ФАКТОР КАСПИЙСКОЙ НЕФТИ СЛАБЕЕТ ДЕНЬ ОТО ДНЯ
Считает заместитель директора Института востоковедения РАН Владимир ИСАЕВ

- Каковы перспективы урегулирования региональных конфликтов на постсоветском пространстве?

- Сразу замечу, что наиболее сложные точки постсоветского пространства это Карабах и Абхазия. Там решение проблем зашло в тупик. Карабах – отрезанный ломоть. Другое дело, что официально никто не признает этой республики. Армения во время войны с Азербайджаном пробила коридор к Карабаху. И сегодня, если хотите, Карабах – составная часть Армении. А Азербайджану сегодня не позволят начать войну, чтобы силой присоединить эту территорию. Не те времена. Сегодня никто не будет поощрять решение этой проблемы военным путем. Но на этом настаивают азербайджанцы, бежавшие из Карабаха. Они по сей день живут в палаточных лагерях на территории Азербайджана, и в этом плане очень многого ждут от нового президента страны Ильхама Алиева. Ситуация заморожена. Думаю, что в обозримой перспективе стороны будут сохранять статус-кво, продолжая обмен дежурными фразами о том, что этот конфликт надо решить.

- Как же быть с беженцами?

- Проблема беженцев из числа обоюдоострых. Но такая проблема существует не только в Карабахе. Она остро стоит, например, на Ближнем Востоке. Встает вопрос: почему азербайджанцы должны вернуться в Армению? Есть Азербайджан, пусть туда и отправляются. Такой аргумент израильтяне выдвигают по отношению к палестинцам. Это примерно так же, как если бы Россия потребовала от этнических русских, родившихся на территории Казахстана, вернуться в Казахстан. На это Казахстан может заявить: "Простите, но существует Россия. Пусть русские там и живут. А в Казахстан пусть возвращаются казахи". Есть ли логика в этой аргументации? Есть. Этой логики придерживается, в том числе и армянская сторона. Ее придерживается и Абхазия. Есть Грузия? Так вот пусть грузины, бежавшие из Абхазии, там и живут.

- С такой логикой можно и не согласиться.

- Можно. Но аргумент весомый. С Абхазией дело вообще зашло очень далеко. Надо отдать "должное" господину Шеварднадзе, который фактически спровоцировал войну между Абхазией и Грузией. На стороне грузин сражался батальон УНА-УНСО численностью в 450 человек, а когда грузины отступали, они забыли про украинцев. Естественно этот батальон был окружен абхазами и полностью уничтожен. Украинцы там и похоронены. Курган я видел своими глазами. Конфликт был не просто грузино-абхазским, а международным. Не секрет, что на стороне абхазов сражались как русские, так и чеченский батальон во главе с Басаевым. Парадокс, гримаса.

А вы знаете, с чего начались военные действия? Грузины окружили архив в Сухуми и три дня подряд его жгли. Когда абхазские пожарные попытались потушить огонь, их просто расстреляли. Тогда абхазы взялись за оружие. Потому что горела их история. А уничтожение истории болезненно для любой нации. Я много раз бывал в Абхазии, и должен сказать, что не знаю ни одного абхазского дома, в котором бы не висел портрет члена семьи, погибшего во время войны с Грузией. Более того, в процентном отношении абхазы потеряли в этой войны больше, чем во время Великой Отечественной войны. Здесь сразу же возникает вопрос кровной мести. Причем я отнюдь не хочу обвинять только грузин. Нет. Объективно говоря, надо было не танки вводить на территорию Абхазии, а вести переговоры. На этом, кстати, настаивало руководство Абхазии. Не секрет, что президент Абхазии Владислав Ардзинба – бывший наш научный сотрудник. Интеллигентный человек, доктор наук, защитивший великолепную диссертацию по древним хеттам. Это не тот человек, который станет разжигать войну. Но война стала фактом.

Я понимаю, что двигало Шеварднадзе, когда он развязывал войну. На территории Абхазии со времен СССР находится одна из крупнейших военных баз в Закавказье. По тем временам база была оснащена всем, чем только можно ее оснастить. Включая взлетно-посадочную полосу, способную принимать самолеты любых типов. Шеварднадзе, избравший проамериканскую ориентацию, пообещал США, что база останется для них. Тем самым Вашингтон сэкономит колоссальные деньги. Надо отдать должное абхазам, они ничего не уничтожают, а охраняют базу в законсервированном состоянии. А абхазы, кстати, тогда не говорили о независимости. Они говорили об автономии. Сегодня Абхазия считает себя самостоятельной, пусть и не признанной республикой, развивает внешние связи. При этом она, давайте говорить честно, во многом опирается на Россию. Из России абхазы получают нефть, строительные материалы, пшеницу. Между Сухуми и Адлером ходит электричка. Свыше 15% жителей Абхазии имеют российские паспорта. А в старых советских паспортах около 60% имеют отметки, позволяющие свободно пересекать границу с Россией. И, в общем, не де-юре, а де-факто Абхазия стала составной частью России. Абхазия четко ориентируется на Россию. Сначала абхазы просили о присоединении к России, теперь говорят о различных формах ассоциации с ней. В Абхазии ходят не грузинские деньги, а российский рубль. Там отдыхает масса российских туристов. В 2003 году все сохранившиеся после войны пансионаты были заполнены.

- Сейчас принято говорить о переходном состоянии государств на постсоветском пространстве. Куда дрейфуют эти страны?

- Дрейфуют они по-разному. Но очевидно, что все эти страны не попали в число развитых. В лучшем случае, некоторые из них стали странами с переходной экономикой. Это и не развивающиеся страны, но и не такие как Италия или Испания. Наиболее успешно развиваются государства, в которых обнаружены сырьевые ресурсы. Например, Казахстан, темпы развития которого в последние годы превышают темпы развития России. Или Азербайджан, успешно разыгрывающий каспийскую карту. А вот в Армении дела идут хуже, в Грузии еще хуже. И говорить, что они дрейфуют в сторону развитых стран, пока что сложно. Ведь по экономическим показателям они не достигли даже уровня, существовавшего во времена СССР. Впрочем, этот уровень еще не достигнут подавляющим большинством бывших союзных республик.

Для тюркоязычных стран образцом остается Турция. Для остальных – Европа. Экономическая логика требует интеграции на постсоветском пространстве. Однако взаимная торговля падает. Вместе с тем, взаимозависимость растет.

- Что Вы понимаете под взаимозависимостью?

- Если сейчас Россия установит эквивалентный обмен с Украиной, то есть станет торговать по мировым ценам, Украина потеряет не менее 5% своего национального дохода. Такая же история с Белоруссией, которой мы поставляем энергоносители по сниженным ценам. Та же история и с Грузией. Пока мы их как бы дотируем, теряя свои деньги. Как только мы перейдем в торговле с ними на мировые цены, им придется экономить буквально на всем.

Зато с Туркменией обратная история. У нас в нескольких районах, близких к Туркмении, не хватает газа. Парадокс, ведь наша страна владеет 40% мировых запасов газа. Но мы предпочитаем гнать газ в Европу по цене от 108 долларов за тысячу кубов. В 2003 году было даже 120 долларов. А на 2004 год запланирована цена от 125 до 130 долларов. При этом мы покупаем у Туркмении газ для нашего внутреннего потребления по цене примерно 30 долларов, Туркмении при этом, как говорится, "некуда деваться", т.к. географически она не в состоянии "обогнуть" Россию, то есть экспортировать газ по каким-либо альтернативным путям. Фактически в этом случае Туркмения дотирует Россию.

К сожалению, я не наблюдаю дрейфа в сторону интеграционных процессов на территории бывшего СССР, что было бы логично. Ведь многие страны оказались отрезанными от привычных источников. Так, единственный завод по производству кондиционеров был построен в Азербайджане. Его продукция имела спрос по всему Советскому Союзу. Другой пример. Многие наши заводы работали на казахстанском угле, который теперь мы закупаем в Польше. Есть и другие примеры.

- Иногда говорят, что Россия может подмять под себя государства СНГ…

- Говорят. Но ведь на территории Европейского Союза, с одной стороны, существуют Франция и Германия, а, с другой стороны, Австрия. Никто же не говорит, что Франция и Германия подмяли под себя Австрию. Так почему же подобное надо говорить в отношении России? Поэтому, прежде всего, давайте соблюдать экономические интересы. А лишь потом, возможно, пойдем по пути Европейского Союза, что, на мой взгляд, оптимально. Никто не говорит, что центр этого возможного объединения обязательно должен быть в Москве. Давайте создадим его в другом месте. Наконец, обратите внимание, та же Франция, Австрия или Германия не потеряли ни грана своего суверенитета, и сейчас даже говорят о необходимости принятия единой Конституции.

На мой взгляд, учитывая все сказанное, а также фактор единого для государств СНГ русского языка, стоит дрейфовать в сторону создания структуры, похожей на Европейский Союз.

- На Западе говорят, что Россия стремится проводить имперскую внешнюю политику. Если это так, то в чем она проявляется?

- Во многом на Западе это происходит под влиянием того, что называлось нехорошими словами "социалистический лагерь". Польша была принята в НАТО под душераздирающие крики поляков об угрозе их покорения Россией. Скажите, кто-нибудь в России после распада СССР говорил, что Польшу нужно подмять под себя? Нет, все это вымыслы поляков, разыгравших эту карту. Это мне напоминает движение неприсоединения, инициатором которого в 1960-е годы был Алжир. Его участники рассуждали примерно так: "Есть две мощные супердержавы – СССР и США. Чтобы ни одна из них нас не подмяла, надо играть на пространстве между ними, одновременно получая экономическую помощь от тех и других". Причем, участникам движения неприсоединения удавалось весьма удачно играть в эту игру. В результате многие миллиарды долларов ушли как из США, так и из СССР на помощь движению неприсоединения. Потому что обе супердержавы пытались перетянуть его на свою сторону. А сегодня и Польша, и балтийские республики, и некоторые другие бывшие социалистические страны пытаются разыграть российскую карту, заявляя, что Россия "угрожает их национальным интересам". Самое интересное, что эти интересы они не конкретизируют.

Масла в огонь подлила и ситуация в Чечне. Западные либералы чеченскую проблему воспринимают иначе, нежели мы. Они считают, что есть несчастный чеченский народ, который третирует великая Россия, не давая чеченцам реализовать право на самоопределение. Кроме того, надо отдать должное и чеченским пропагандистам, которые в середине 1990-х годов сыграли лучше России. Россия тогда заняла позицию обороняющейся и оправдывающейся стороны. А, как известно, кто оправдывается, тот сам себя обвиняет.

- Россия может вести себя не столь неуклюже?

- Конечно. К примеру, когда ставишь перед французом вопрос, почему вы не даете возможность Корсике отделиться, или когда спрашиваешь испанца, почему вы не даете отделиться баскам, отвечают, что ситуация там совершенно иная. Но ведь в каждой стране другая ситуация! Я считаю, что сегодня Россия по целому ряду вопросов должна занять более жесткую позицию. А мы, зачастую боясь обидеть, к примеру, бывшие советские республики, часто отступаем там, где отступать не надо. Яркий пример – Прибалтика с ее "негражданами".

- Чего не хватает – мозгов или воли?

- Я думаю, не хватает того и другого. Мы все время боимся кого-то обидеть. Но во внешней политике нельзя так себя вести. Все страны отстаивают свои жизненные интересы, не сильно переживая по поводу чужих неудобств и проблем. Есть проблемы, из-за которых велись кровавые войны, а они сегодня решены. Вспомним Эльзас и Лотарингию. Кто-нибудь сегодня о них вспоминает? Никто. Понимаете, в переговорах нельзя постоянно уступать. Такие переговоры будут неравными, и всегда будет почва для конфликта. Уступать должны обе стороны. Наша внешняя политика почему-то к этому выводу до сих пор не пришла. Не знаю, правда, почему.

- Сработает ли после иракских событий фактор каспийской нефти?

- Я не думаю. Оценка запасов каспийской нефти оказалась завышенной. Несколько крупных компаний, в том числе американских и французских, уже отказались от разработки каспийской нефти. И еще. Вы меня извините, но нужно было не иметь в голове вообще ничего, когда мы, россияне, отдали Баку все карты и исследования, которые велись советскими нефтяниками в Азербайджане. Все они, вплоть до последнего листа, были отданы азербайджанцам. У нас даже копий не осталось. Это нормально? Я не знаю, по чьему приказу это было сделано. Говоря об Ираке, нельзя забывать, что американцы были заинтересованы в каспийской нефти, стараясь заменить арабскую нефть на нефть из других источников. Напомню, что основным потребителем нефти остаются США. Половина потребляемой ими нефти импортируется. Четверть импортируемой нефти - арабская. Американцы стараются заменить саудовскую нефть мексиканской, венесуэльской, а теперь – и иракской.

- В таком случае, чем привлекательна для Вашингтона ближневосточная нефть?

- В Ираке стоимость добычи барреля нефти три доллара. В других регионах мира нет ничего подобного. К примеру, в Северном мире эта цифра в три раза выше, а у нас – в четыре. Обратите внимание, что, войдя на территорию Ирака, американцы сразу взяли под контроль Министерство нефти. Оно не подверглось ни разграблениям, ни бомбардировкам. И вообще, по нефтепроводам американцы не стреляли.

Я был в Ираке за полгода до американского вторжения. За 50 литров бензина для джипа, нанятого в Иордании, я заплатил доллар. Такими были цены на нефть в Ираке. Не удивительно, что американцы стали ориентироваться на эту страну с ее крайне дешевой нефтью. Помимо дешевизны, после Саудовской Аравии, Ирак – второй резервуар нефти в мире. До своего вторжения в Кувейт Ирак добывал примерно 150-160 миллионов тонн нефти. Из них примерно 110-120 миллионов тонн Ирак экспортировал. В настоящее время Ирак уже вышел на мощность 95 миллионов тонн нефти. Если американцы выделят в 2004 году, как они и собирались, 18 миллиардов долларов на приведение в порядок нефтедобывающей промышленности, это означает, что довоенный уровень добычи нефти будет достигнут уже в этом году. А еще через пару лет Ирак сможет экспортировать те же 150 миллионов тонн. Причем, львиная доля пойдет в США в счет оплаты услуг Вашингтона. То есть, фактически бесплатно.

В свете сказанного становится понятным, почему американцы бросили свои силы, прежде всего, на иракскую нефть, отодвинув каспийскую. Во-первых, на Каспии есть проблемы с запасами нефти. Во-вторых, там гораздо дороже обустройство скважин. В-третьих, гораздо дороже и транспортировка нефти. Каспийское море – замкнутый бассейн, а Ирак – на берегу Персидского залива с прямым выходом в Индийский океан. К примеру, транспортировка каспийской нефти через Иран не в интересах последнего. Зачем Ирану, который остается нефтеэкспортирующей страной, лишний конкурент? Или, быть может, Россия должна позволить каспийской нефти пойти через свою территорию и отнять освоенные ею рынки? Не думаю, что мы такие альтруисты. Ситуация на Каспии – тупиковая. Найдите такого сумасшедшего инвестора, который вложит деньги в транспортировку нефти через территорию Афганистана. Если даже не брать в расчет военный конфликт, зададимся вопросом, что такое прокладка нефтепровода? Один километр прокладки стоит один миллион долларов. А прокладывать надо будет на 2-3 тысячи километров. Считайте! В-четвертых, каспийская нефть связана с нерешенной проблемой раздела Каспия. На самом деле многие месторождения, о которых говорят азербайджанцы как о своих, - спорные. В конце 2003 года состоялся очередной тур переговоров по Каспию. Было заявлено, что проблема согласована на 60%. Стало быть, осталось согласовать еще 40%. А ведь к этому показателю шли с 1991 года. Сколько еще потребуется времени, чтобы разобраться с оставшимися 40%? Наконец, недовольные разделом Каспия начнут кричать о возможности нанесения урона рыбным богатствам. Ведь на Каспии сосредоточено 100% мировых запасов черной икры. Уже не говорю об осетрине и многом другом.

В общем, борьба за каспийскую нефть будет означать для США втягивание в еще одну потенциальную зону конфликта. В принципе интерес к каспийской нефти могут проявить страны Европы. Но здесь опять встает вопрос ее транспортировки. Свой интерес есть и у нас. Почему Россия должна уступать кому-то свои рынки в Европе? Наша-то нефть уже идет туда! Поэтому с уверенностью можно пока сказать, что фактор каспийской нефти день ото дня только слабеет.
Олег НАЗАРОВ

№3 за март 2004