"Континент" - Священная война Мушаррафа: о пользе рубки сука, на котором сидишь... 00:18 13.02.2004
Священная война Мушаррафа
После сенсационной встречи с премьер-министром Индии в начале января президент Пакистана Первез Мушарраф к концу месяца вновь привлек к себе всеобщее внимание. Выступая перед депутатами Национальной ассамблеи, он призвал своих соотечественников к "священной войне против террористов, религиозных экстремистов и фундаменталистов"
Евгений ПАСТУХОВ Алматы
Многие страны положительно оценили решение Первеза Мушаррафа. Отреагировала и Индия. Для нее трансграничный терроризм в Кашмире, с которым, в частности, пообещал бороться президент Пакистана, едва ли не главное препятствие на пути к диалогу с Исламабадом. В принципе выступление пакистанского президента может иметь большое значение для многих государств, в том числе и для нас в Центральной Азии. Отсутствие общих границ с ядерным Пакистаном еще не говорит о том, что он не способен влиять на ситуацию в Центрально-Азиатском регионе. Способен, и довольно эффективно. Созданное при его активном участии афганское движение "Талибан" не так давно было серьезным испытанием для системы региональной безопасности. Осенью 2001 года во многом именно позиция Исламабада способствовала быстрой ликвидации отрядов талибов в Афганистане и снижению напряженности на южных рубежах региона. Так что хотим мы того или нет, а к намерениям Мушаррафа "искоренить в стране террористов и экстремистов" мы должны отнестись очень серьезно. Неизвестно, к каким последствиям в стране и, следовательно, во всем регионе могут привести его планы.
Вообще-то о борьбе с терроризмом и религиозным экстремизмом в Пакистане говорят в последнее время довольно часто. В конце 2001 года министерство внутренних дел страны объявило вне закона ряд вооруженных группировок, действующих в Кашмире, были запрещены экстремистские организации, провоцирующие столкновения шиитов и суннитов. Время от времени армия проводит операции против талибов и боевиков "Аль-Каиды" в приграничных с Афганистаном районах. Так что в выступлении Мушаррафа на первый взгляд нет ничего нового, и оно важно для него скорее психологически. Дело в том, что в декабре прошлого года на жизнь лидера Пакистана дважды покушались. 14 декабря в пригороде Исламабада Равалпинди его пытались взорвать. К счастью, обошлось без жертв. 25 декабря злоумышленникам удалось повредить автомобиль президента. В результате столкновения со смертником, направившим свой автомобиль в президентский кортеж, погибли 8 человек. Вечером того же дня Мушарраф заявил: "Вооруженные боевики, экстремисты, террористы и фундаменталисты не только наносят вред нашей нации, но и позорят нашу великую религию, с подобными структурами правительство будет бороться всеми имеющимися силами".
В результате 11 января кабинет министров изменил закон о борьбе с терроризмом. В частности, были ужесточены наказания за "деятельность, ведущую к межэтническим и межрелигиозным конфликтам", а также за "фундаментализм и пропаганду террора". Вскоре пакистанские спецслужбы арестовали около двух десятков подозреваемых в причастности к покушениям на главу государства. По официальным данным, часть задержанных состоит в группировке "Джаиш-и Мохаммад", переименовавшейся в "Худам эль-ислам", после того как была запрещена правительством. Эта организация известна своими связями с талибами, ее боевики воюют и на стороне повстанцев в Кашмире. Власти страны не исключают, что за акциями против Мушаррафа вообще стоит "Аль-Каида".
Следующий удар нанес уже сам президент. 17 января, выступая с речью перед законодательным органом, он призвал население страны объявить джихад экстремистам и фундаменталистам, препятствующим развитию Пакистана как умеренного и прогрессивного мусульманского государства. Его понять можно. Террористы заставляют Мушаррафа лишний раз думать о собственной безопасности и даже вынуждают перенести президентскую резиденцию в Исламабад. Однако вряд ли президентом двигала цель отомстить кому-то. Его позиции в стране не настолько слабы, чтобы после покушений объявлять "священную войну террористам". Скорее всего, выступление Мушаррафа в парламенте, кстати, первое после его прихода к власти в результате военного переворота в октябре 1999 года, – это нечто вроде политической программы или нового политического курса Пакистана. И с этой точки зрения ключевым моментом из всей речи является тезис о том, что под ударом окажутся не только террористы, но и их пособники, которые будут "непременно осуждены и получат длительные сроки тюремного заключения".
По сути, Мушарраф объявил войну большинству религиозных организаций и близким к ним бизнесменам и общественным деятелям. Ведь не секрет, что именно последние так или иначе оказывают поддержку тем, кого президент считает экстремистами и террористами. Но в таком случае у Мушаррафа могут возникнуть серьезные проблемы. Члены крупных религиозных партий, которые тоже связаны с различными военизированными группировками, вошли в местные и федеральный парламенты. К примеру, в ассамблее Северо-Западной пограничной провинции они получили большинство, в провинции Белуджистан духовенство сформировало коалиционное правительство с Мусульманской лигой.
Религиозные партии уже пытаются влиять на политическую жизнь страны, и не исключено, что они отрицательно отнесутся к планам Мушаррафа ограничить их возможности. В таком случае логично предположить, что президент, выступая против фундаменталистов и их сторонников, пытается избавиться от их давления. Вероятно также и то, что он не может забыть их попыток дестабилизировать ситуацию в стране, когда Исламабад поддержал операцию США в Афганистане. Вопрос выживаемости режима на тот момент стоял очень остро, и власти приложили титанические усилия, возвращая спокойствие и порядок в стране. За призывы свергнуть "предателя Мушаррафа" многие партии тогда заплатили высокую цену. Одни были объявлены вне закона, лидеров других упрятали за решетку. В те дни Мушарраф решился даже на чистку аппарата ISI – всесильной Межведомственной разведки Пакистана, выявляя сторонников талибов на высшем и среднем уровне.
Конечно, о больших успехах властей на этом поприще говорить не приходится. Запрещенная "Джаиш-и Мохаммад" возродилась под другим названием и даже, как утверждают, покушалась на жизнь Мушаррафа. Не менее показателен пример погибшего в перестрелке в октябре 2003 года мауланы Азама Тарика – лидера организации "Сипах-и-Сахаба". В 2001 году он был арестован за организацию беспорядков в знак протеста против ввода американских войск в Афганистан. Любопытно, что Азам Тарик через год не только создал новую партию "Миллат-и ислами", но и стал депутатом Национальной ассамблеи. Говорят, его выпустили за недостаточностью улик, хотя "Сипах-и-Сахаба" известна своими кровавыми расправами с шиитами, поддержкой талибов и Усамы бен Ладена. По сведениям пакистанских СМИ, "Азам Тарик лично участвовал в столкновениях с шиитами, а его боевики помогали талибам преследовать хазарейцев-шиитов в Афганистане".
Ситуация, что и говорить, парадоксальная. На словах власти Пакистана заявляют о решимости противостоять экстремистам и тем, кто за ними стоит, на деле же позволяют лидерам радикальных организаций создавать новые партии и движения и легально участвовать в политическом процессе. Более того, перед парламентскими выборами 2002 года Мушарраф многое сделал для дискредитации именно светской оппозиции, которую считал своим основным соперником, и заключил перемирие с религиозными радикалами, позволив им войти в парламент.
Впрочем, этому есть объяснение. Пакистанскую армию и религиозные партии связывает очень многое. На протяжении долгих лет военные поддерживали и использовали фундаменталистов и экстремистов, как их сейчас называют, в собственных целях. Религиозные партии и организации в некотором смысле являлись средством для генералитета в реализации многих внешнеполитических замыслов. Достаточно упомянуть "Джамаат-и ислами", которая непосредственно участвовала в образовании движения "Талибан". Пакистанские спецслужбы через связанные с ними структуры также осуществляли поддержку террористических организаций, борющихся за отторжение Кашмира от Индии.
Надо заметить, что духовенство в Пакистане крайне редко позволяет себе категорически высказываться в адрес военных. Некоторые специалисты объясняют это тем, что "человек с ружьем как олицетворение силы всегда был для пакистанских улемов важной частью властной структуры. Поэтому для них вопрос выбора между демократией и армией практически всегда решался в пользу армии". Следовательно, они практически никогда не оспаривали роль пакистанских военных в жизни страны. А по мнению последних, армия в Пакистане выполняет не только роль защитницы государства, но и "благожелательного арбитра" внутри страны: стоит в стороне от активной политики, но бдительно следит, чтобы нежелательные повороты во внутриполитической борьбе не повредили национальным интересам Пакистана. Другими словами, армия Пакистана – это гарант существования самого государства. И если Мушарраф позволяет представителям радикально настроенной части общества войти в парламент, значит это выгодно с точки зрения государственных интересов. Точно так же, как сейчас выгодно жестко указать им их место.
Естественно, заявления Мушаррафа о борьбе с религиозными экстремистами и прочими не следует воспринимать как руководство к действию. Вопрос в другом. Государственная поддержка радикалов больше не отвечает требованиям нынешних реалий. А действия некоторых из них и вовсе вступают в противоречие с интересами государства. Возможно, власти Пакистана пытаются отстранить радикальную часть духовенства и их сторонников от процесса принятия важных политических решений и ограничить их самостоятельность. В противном случае они могут помешать руководству страны найти собственную нишу на международной арене и выстроить новую систему взаимоотношений как с соседями по региону, так и с другими странами, например государствами Центральной Азии. Произошедшие в мире изменения, война против международного терроризма делают слишком опасным использование незаконных вооруженных формирований для реализации внешнеполитических задач, как это было прежде. Надеяться на долговременную помощь со стороны Запада Исламабад тоже не может. Для экономического развития ему нужно избавиться от старых методов проведения внешней политики и научиться играть по новым правилам. Иначе говоря, выбрать между идеологией и прагматизмом. Самое главное состоит в том, сделают ли представители радикально настроенной части общества правильный выбор? Откажутся ли они от своей привычной роли? По всей видимости, именно это условие и было частью негласной сделки Мушаррафа с духовенством, прошедшим в парламент. Теперь президент требует воплотить их договоренности в жизнь. И от того, согласятся ли они на условия президента Мушаррафа, во многом будет зависеть ситуация не только в Пакистане, но и вокруг него.
№02 (114) 4 - 17 февраля 2004
|