"ОТТЕПЕЛЬ" ПРЕЗИДЕНТА ХАТАМИ
Тегеран преподносит сюрпризы Москве

Об авторе: Евгений Янович САТАНОВСКИЙ - президент Института изучения Израиля и Ближнего Востока.

Консерваторы победили на прошедших в Иране выборах. Победили во многом благодаря усилиям, предпринятым религиозным истеблишментом для того, чтобы не допустить к участию в них внушительную когорту либералов-реформаторов. Выборы состоялись вопреки прогнозам: явка избирателей была более чем достаточной. Детали прояснятся не раньше, чем через один-два месяца, однако основные положения базовой теории выборов подтверждены полностью. Для Исламской Республики Иран, единственной помимо Израиля парламентской демократии региона, она оказалась так же верна, как и для всего прочего мира.

Реформаторов оттеснили в сторону

В очередной раз оказалось, что среднестатистический избиратель интересуется повседневностью, а не светлым будущим. Выборы подтвердили, что любые реформаторы имеют кредит доверия избирателей, ограниченный жесткими временными рамками, и перспективы не могут заменить краткосрочных, но заметных результатов.

Борьба, которую вели иранские политики в предвыборный период, была бескомпромиссной и велась всеми методами и с применением всех средств, имевшихся у соперников. Реформаторы были оттеснены от участия в выборах не столько благодаря произволу, сколько с помощью действующих в сегодняшнем Иране законов. Законы эти ставят строгость соблюдения исламских норм и преданность исламским институтам выше идеалов гражданского общества. Как бы ни были разочарованы президент Хатами и его соратники провалом, изменить эти законы в период своего доминирования во властных институтах они не смогли. Произошло ли это по объективным или субъективным причинам, из-за инерционности госаппарата или непрофессионализма самих реформаторов – не столь уж важно. Консерваторы неизбежно должны были перейти в контрнаступление, пытаясь выиграть с применением всех имевшихся в их распоряжении методов. Именно это они и сделали.

Запад сыграл дурную шутку

Свою роль сыграли и изменения во внешней военно-политической обстановке. Запад сыграл дурную шутку с президентом Хатами. Вряд ли стоило предполагать, что иранские консерваторы вновь уступят власть либералам, которых они не без основания обвиняли в готовности пойти на компромисс с Западом, в условиях оккупации соседних с Ираном Афганистана и Ирака коалициями, ведущую роль в которых играют войска главного противника ИРИ – США. Во времена реальной внешней угрозы политические эксперименты представляются неуместными не только элите, но и населению.

Следует отметить, что прогнозы, предсказывающие немедленное обострение отношений Ирана с внешним миром вследствие усиления консерваторов на внутриполитической арене, представляются сомнительными. Система власти в Иране напоминает советскую или китайскую. Дуализм власти, при доминировании идеологической системы над государством, в равной мере характерен для этих стран, при всей условности параллелей между коммунизмом и исламом.

Развивая аналогию, следует напомнить, что центром принятия решений в СССР и Китае было не правительство, а Политбюро и, нравилось это окружающему миру или нет, реальные переговоры о стратегических изменениях в политике следовало вести не с руководителями госаппарата, а с лидером правящей партии. Именно генсек мог позволить себе разрядку или "теннисную дипломатию". Официальный статус руководителя государства, принятый во внешнем мире для проведения переговоров на высшем уровне, был необходим генсеку только как декор: реальную власть в стране обеспечивал контроль над партией.

В Иране необходимость в реформах не исчезла из-за того, что взявшиеся за их проведение либералы не смогли преодолеть сопротивления оппонентов и потеряли значительную толику власти. Реформы нужны не им, но иранскому обществу в целом. От того, будут ли они проведены вовремя и в достаточном объеме, зависит конкурентоспособность Ирана на международной арене и в конечном счете сохранение власти правящей элитой ИРИ как таковой. Резонным было бы полагать, что аятолла Хаменеи, являющийся не только религиозным лидером, но и опытным политиком, понимает и учитывает это. Концентрация власти в руках его приверженцев может послужить для него достаточным основанием для того, чтобы решиться на переговоры с США на условиях, приемлемых для него и его окружения.

Допущение это кажется слишком смелым только на первый взгляд. В конце концов в условиях политической конкуренции именно консервативные политики могут позволить себе, придя к власти, политические и экономические "прорывы", за которые они сами, находясь в оппозиции, заставили бы соперников заплатить головой. При этом решения такого рода учитывают в первую очередь их собственные прагматические интересы и опираются на консервативный электорат, либералы же вынуждены априори поддерживать любые шаги консерваторов в направлениях, не противоречащих декларированной ими самими политики.

Намерения в ущерб результатам

Примеров тому в мировой истории более чем достаточно. Не случайно реальные шаги по сближению США с СССР предпринимались, как правило, республиканскими администрациями, а основные кризисы приходились на время правления демократов. Не случайно и то, что арабо-израильские войны велись левыми правительствами Израиля, а подвижки арабо-израильского урегулирования происходили при премьер-министрах из правого лагеря.

Очаровавший Запад президент Хатами, который после прихода к власти был прозван мировыми СМИ "иранским Горбачевым", на деле оказался более похож на "иранского Хрущева". Он продемонстрировал скорее намерения, чем результаты. Его "оттепель" была непоследовательной и неполной, его приверженцы во многих местах не смогли удержать контроль над ситуацией.

Многие из них разочаровали избирателей тем, что, успешно совмещая либеральную риторику и защиту собственных интересов, забыли о тех, кто привел их к власти. Лишь в исключительных случаях они смогли добиться поддержки своих начинаний со стороны консервативной оппозиции, став лидерами национального уровня. В оправдание можно сказать, что это характерно для всех реформаторов, в каких бы странах они ни действовали. Проблематичность последних выборов в Иране, таким образом, не столько в самих результатах этих выборов, сколько в завышенных ожиданиях, обращенных к иранским либералам.

Политика Ирана для многих в регионе остается проблемой. Относится это не только к поддержке антиамериканских акций шиитов Ирака, антиизраильских действий Хизбаллы в Ливане или небезуспешным попыткам влиять на иракских курдов и племена, живущие в пограничных с Афганистаном провинциях. Особой историей является программа разработки ОМП ИРИ, в немалой степени осложнившая отношения России с США.

Благостные надежды отечественных сторонников развития отношений с Ираном как панацеи от банкротства целого ряда отраслей отечественной промышленности столкнулись с реальностью: похоже, что Иран использовал сотрудничество с Россией в качестве прикрытия для своей военной программы. Более того, когда эта задача исчерпала себя, власти ИРИ подложили России крайне неприятный сюрприз, предложив оплатить возврат отработанного топлива АЭС. Но при всем при этом Иран остается региональной сверхдержавой, от стабильности которой зависит ситуация в регионе от Закавказья до Средней Азии и от Прикаспия до Персидского залива. Какие бы изменения ни произошли в его политической элите, он не заинтересован в прямом военном противостоянии ни с соседями, ни с войсками США, дислоцирующимися на границах ИРИ. Для сегодняшнего мира и это немало.
22 марта 2004