Россия в мире: без врагов и без союзников

Константин ЭГГЕРТ - главный редактор московского бюро Русской службы Би-би-си.

Впервые за весь постсоветский период истории приход в здание на Смоленской набережной нового министра иностранных дел вызвал так мало интереса - и так мало эмоций.

Новому главе МИД теперь отводится роль исполнителя президентских указаний.

Многие иностранные дипломаты и российские эксперты по внешней политике были рады тому, что главой МИД стал именно Сергей Лавров - у него репутация отличного профессионала и приятного в общении человека.

Вот, пожалуй, и все. Министру в нынешних условиях отводится роль исполнителя президентских указаний. По крайней мере, на первый взгляд, внешняя политика Россия стала более президентской, чем когда бы то ни было. Вопрос в том, какая она?

Известный американский исследователь Майкл Макфол в одном из интервью назвал достижением кремлевской дипломатии отсутствие у России врагов. Проблема, по мнению Макфола, в том, что нет у Москвы и настоящих союзников. Полуофициальный термин "многовекторность" мало что проясняет, потому что практически у любой страны дипломатия работает на разных направлениях.

Добрый и злой следователь

Сам президент Путин никогда не говорит на внешнеполитические темы слишком конкретно или слишком остро. Он оставляет себе пространство для маневра.

Министр обороны Сергей Иванов или бывший министр иностранных дел, а ныне секретарь Совбеза Игорь Иванов зачастую высказывались более конкретно - и это была та самая конкретность, которая оказывалась не очень по душе Западу вообще и США в особенности. Многие считают, что в разговоре с США и Европой Россия довела почти до совершенства модель "злой следователь - добрый следователь".

И все же, какова внешняя политика России сегодня, в начале второго срока президента Путина? Во-первых, Соединенные Штаты рассматриваются Москвой, прежде всего, как конкурент на международной арене.

На проблемы, волнующие американцев (Ирак, Иран, распростанение оружия массового уничтожения), в Москве, как правило, смотрят с существенно отличающейся от американской, точки зрения.

Во-вторых, Москва уклоняется от любых действий в отношении авторитарных режимов, будь то северокорейский, туркменский, китайский или кубинский, которые могли бы быть расценены как осуждение. Более того, для Гаваны и Пекина Москва - один из самых надежных союзников в Комиссии ООН по правам человека.

Невмешательство во внутренние дела, приверженность вестфальским принципам, остается для Москвы незыблемой, по крайней мере на уровне официальных деклараций.

Успеть за сменой элит

В-третьих, несмотря на провозглашенный прагматизм, российская дипломатия пока не может обеспечить глобальную поддержку российскому бизнесу. Этим значительно более активно занимаются экономические министерства и президент.

Наконец, в-четвертых, политика Москвы в отношении непосредственных соседей - бывших республик СССР, строится в основном на методе "газовый вентиль открыть - газовый вентиль закрыть" плюс на принципе "иметь дело только с властью и никогда - с оппозицией".

Смена элит в некоторых странах постсоветского пространства идет значительно быстрее, чем в самой России, но это, похоже, не все в Москве восприняли как факт.

Поэтому декларируемая приоритетность СНГ может оказаться фиктивной - не из-за недостатка желания, а потому что события разворачиваются быстрее, чем ожидают в российской столице.

Михаил Саакашвили и Виктор Ющенко - пример политиков, которые все чаще будут прорываться к вершинам власти в своих странах к недоумению и раздражению значительной части российского истеблишмента.

Российская внешняя политика стала более стабильной и предсказуемой. Вопрос в том, станет ли она более активной и целенаправленной?

19.03.2004