ВОЕННОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО В СНГ: ИТОГИ ДЕСЯТИЛЕТИЯ

БОЛЬШИНСТВО НАЦИОНАЛЬНЫХ АРМИЙ СОДРУЖЕСТВА НЕ МОГУТ ГАРАНТИРОВАТЬ ГЛАВНОГО - ГОСУДАРСТВЕННОГО СУВЕРЕНИТЕТА

Михаил ХОДАРЕНОК

Национальные армии государств, внезапно обретших государственную независимость после распада Советского Союза в 1991 г., вступают во второе десятилетие своего существования. За это время в их истории случалось всякое. Одним выпало относительно спокойное время разработки доктрин, концепций и поступательного развития вооруженных сил. Другим поспешно созданным национальным воинским формированиям сразу пришлось пройти проверку боем, которую далеко не всем удалось успешно выдержать. Более чем десятилетний период существования новых армий вполне достаточен, чтобы подвести некоторые итоги военного строительства на территории бывшего Советского Союза.

ВОЕННО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ ФУНДАМЕНТ

Практически сразу после обретения независимости в 1991 г. новые государства обзавелись военными доктринами. Официально они позиционировались как документы огромного общенационального значения, венчающие стратегию того или иного независимого государства, определяющие основы его военной политики, приоритеты и принципы военной деятельности и военного строительства.

Впрочем, большую часть из принятых военных доктрин вскоре пришлось уточнять, а местами и просто переписывать, поскольку "основополагающие" наработки оказались достаточно сырыми и подготовленными в свое время наспех, в обстановке эйфории национального возрождения (точнее, всплеска самого заурядного национализма). Однако и после переработки они во многом производят впечатление документов, написанных под копирку, где без всякого ущерба для смысла можно заменить название государства. По большей части, военные доктрины новых независимых государств изобилуют выражениями: "... предотвращение войны и военной угрозы - главное стратегическое направление...", "...не применит свои вооруженные силы против другого государства, кроме случаев отражения нападения на республику...", "...никому не угрожает и не считает своим противником ни одно государство мира и не имеет ни к одному из них ни территориальных, ни иных притязаний...", "... придерживается безъядерных принципов: не размещать, не производить и не приобретать ядерного оружия...". Как известно, доктрина в самом общем смысле должна вести и направлять. Куда же можно придти с такими формулировками, пригодными на все случаи жизни, - вопрос открытый.

Ясного ответа, зачем было впадать в подобного рода законотворчество (Россия в этом плане не представляет собой приятного исключения), нет. Как руководствоваться этими наборами благих пожеланий в не знающем компромиссов геополитическом противоборстве современности, тоже не совсем понятно. По всей видимости, изготовление военных доктрин в странах СНГ поточным методом можно лишь отнести к издержкам и поветриям военно-политической моды 1990-х гг.

Примечательно, что Советский Союз в свое время успешно обходился без документально оформленных доктринальных разработок. Впрочем, сказать, что военная доктрина отсутствовала в государстве вовсе, все-таки нельзя. По большей части, она представляла собой набор или публично неизреченных, или нигде не изданных догматов веры. Однако это не мешало Стране Советов проводить жесткую военно-политическую линию фактически во всех регионах Земного шара. Верной ли она была - вопрос уже из другой сферы.

Совершенно очевидно, что в случае возникновения реальной военной опасности тому или иному государству СНГ, когда встанет вопрос о жизни и смерти нового образования, все положения этих жизнеутверждающих и человеколюбивых текстов будут отброшены и забыты. Во всяком случае, на время ведения возможных военных действий на просторах Центрально-Азиатского стратегического региона в борьбе за землю и воду с ближайшими соседями вряд ли будут востребованы даже основные положения Женевских конвенций и дополнительных протоколов к ним (примеры подобного рода, к сожалению, уже есть).

ПРОВЕРКА БОЕМ И ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕАЛИИ

Повоевать за прошедшее десятилетие успели вооруженные силы Грузии, Азербайджана, Армении (под видом армии Нагорного Карабаха), Молдавии. Результат получился (за исключением Нагорного Карабаха, Приднестровья и Абхазии, де-факто являющимися новыми независимыми государствами) практически у всех отрицательный.

Азербайджанские формирования в ходе войны с армией Нагорного Карабаха в целом продемонстрировали низкую боеспособность и слабую выучку командного состава. Сегодня новое руководство в Баку, видимо, отдает себе отчет в том, что национальная армия Азербайджана не в полной мере соответствует требованиям сегодняшнего дня. И дело здесь даже не в недостатке современного вооружения и военной техники. Ныне власти Азербайджана с турецкой и американской помощью, наряду с переоснащением армии по западным стандартам, предпринимают меры беспрецедентного характера по возрождению воинского духа в частях и соединениях фактически новой армии. Эта задача по своей сложности стоит в одном ряду с закупками современной боевой техники.

Грузинская армия в 1990-е гг. не смогла решить ни одной тактической и оперативной задачи, выдвигаемой жизнью. Сформированная в обстановке безответного насилия над остатками Советской Армии, в грабежах и насилиях над осетинами и абхазами, в первых же боях с полупартизанскими отрядами самопровозглашенной Абхазии, грузинская армия показала свою полную и стойкую небоеспособность. Поэтому вопрос - удастся ли новому руководству в Тбилиси (даже с американской помощью) довести новую грузинскую армию до минимального набора требований по боевой и оперативной выучке, остается открытым. Военная история Грузии поводов для этого оптимизма, к сожалению, не дает.

Аналогичным образом зарекомендовала себя в боях и молдавская армия.

Можно отметить в лучшую сторону армию непризнанного Нагорного Карабаха. Однако победа над азербайджанскими формированиями не может быть поставлена ей в большую заслугу. Турецкие дивизии (при гипотетической необходимости в этом) разогнали бы армянские полупартизанские отряды за один день.

ПРЕДЕЛ УСИЛИЙ

Точный ответ на вопрос, стоит ли предпринимать в сложившейся обстановке масштабные усилия по созданию национальных вооруженных сил (и каков разумный предел этим усилиям), должно, естественно, сформулировать для себя само руководство новых независимых государств.

Существуют некие геополитические реалии, которые во многих случаях предельно ясно демонстрируют полную бесперспективность национального военного строительства в некоторых странах СНГ. Скажем, в настоящее время Казахстан находится между двумя геополитическими гигантами - Россией и Китаем. По некоторым сведениям, в Пекине радикально настроенные политики и военные вовсе не исключают пересмотра государственных границ с Казахстаном, поскольку в КНР всегда считали территории Восточно-Казахстанской, Семипалатинской, Талды-Курганской и Алма-Атинской областей неотъемлемой частью Китая.

Помимо этого, Узбекистан за последние годы значительно нарастил свой военный потенциал и понемногу намекает о пересмотре своих границ с Казахстаном. Тем более, что демографическая тенденция в соседних с Узбекистаном казахстанских областях складывается в пользу преобладания там этнических узбеков.

На первый взгляд, Казахстану необходимо срочно вооружаться. Астана признает опасность того, что республика стоит перед угрозой стать геополитическим трофеем сопредельных с ней стран. Однако, с другой стороны, представим себе ситуацию, при которой весь ВВП 15-миллионного Казахстана пущен на нужды национальной обороны. Проведена тотальная мобилизация. В строй поставлены буквально все, кто способен носить оружие.

Однако даже при этих чрезвычайных усилиях общенационального характера только первая цепь китайских народных добровольцев сметет казахскую армию с лица земли, а руководство страны в лучшем случае придет в себя возле Астрахани. Наверное, в Астане предельно ясно отдают себе отчет в этих военно-политических реалиях.

Данный пример в СНГ далеко не единственный - как ни вооружайся, потенциальные противники будут при любом раскладе неизмеримо сильнее. Это, по большому счету, еще одно лишнее свидетельство тому, что объединение наций и народов в рамках Российской империи и СССР вовсе не было прихотью царей и генсеков.

ТРУДНОСТИ

Чтобы сегодня соответствовать критериям современной армии, претендентам на это звание надо, в первую очередь, обладать (как минимум) собственной системой глобального позиционирования, национальным производством процессоров и вычислительной техники в целом, космической разведкой и связью, ракетно-ядерным оружием. Даже Россия сегодня далеко не во всем отвечает подобным требованиям. Без этого любые потуги в военном строительстве обречены на неудачу: вооруженные силы попросту не смогут служить орудием современной политики и гарантировать главного - национального суверенитета. Полученный военный продукт можно в лучшем случае использовать для миротворческих операций (по этому пути сегодня идет Украина) или же в качестве полицейских частей для решения проблем сугубо внутренней безопасности.

Сегодня, чтобы считаться державой хотя бы регионального уровня, помимо всего прочего, надо иметь население не менее 250 млн. человек и соответствующую территорию. Поэтому в современной войне армии новообразованных государств могут быть использованы разве что в качестве незначительного довеска к уже имеющимся центрам военной силы - США, НАТО, Китаю и России.

Помимо совершенно очевидных военно-политических и экономических реалий, военное строительство в новых независимых государствах упирается в два для многих стран СНГ непреодолимых препятствия - подготовку национальных кадров и менталитет народа. Военную элиту государства совершенно невозможно создать на основании указов главы государства и назначить из его ближайшего окружения. На ее формирование требуется значительный срок - в самом лучшем случае, несколько десятилетий. В этом, к слову говоря, отлично отдавал себе отчет Петр Первый, когда широко привлекал на русскую службу офицеров из западноевропейских армий. Однако на просторах СНГ (даже на Украине) перевозбудившись от внезапно обретенной государственной независимости, пошли по совершенно другому пути - этнической чистки младшего, старшего и особенно высшего офицерского состава новых национальных вооруженных сил. Кто не соответствовал критериями крови, очень скоро оказался не у дел. По большому счету, эта близорукая политика лишний раз оттеняет величие военного гения русского царя, который при создании регулярной армии смог в начале XVIII века приподняться над национальными и религиозными предрассудками. Огромная часть западноевропейцев служила Петру верой и правдой. Их вклад в становление Российской армии в свое время трудно переоценить.

Второе препятствие - менталитет. Об этом в годы пролетарского интернационализма предпочитали умалчивать, но во время Великой Отечественной войны боеспособность частей и соединений определялась наличием в них бойцов славянских национальностей. Если, скажем, в стрелковой дивизии русских, украинцев, белорусов больше 50% от штатной численности, то это соединение считалось (помимо всего прочего) боеспособным. Если меньше, то проверку боем дивизия, как правило, не выдерживала. Для соединений и частей, поголовно укомплектованных уроженцами Закавказья и Центральной Азии, первый бой, как правило, становился последним. Их приходилось выводить в оперативный тыл и комплектовать по-новому, теперь уже с учетом национальных способностей.

И положение на современном этапе к лучшему не изменилось. Не случайно в свое время такую тревогу в Москве вызвали даже незначительные по численности формирования движения "Талибан". Подобные отряды, укомплектованные профессиональными воинами (национальное ремесло которых - война), могли запросто взорвать обстановку в Центральной Азии с непредсказуемыми и катастрофическими последствиями для России. Многочисленные армии новых среднеазиатских государств не стали бы на пути талибов существенной помехой.

ХОД АСКАРА АКАЕВА, ИЛИ БЛОКОСТРОИТЕЛЬСТВО В СНГ

Решение президента Киргизии Аскара Акаева о размещении на территории республики военных баз США и Российской Федерации, по всей видимости, во многом основывалось на анализе и учете вышеизложенных проблем. Совершенно очевидно, что задача создания конкурентноспособной по современным меркам армии Киргизии явно не по силам и далеко выходит за пределы национальных возможностей. В этом плане обмен части государственного суверенитета (а именно так выглядит присутствие вооруженных сил других государств на территории Киргизии) на безопасность не выглядит слишком большой платой за национальное спокойствие. Поэтому заинтересованность Бишкека в присутствии на его земле иностранных военных формирований будет иметь весьма продолжительный характер, а якобы временные соглашения о военных базах будут, по всей видимости, регулярно продлеваться. Киргизии именно таким способом можно решить проблемы национальной безопасности, не впадая в несопоставимые с ВВП (и по большей части откровенно бессмысленные) расходы на оборону.

К этому следует добавить, что только иностранное военное присутствие (в данном случае российское) гарантирует другое среднеазиатское государство - Таджикистан - от полного распада и окончательного исчезновения с политической карты мира. Все усилия Душанбе в создании национальных вооруженных сил сегодня не могут объективно пойти в лучшем случае далее формирования отборных полицейских частей, причем и в этих условиях весьма ограниченной боеспособности (пусть даже они будут называться "мобильными" силами).

Поэтому выход для национальных вооруженных сил на просторах СНГ сегодня только один - продолжение размежевания по блокам и военно-политическим союзам. В течение исторически обозримого периода эти тенденции только усилятся. Причем сразу можно сказать, что те военно-политические организации, в которых не участвует Россия, НАТО или США, будут носить явно опереточный характер (типа ГУУАМ). Подобные примеры уже есть.

Поэтому политика "блокостроительства" - единственно возможная для подавляющего большинства стран как на западе, так и на востоке постсоветского пространства. Нейтральный статус отдельных государств СНГ в этой связи будет носить явно временный характер. Одиночки просто будут смяты геополитическими тисками современного мира.

На фото. Десантники Вооруженных Сил Узбекистана повышают уровень боевой выучки в Форт-Брэгге (США).