущестлять призыв к исламу политическими методами, а не материальными средствами - является общим местом их программы, многочисленных заявлений членов партии. Однако их слова и дела во имя Халифата обнаруживают внутреннюю противоречивость. Прежде чем показать это, отмечу следующее, возможно несколько повторяясь.

Сегодня активность исламистов в лице "Хезби-Тахрир" представляет внушительную угрозу, если судить о ней не только по известным событиям, а по признакам расширения ими фронта идеологического наступления на фоне ухудшения глобальной и региональной обстановки, показателей развития бедности. Так, по расчетам международных экспертов, численность бедных в Центральной Азии составляет 28 млн. человек. Уровень бедности в Узбекистане и Казахстане составляет 30-35%; 50% - в Туркменистане; 60% - в Кыргызстане; около 70% - в Таджикистане.108

Наиболее рельефно активность исламистов наблюдается там, где речь идет о работе с молодежью. Примечательно, что "Хезби-ут-Тахрир" склонна вербовать молодых людей из числа представителей интеллигенции, научных работников, студентов. Не будет откровением сказать, что эта вербовка из среды молодежи облегчается ввиду неустойчивости их настроений в трудных условиях трансформации общества. Речь идет о социально-психологической неустойчивости и восприятии с повышенной эмоциональностью со знаком минус тягот жизни, наличии определенного уровня фрустрации, депрессии, социальной и политической апатии молодежи из категории "политически бездомных", не обремененных моральными принципами. В такой среде чаще, всего имеют место и своеобразный социальный и национальный манкуртизм или оторванность от подлинных, глубинных пластов этничности, культуры. Но, по-видимому, наиболее болезненная сторона, характеризующая молодежь с отчетливо выраженным маргинальным положением – это нигилизм как состояние души, "духовную" оснастку которой составляет: неверие ни в Бога, ни в черта. Ни в настоящее, ни в будущее; не контролируемые деструктивные инстинкты. Можно предположить: "разруха в голове" (Булгаков М.) и духовный вакуум – предпосылки, облегчающие исламистам направлять в русло своей "системы ислама" тех, кто созрел для восприятия установок религиозного экстремизма. "Хезби-Тахрир" (в переводе с арабского – "Партия освобождения") основана теологом Такиюд-Дином-Ал-Набханий, палестинцем по происхождению, в начале 50-х годов ХХ века. Факты появления литературы "тахрировцев" в Узбекистане фиксируются в 80-е годы. В современный период, начиная с первых лет независимости, поток литературы "Хезби-Тахрир" в Узбекистан увеличился. Аналогичный процесс происходит в последние годы в Кыргызстане,Таджикистане и Казахстане.О том, что процесс этот в регионе пошел довольно широко говорит, в частности, следующий факт. Так, Российская газета от 8 октября 2003 года сообщает, что в одном из гаражей 18 –го микрорайона города Худжанда обнаружена подпольная типография, у которой изъято более 31 тысячи экземпляров книг, журналов и листовок, пропогандирующих идеи "Хизб –ут-Тахрир".

Относительно Узбекистана следует сказать, что здесь издания названной партии, переведенные на узбекский и русский языки, распространяются совместно с листовками периодически подпольным образом. Автор этих строк имел возможность ознакомиться с подброшенными в почтовый ящик книгами, брошюрами и листовками "тахрировцев". Содержание этих посланий производит настолько тягостное и сильное впечатление, что следует признать: угрозы религиозного экстремизма представляют в реальной жизни отнюдь не досужие "страшилки" некоторых политологов, а угрозы в ранге угрозы региону, всему цивилизованному сообществу народов мира. И это утверждает мысль: мы живем в условиях, когда пришли в движение тотально все "материки" социальной жизни, все цивилизации. Правы те, кто предупреждает, что культурно-исторические сдвиги пробуждают в обществе не только созидательную энергию, но и силы разрушения и саморазрушения человеческой личности и человеческого общежития.109 Впрочем не буду голословным. Приведу, достаточно знаковые проявления масштаба паталогичности мышления и устремленности таковых сил на примере "хезби-тахриристов" и других политических структур религиозных экстремистов Узбекистана, характеризующихся деструктивностью социальных установок и действий.

Содержание и направленность идейного кредо сторонников "Хезби-Тахрир" раскрывается в утверждениях ее основателя. "В исламе, - пишет Т.Набханий, - подразумевается, что основой общества является доктрина, включающая мысли, настроения, мнения и систему, вытекающую из этой доктрины. Таким образом. Исламское общество появляется на свет тогда, когда получают преобладание исламское мышление и настроения, а среди людей распространяется исламский образ жизни, то есть, исламская система организации жизни общества.110

Для того, чтобы утвердить исламскую систему организации жизни, основатель "Хезби-Тахрир" призывает "убрать физические препятствия на этом пути"111, воспользоваться принуждением, применением силы.112 При этом Набханий ставит цель – образовать исламское государство, которое распространит Ислам на весь мир.113 Таким образом, если так можно выразиться, в классическом наследии названной партии содержится завет-установка на насилие, как метод борьбы.

В книге же "Пропаганда ислама" под авторством Муххамада Увайза – одного из последователей и функционеров, названной "партии"- есть строки, обнажающие сущность ее стратегии и тактики: "в первоначальной стадии партия занималась соответствующим религиозным обучением лиц, которые в дальнейшем могли бы распространять ее идеи. После того, как в сознании и деяниях этих людей стал выражаться дух ислама, партия призвала их пропагандировать эти идеи среди людей. В результате, они вклинились в духовную и политическую борьбу в обществе. И тогда главы государств начали "войну" против партии, в ходе которой многие сторонники были брошены в тюрьму. Но, несмотря на это, партия, опираясь на Аллаха, продолжает свою работу.114

В Узбекистане первичные ячейки подпольно действующей религиозно-политической организации "Хезби-Тахрир" начали образовываться с 1990 года, руководителем которой с названного времени по 1996 год стал Касымов Абдурашид, уроженец г. Андижана, узбек, с высшим образованием, предприниматель, проживающий в г. Ташкенте (осужден на 12 лет лишения свободы). С 1997 по 1999гг. руководство партией взял на себя Насыров Хафизулло (осужден на 20 лет лишения свободы), уроженец и житель Сурхандарьинской области, последователь Касымова. В настоящее время одним из лидеров "Хезби-ут Тахрир" является Мусажанов Гуломсабир, уроженец г. Ташкента.

География распространения "Хезби-Тахрир" представлена г. Ташкентом, Ташкентской, Андижанской, Самаркандской, Ферганской и Сурхандарьинской областями. Партия "Хезби-ут-Тахрир" получила распространение по всем периметрам узбекской, кыргызской и таджикской частей Ферганской долины. Деятельность этой партии глубоко законспирирована и находит проявление в организации несанкционированных митингов, распространении листовок антиконституционного содержания, агитационно-пропагандисткой и вербовочной работе среди молодежи, подпольном обучении и вовлечении в противоправную деятельность женщин- родственниц осужденных, финансовой и моральной поддержке осужденных по закону хезбутовцев. Названные виды деятельности в активной форме на сегодняшний день наблюдаются в перечисленных выше регионах Узбекистана. В данной связи, обращает на себя внимание, что за период последних двух лет(2002-2003гг.) в городах Ташкенте, Андижане, Коканде, Маргилане, Денау и Карши предпринимаются попытки проведения несанкционированных митингов женщин, являющихся не только родственницами осужденных, а и активными членами "Хезби-ут- Тахрир".

Следует заметить, что политику правительства Узбекистана в отношении экстремистов отличает с самого начала их возникновения последовательная жесткость. Данное обстоятельство и известная "прозрачность" границ отчасти объясняет то, что очаги распространения "Хезби-ут Тахрир" начинают отслеживаться в ряде областей Киргызстана, Таджикистана, Казахстана. Среди них, например, можно назвать следующие территории, где отмечается в последнее время наиболее высокая активность членов партии. В Кыргызстане, это прежде всего Ошская и Джалал-Абадская области. В Казахстане- города Кентау, Джамбул, Алматы и Туркестан. В Таджикистане - Согдская и Хатлонская области.

Показательно, что, например, по сообщениям МВД Киргизии, только за 1999-2000гг. на юге республики были задержаны около 200 эмиссаров "Хезби-Тахрир", изъято большое количество листовок, литературы с призывами к джихаду и свержению законной власти в государствах Центральной Азии. Так в одной из листовок, распространенных в начале 2001 года в городах Ош, Узген, Карасу – юга Кыргызстана, говорится: "Мир полон зла. Его спасет только халифат, построенный на основах ислама".

Аналогичные листовки распространяются в Узбекистане, в которых звучит призыв к священной войне против всех неверных и уничтожению западных государств, прозападных арабских правительств…

Одно только перечисление названий распространенных ими в 2000 году листовок: "Возвращение халифата", "Западные страны уничтожают мусульман на Балканах", "Политический анализ. Сирия и Голанские Высоты", "Правящая клика в Узбекистане – преступна и деспотична" и т.п., говорит о том, что тахриристы предоставляют в распоряжение первого встречного возможности постичь "истину" о геополитике, международных событиях, содержании смысла внутренней и внешней политики правительства Узбекистана. Эти моменты "истины" содержатся и в листовках 2001-2003гг. Так, в листовке от 18 сентября 2001 г. пишется, в частности, что присоединение к коалиции стран во главе США считается большим грехом, запрещенным в исламе. О многом свидетельствует лишь одно заглавие листовки от 31 марта 2002 г. "Находя их, убивайте на этом же самом месте и гоните с того места, откуда Вас выгнали". Другая листовка озаглавлена: "Исламский Халифат-защита мусульманских государств. Его основание- это благо, а отказ работать на него- зло". В этих словах, представляется, предельно сжато выражено идейное кредо " Хезби-Тахрир". Здесь же, в данной листовке, подчеркивается: " Халифат-исламское государство, посредством которого Аллах трактует случаи необходимости Джихада- для распространения Ислама по всему миру.." Или вот еще одна листовка с характерным названием: "Единственным спасением от Американской экспансии является Халифат". Это воззвание датировано 24мая 2003 г. А в одной из последних листовок (30 мая 2003 г.): "И Вы увидите, что самыми враждебными в отношении верующих…являются иудеи" имеются слова следующего содержания. "Иудей (да проклянет его Аллах) и его палачи придумали новые планы для массовой казни верных сторонников "Хезбут-Тахрир".

Как видно, из приведенных строк тахрировской партийной литературы, сторонники названной партии во имя утопической, реакционной идеи Халифата, готовы идти на решительный и кровавый вселенский бой. Разве не читается между строк их программы, не отслеживаются в агрессивных глупостях листовок откровенная установка на насилие? Наконец наиболее убедительным примером, обьективно характеризующим идеологов этой партии, как фанатиков, ксенофобов, мизантропов является тот факт, что они в одном из номеров, издаваемого ими своего журнала "Аль-ваьй" ("Сознание") публикуют статью: "Практика становления шахидом", где собственно и раскрывается подлинное лицо "Хезби-Тахрир". В самом деле, в названной статье дается опредение различия между самоубийством в собственном смысле этого слова и в смысле самоубийцы-камикадзе. В частности, отмечается, что между мусульманином, совершившим самоубийство и мусульманином взрывающим себя с целью уничтожения противника есть большая разница. Потому что, первый самоубийца убивает лишь себя, а второй- камикадзе совершает самоубийство, унося с собой противников ислама. Первый самоубийца не воюет за веру или распространение ислама не убивает противника. А действие камикадзе является джихадом. Его действие похоже на борьбу с военными средствами. Соответственно, это является по сути своей самым важным великим боем. "Если камикадзе,- делается обобщение данным рассуждениям,- совершает свои действия во имя Аллаха, то он обязательно станет "шахидом" во имя Аллаха" Следует заметить, что эти сентенции, которым придавалась соответствующая направленность с выходом на практику, были опубликованы в июне 2001 года вышеупомянутого журнала, то есть накануне трагедии 11сентября. К сожалению, в большинстве своем рядовые члены партии "Хезби-Тахрир" не имеют ясного представления о своей организации. Это проявляется в том, что они считают "Хезби-Тахрир" религиозной партией, исключающей методы насилия. Например, в передаче Радио "Озодлик" от 18 января 2001 года член этой религиозной организации Абдулла Юлдашев из города Карасу Ошской области Кыргызстана утверждает: "Хезби-Тахрир" считает ошибочным приход к власти вооруженным путем… Самое главное – это политическая и идейная борьба. Мы никогда не возьмем в свои руки оружие, потому что у нас есть ясная программа".

На наш взгляд, эта сторона деятельности исламистов раскрывает отчетливо их стремление внести в массовое сознание информацию, способную: вызвать искаженное восприятие действительности; манипулировать сознанием рядового человека с помощью мифов.

В самом деле, при внимательном изучении источников: ("Система ислама", "Концепция Хезби-Тахрир", "Партийное сплочение" и другие, включая творения "фольклористики" - листовки "тахриристов"), обнаруживаешь, что они (исламисты) изощренно используют природу стереотипов мышления человека, учитывая силу воздействия последних на сознание. На самом деле эта сила воздействия обусловлена глубокой связью стереотипов с традиционализмом мифологизированного сознания.

Вкратце напомним, что стереотип – картинка в голове человека, которая, раз сложившись, сопротивляется изменению, так как он (стереотип) обладает свойством эмоциональной заряженности, готовность бороться за мир собственных чувств, ценностей, позиций. Симптоматично в этом отношении, что, согласно опросу общественного мнения по программе Международного фонда избирательных систем, проведенного в Узбекистане осенью 1996 года, например, 27,0% корреспондентов считают: изменений в обществе слишком много. Налицо недовольство изменениями, которое отражает наличие значительного "веса" консервативной общественной установки. Смею утверждать: данный факт – косвенное свидетельство наличия немалого числа носителей представлений о мире, социальных явлениях с позиций вчерашнего дня. Надо ожидать, что общественные изменения в стране могут восприниматься как посягательство на основы мироздания. По-человечески можно понять этих людей, но здравый смысл и логика истории подсказывают необходимость ломки устаревших стереотипов, которые остались от тоталитарного строя.

Между тем, как нам представляется, концепция "Хезби-Тахрир" в своей стратегической цели – установления системы ислама в виде халифата в идеологическом аспекте базируется, повторим вновь, на изощренном использовании природы стереотипов, которые действуют, возникая по законам "мы-они". К сожалению, в массовом сознании сохраняется корневой источник привычки строить отношения по принципу "мы-они". Подобный тип отношений сформирован в сознании десятилетиями советской системы, которая породила и закрепила стереотипы, характерные для тоталитарного мышления. Этим объясняется, например, распространенность стереотипа "образа врага", прежде представляемого в мировом империализме и его "пособниках" или правительстве Узбекистана, которое, якобы действует под руководством государства Израиль.

Сегодня религиозный экстремизм, по всей видимости, во многом заряжается энергией агрессивности и заражает "своих" слепой ненавистью против "чужих", подпитываясь уже сложившимися ранее, негативными стереотипами.

Есть резон также предположить, что в среде "Хезби-Тахрир" и их "системе ислама" находят благодатную почву нетерпимость, демагогия, национализм, шовинизм, нативизм (искаженное или примитивное представление о своей и тем более не своей культуре, обычаях).

Все эти явления в названной системе идеологии соответствующим образом перерабатываются.

В адрес "объявленными врагами", "неверных", "стран-противников", "империализма", "коммунизма" и т.д., "тахриристы" не скупятся на стереотипизированные, трафаретные оценки в негативном смысле. И эти стереотипы – своего рода "…информационные единицы, обладающие свойством выражаться в знаковой форме" становятся руководством к действию для целой армии исламистов-зомби. К таким зомби, обладающим "энергией зла", как бы они себя не называли, относятся последователи "Исламского движения Узбекистана" (ИДУ), "Исламской партии Туркестана" ("Хезби исломи Туркистон").

Известно, что в своей деятельности "тахрировцы" опираются на материальную и финансовую поддержку лидеров своей организации, глава которой Абу ал-Кадим Заллум, родившийся в 1925 году в палестинском городе Ал-Халил, ныне проживает в Иордании. Вместе с тем, основной координирующий центр "Хезби-Тахрир" находится не на ближнем Востоке, где эта партия запрещена, а в отдаленном от мусульманского мира Лондоне. Здесь же находится Интернет-сервер, обслуживающий веб-сайт "Хезби-Тахрир", чьи материалы публикуются на арабском, турецком, английском, немецком, урду, малайском и русском языках. Лондонский филиал партии возглавляет сириец – шейх Омар Бакри Моххамед.

Действия религиозных экстремистов, как видно на примере "Исламского движения Узбекистана", партии "Хезби-Тахрир" показывают, что до начала антитеррористической операции в Афганистане они имели широкомасштабный геостратегический характер и представляли угрозу не только безопасности Узбекистана и Центрально-Азиатских государств, а и европейским государствам, начиная с России. Ныне с усилением борьбы международной антитеррористической коалиции против религиозного экстремизм и терроризма во всех проявлениях, в мире происходят заметные изменения в соотношениях различных геополитических сил и интересов. На фоне этого, вместе с тем начинает активизироваться террористическая деятельность многих религиозно-экстремистких организаций на Ближнем Востоке. В данной связи естественно напрашивается вопрос: надо ли ожидать новую волну подьема деятельности религиозного экстремизма в государствах Центральной Азии?

Если учитывать, что религиозный экстремизм и международный терроризм явления глобального порядка, то обьективное прогнозирование их развития практически невозможно. Но однозначно можно утверждать: ослабление деятельности экстремистких организаций будет зависеть от действенности усилий по борьбе с источниками их финансирования. Известно названные организации контролируют банки, земельную собственность, различные предприятия, наркобизнес, имеют долевые доходы от нефтяных компаний и др. В отношении же ИДУ следует обратить внимание, что нейтрализация внешних условий деятельности этой организации, включая финансовую подпитку, не сможет полномасштабно подорвать их социальную базу. Думается, что в условиях когда в некоторых странах региона ухудшается социально-экономическая обстановка на фоне явного затухания легитимности власти и отсутствия серьезной светской оппозиции, религиозно-экстремисткие силы могут воспользоваться сложившейся обстановкой, чтобы направить внутреннее общественное недовольство и негативные массовые социальные настроения на "спонтанные" выступления, в идеале создать обстановку хаоса, что позволило бы им установить свой порядок, основаный на шариате и начать осуществление нового эксперимента-утопии по строительству Халифата.

Поэтому, наверное уместно привести предостерегающие слова С.Л.Франка: "…нужны настойчивые усилия, чтобы в смене поколений не растерять накопленный запас знаний, нравственных навыков… Но политический опыт нашего времени учит, сверх того, что нужна напряженная энергия, чтобы оградить раз достигнутый запас и уровень культуры от могущественных сил, направленных на прямое их разрушение…" 115

В нынешней ситуации, на наш взгляд, не может быть оправдания носителям таких "идейных" и практических действий, в которых четко проявляются паталогическое групповое мышление и поступки с признаками "анархического и противогосударственного брожения" (П.Струве). А разговоры о том, кто виноват или будто человек доведен до крайности и потому берет в руки оружие – не столько от легкомыслия-недомыслия, сколько от лукавого. В действительности нельзя отрицать, например, правоту утверждения журналистки Г. Бухарбаевой (JWPR) о том, что Узбекистан вступает в ХХ1 век в состоянии жестокого светско-религиозного конфликта, когда религия становится орудием для формирования оппозиции, преследующей политические цели.116 Но вместе с тем, всегда есть шанс остановить "меч разрушения" (Н.Рерих). В этом отношении, оставив ненужные споры о том, кто виноват, надо искать пути конструктивного выхода из конфликтов.

На самом деле, если учитывать источники социальной напряженности и конфликтов, наличия ее носителей, одни из которых сознательно стремятся дать толчок процессам противостояния, другие в лице органов исполнительной власти, применяя легитимные методы насилия, тем не менее, невольно провоцируют на ответные действия не только экстремистов, но и тех людей, которые выброшены в силу различных обстоятельств на обочину социальной жизни, то складывающаяся ситуация в Узбекистане и других Центрально-Азиатских государствах выявляет бесперспективность, губительность методов насилия.

Примечательно, что по мнению отечественного исследователя Б.Бабаджанова "наше правительство, кажется, начинает осознавать, что фундаментализм – это одна из радикальных форм протеста против экономических неурядиц, против скрытого и прямого прессинга… Некоторую надежду вселяют намечающиеся в республике меры по ликвидации социальных и экономических стимулов роста популярности политических призывов фундаменталистов. Однако, следует признать, что вольно или невольно допущена масса ошибок и поэтому, мне кажется, что политический и экстремистский потенциал фундаментализма Ферганы, да и других регионов Узбекистана, еще не исчерпан".117 В дополнение к данному суждению я бы сказал следующее. Во-первых, повсеместно поддержанные общественным мнением меры, принятые органами исполнительной власти в отношении экстремистов после февральских взрывов в Ташкенте, событий на юге Кыргызстана в 1999-2000 гг., вооруженных стычек в Сариасийском районе Сурхандарьинской области Узбекистана летом 2000 года, протестов правозащитников относительно пыток,диктуют также необходимость разработки технологий, преследующих задачу изменить жестокую реальность мира насилия и, соответственно репрессивного мышления, путем привнесения духовности и в социальную и политическую жизнь. Во-вторых, имеет смысл поднимать вопросы о том, каким образом формировать подлинно свободного человека, сознание которого не подвержено принципам редукционизма, то есть ценностного предпочтения простого сложному. Ведь совсем еще недавно, по справедливому замечанию философа А.А.Хамидова "простой советский человек" жил в простом, насквозь понятном мире. Это рождало у него уверенность (как и у человека эпохи средневековья), что истина о мире уже давно существует в готовом и неизменном виде.118

И, наконец, заслуживает самого пристального внимания предложение российского журналиста Аркадия Дубнова, сделанное им на конференции в Алматы 9 ноября 2000 года, которое было посвящено событиям в Баткенте. Соглашаясь, в частности с теми, кто связывает многие проблемы, породивших вооруженные выступления экстремистов с действиями властей, А.Дубнов подчеркнул значимость диалога в контексте Баткентского конфликта.119. "С бандитами диалог вести не надо, - сказал журналист, - их надо уничтожать. Но для того, чтобы они вновь не появились, нужно попытаться упредить их. А сделать это можно путем диалога".120. И, далее подытоживая свои размышления, резюмировал: "Диалог – это постоянный процесс. Нужно посредством диалога пытаться смещать цель, если она нежелательна". 121

К сожалению, все эти суждения являются пока лишь свидетельством постепенной эволюции сознания в направлении политических ненасильственных методов решения конфликтов. Но становление подобных методов и их доминирование в практике, вероятнее всего, дело будущего. В реальности же, здесь и сейчас, действия религиозных экстремистов, прикрываемые исламской риторикой, устремлены на дестабилизацию ситуации в регионе и разжигание вооруженного конфликта. И надо признать справедливость мнений тех экспертов, которые считают, что борьба с исламским движением, имеющим экономические корни с помощью военной силы не может быть эффективной. Однако в контексте происшедших трагических событий 11сентября 2001года становится очевидным существования зла, открыто заявляющего о своих намерениях. В данной связи, с учетом неизжитости репрессивного типа мышления наших современников, включая политиков невольно задаешься вопросом: способны ли силы зла, опираясь на перечисленные элементы массового сознания вновь погрузить регион в хаос. Симптоматично в данной связи признание Шакера Ассема- издателя журнала "Эксплицит", который является рупором "Хезби-Тахрир" в Германии: "Вопрос, в какой стране будет установлен Халифат, будет зависеть от того, где его люди будут наиболее успешными и тогда будет эффективен девиз: "Если мы имеем большинство, то сделаем переворот"

Факт существования и функционирования подпольных религиозных экстремистких организаций типа ИДУ, партии "Хезби-ут-Тахрир" диктует государствам региона необходимость совместно решать задачи стратегического характера, а именно продолжать политическую профилактику расползания вирусов терроризма под самыми благопристойными лозунгами и идеями. В контексте этой угрозы особенно актуальна проблема, связанная с созданием в социальном, экономическом, политическом и культурном пространстве таких условий, которые бы предотвращали все допустимые формы радикалистких, экстремистких требований, скрытно растущей деструктивной религиозной оппозиции под прикрытием лозунгов защиты исламских ценностей, предупредить и исключить террористические акты. В этом отношении нельзя не согласиться, например, с доводами тех ученых, которые в целях нейтрализации проявлений экстремизма и терроризма предлагают бороться, прежде всего, с порождающими их корнями. Как считает российский востоковед В. Наумкин, что в идеале экстремистов, террористов надо лишить мотиваций. Остановить их могут соотечественники и единоверцы, которым должна быть внушена надежда.

Подитоживая изложенное, считаем нужным акцентировать внимание на следующем.

1. В каждой из стран Центральноазиатского региона кончилось время социально-культурной однородности общества, когда обыденное массовое сознание приближалось к нормативному. В современных условиях с учетом появления тенденций пауперизации, маргиналинализации значительных масс населения возрастает ( или возникает) угроза масштабной политизации массового обыденного сознания на волне исламизма. Кстати, под исламизмом наука разумеет не ислам, а наоборот отрицание духовной, традиционной сущности этой мировой религии.

2. Серьезные вызовы национальной безопасности стран Центральной Азии несет сегодня активизация распространения религиозного экстремизма. Наиболее вероятно, что организации типа "Аль-Каида" будут продолжать финансировать недобитые зкстремисткие региональные группировки, например, ИДУ. В данной связи особую опасность приобретают внутренние угрозы религиозного экстремизма и фанатизма, которые обусловлены стремлением ряда международных организаций религиозно-экстремисткого характера воздействовать на сознание молодежи. При этом они используют шариат, коранические тексты в своем вольном толковании, преломляя их в духе "теократического государства", идей Халифата и джихада ("священой войны").

3. Узбекистан, как и другие государства Центральной Азии, оказался перед лицом серьезных испытаний. Трудностями переходного периода, в особенности, проявляемыми в экономике, социальным расслоением общества по имущественному признаку, ростом бедности, коррупции, нарушениями принципов социальной справедливости умело начинают пользоваться религиозные экстремисты. Тактика последних в провоцировании, накопившегося социального недовольства может быть направлена в сферу межэтнических и межнациональных отношений с целью их обострения прежде всего между титульными нациями центральноазиатских государств.

4. Борьба, которая разворачивается вокруг и около ислама различными силами, свидетельствует о наступлении времени социального перепутья. И если попытаться за поверхностью наблюдаемых явлений, связанных с религиозной ситуацией, увидеть мощные подводные течения, которые собственно, и определяют состояние этой ситуации, то нельзя лишь останавливаться на всем известных констатациях типа: политизация ислама; исламизация политики и т. п.

5. За складывающейся религиозной ситуацией необходимо видеть человека, тенденции изменения его сознания, включая его права, свободы, желания, потребности, надежды. Поэтому, как мы полагаем, борьба за умы и души людей предполагают необходимость широкого подхода к вопросам свободы религии и выражения убеждений. Ясно, что борьба против религиозного экстремизма, это не борьба против религиозных убеждений. Иными словами, за человека надо бороться, используя возможности диалога.

6. Идеи религиозного экстремизма находят определенную поддержку некоторых людей из различных социальных групп общества. Повидимому, надо признать, что имеется "человеческий гумус", на котором могут произрастать и давать урожай не только семена политического и духовного насилия, унаследованного нами от тоталитарного строя. Новые семена насилия являются стержнем тоталитарного мышления и поведения нынешних религиозных экстремистов, например, "Хезби-ут-Тахрир".

7. Партия " Хезби-ут- Тахрир" в известном смысле является производителем товаров в виде мифов, иллюзий. В основе их идеологии лежит установка, пробуждающая низменные инстинкты человека, закрепляющая проявления в психологии людей нетерпимости, склонности безоглядно доверять свои жизни и судьбы новоиспеченным " пророкам" нетрадиционных религиозных течений, упование на силу, как средство разрешения любых проблем.

8. Партия " Хезби-ут- Тахрир" использует ислам как прикрытие для достижения своих политических целей. Эта организация не имеет ничего общего с исламом как мировой религией. По справедливому замечанию некоторых политологов религиозная основа терроризма и экстремизма явно надуманна.

9. Мир начинает: активно усваивать свои исторические уроки, связанные, например, с прежними просчетами Белого Дома, который практически стоял у истоков становления движения " Талибан" в Афганистане и одиозного лидера "Аль-Кайеды" Усамы бин Ладена; учится на ошибках, которые неоднократно совершали политики Кремля в Чечне, делая вначале ставку на генерала Д. Дудаева, а затем на А. Масхадова. Показательна в этом отношении позиция офиса по делам Центральной Азии Госдепартамента США, согласно которой "Хезби-ут-Тахрир" является "транснациональной экстремисткой организацией, пытающейся свергнуть правительства Центральной Азии"

Политики, говоря словами узбекского поэта Фитрата, открывают глаза от "сна беспечности" и становятся последовательными и непримиримыми в отношении невежества, тупости, предрассудков, которые не только являются предпосылками и питательной средой мракобесия, но и способствуют рождению "бесовской революционности", поддерживают это самое зло. Ведь, например, за словами: "Халифат", "Халифат", "Халифат" стоят не увещевания, не мирные проповеди, а ярость фанатиков, призыв не повиноватся "неверным", в том числе и главам государств, вести против них джихад. Так что, если вспомнить мрачную картину будущего Центральной Азии, на территории которой по прогнозу Збигнева Бжезинского в двадцать первом веке будут происходить жестокие войны, то это не миф, а вполне теоретически допустимая ситуация. Однако, ясно, что вероятность таких войн уменьшается, ибо существенно меняется региональная обстановка из-за доминирующей роли США в Центральной Азии. Вместе с тем, факт пребывания в ноябре 2003 года, того же самого З. Бжезинского, помощника госсекретаря США по делам Европы и Евразии Элизабет Джонс, помощника госсекретаря по вопросам демократии, прав человека и труда Лорна Крейнера в Ташкенте наводят на мысль, что Запад осознает, сохраняющуюся остроту опасности религиозного экстремизма и потому, скорее всего, начинает осуществлять политику локализации названных сил в региональных рамках. В этом смысле, представляется, в регионе еще надо ожидать военные действия против экстремистко-террористических группировок, силы которых далеко не исчерпаны, если принимать во внимание ухудшающийся социальный фон центральноазиатских государств, проблематичность социальной реалибитации афганского общества, возможное влияние Ирана на шиитские террористические организации. И наконец факт существования в регионе целой армии, так называемых, "подлинных солдат Ислама", которых по данным индийских экспертов, готовили в Пакистане (вплоть до начала антитеррористической операции) более тысячи религиозно-военых учебных заведений, не оставляет сомнений, что здесь в регионе предстоит серьезная и продолжительная борьба с религиозным экстремизмом, включая политические и идеологические методы.

Хочется быть уверенным, что новую политику США и ее стратегических партнеров после терракта в Нью – Иорке и Вашингтоне будет отличать системный подход в определении методов борьбы с международным терроризмом, здравый смысл, рациональность. Это предполагает, что названная политика должна быть гибкой и динамичной, которая станет своевременно корректироваться в зависимости от изменяющейся международной обстановки, религиозно-политической и иной ситуации в проблемных регионах мира, то есть там, где наблюдается присутствие США. К сожалению надо констатировать: активизация талибов в Афганистане, в условиях продолжающегося в стране колебания политического маятника в сторону осуществления идей федерализма; признаки, начавшейся партизанской войны Ираке; террористические акции экстремистов в Саудовской Аравии, Турции и Пакистане, кровь которая проливается от Кандагара до Багдада, от Стамбула до Риада свидетельствуют о том, политика США пока не приносит ожидаемого результата. Есть основание утверждать, что в мире все еще наблюдается развитие цепной реакции насилия, масштабно разрушающего характера его распространения. Хотя безусловно, дальнейшее развитие антитеррористической операции в Афганистане и Ираке, которые по сути своей "..два театра военных действий в глобальной войне с терроризмом" (Колин Пауэлл), подорвут в конце концов моральный дух вдохновителей религиозного экстремизма. Вместе с тем, данное обстоятельство и адекватное восприятие угроз религиозного экстремизма конкретно странами Центральной Азии оставляет открытыми вопросы выработки единых подходов по предупреждению и преодолению названной угрозы. Ведь не секрет, что двойные стандарты в отношениях между центральноазиатскими государствами делают уязвимыми их национальные системы безопасности, создают условия для фрагментации безопасности. Усилия стран региона должны быть направлены на создание системы коллективной безопасности, чтобы иметь действенную защиту от угроз региональной и национальной безопасности, каковыми являются прежде всего религиозный экстремизм и международный терроризм. Думается, неотлаженность системы коллективной безопасности в регионе следует отнести к региональной угрозе. По – видимому, создание системы коллективной безопасности связано с возможностями, которые появятся лишь с началом фактических демократических преобразований у сопредельных государств региона и решением каждой страны своих насущных внутренних проблем, усвоением руководителей этих стран той простой истины, что принцип взаимовыгодного партнерства, это по существу вопрос, напрямую связанный с перспективами развития национальной государственности.

Продолжение следует

Источник - ErkinYurt
Постоянный адрес статьи - https://centrasia.org/newsA.php?st=1074722460


Новости Казахстана
- Рабочий график главы государства
- Сенаторы утвердили повестку заседания Палаты
- Мажилис рассмотрит законопроект о противодействии торговле людьми
- Правительство приступило к реализации масштабных инфраструктурных инициатив Главы государства
- Банковские войны
- Олжас Бектенов обсудил с исполнительным вице-президентом "Шелл плс" Питером Костелло перспективы наращивания казсодержания
- Госсоветник провел совещание по вопросам реализации инициатив Главы государства, озвученных на III заседании Национального курултая
- Олжас Бектенов обсудил с главой ЕАБР Николаем Подгузовым вопросы совместной реализации инфраструктурных проектов
- Депутаты Мажилиса ознакомились с планом работы Минздрава
- Россияне сплотились вокруг президента: политолог из Казахстана о выборах
 Перейти на версию с фреймами
  © CentrAsiaВверх