Александр НАРИЖНЫЙ,
политолог

Недавняя серия терактов в Узбекистане, в результате которых погибли 43 человека, не на шутку встревожила его ближайших соседей, в том числе и Казахстан. Возникает ряд вопросов.

Почему именно Узбекистан? Какие причины вызвали всплеск насилия? Дойдет ли взрывная волна до нашей страны?

2 апреля генеральный прокурор Республики Узбекистан Рашид Кадыров заявил, что "совершенные теракты являются происками международных террористических организаций", имея в виду вездесущую "Аль-Кайеду". Таким образом, официальный Ташкент расценивает действия террористов как месть за участие Узбекистана в антитеррористической коалиции, к которой страна присоединилась в 2001 году, предоставив свои военные базы США для нанесения ударов по Афганистану. Такая версия ставит нашего южного соседа на одну доску с Испанией, расплатившейся тремястами погибшими за отправку военных в Ирак, и создает ему ореол мученика, пострадавшего в борьбе с мировым злом. Но настолько ли все линейно в этой истории?

Был хлебный - стал бедный

В странах, получивших независимость, неизбежно начинается рост национального (а на Востоке - чаще всего национально-религиозного) самосознания. Этот процесс имеет риск перейти цивилизованные рамки и иметь деструктивные последствия, но лишь в том случае, если государство не начнет пробуждать в гражданах инстинкт собственника и предоставлять им возможность хорошо зарабатывать.

…Несколько лет назад, возвращаясь из Гонконга, я застрял на сутки в Ташкентском аэропорту. Коротая время в баре, разговорился со стюардессой узбекской авиакомпании и спросил, сколько она получает.
- 15-20 долларов.
- В день?
- В месяц! Не удивляйся: у нас оклад начальника аэропорта - $250.
- Как же ты живешь на такие деньги?
- Когда пистолет на борт пронесешь, когда валюту, когда наркотики. Не бесплатно, конечно. Меня ведь не проверяют. А что еще мне остается делать?

С тех пор ситуация изменилась мало. Сегодня среднемесячная зарплата в Узбекистане - $20-25. Кило мяса на базаре стоит $3. Для сравнения: в Казахстане эти цифры, соответственно, равны $170 и $3-3,5. Иными словами, в соседней республике, с которой в 1991 году, при переходе от плана к рынку, у нас были равные стартовые условия, покупательная способность ниже нашей в 6-7 раз.

Еще несколько цифр. Расходная часть бюджета 15-миллионного Казахстана на 2004 год приближается к $7 млрд., тогда как в Узбекистане с его 25 миллионами она равна лишь $2,74 млрд. То есть наша казна щедрее к собственным гражданам в 4,25 раза, чем узбекская.

В Казахстан за десять с лишним лет пришло $24 млрд. зарубежных инвестиций, в Узбекистан - $14 млрд. "Душевой разрыв" - почти в 3 раза.
Сейчас казахстанцам кажется, что продать и купить доллары можно было всегда: сразу и не припомнишь, когда разрешили свободный обмен валюты. Узбекистан же только в октябре прошлого года взял на себя обязательства по 8-й статье Устава МВФ, предусматривающей этот самый обмен. Причем в ходу четыре вида валюты - доллар, евро, фунт и иена. Рубли и тенге по-прежнему можно приобрести или сбыть только с рук. После введения конвертируемости сума узбекский Центробанк, чтобы снизить инфляцию, ограничил обращение наличности. Это вызвало массовые задержки пенсий и зарплат. На многих предприятиях с сотрудниками вместо денег рассчитываются готовой продукцией, вроде носков и пиалок, - то, что мы уже давным-давно забыли.

Узбеки - испокон веку торговая нация, а базар - один из главных ее устоев. Настоящий шок народ испытал в сентябре 2003-го, когда было закрыто большинство вещевых рынков страны, где торговали с лотков. В Ташкенте вместо десяти их осталось три. Желающим продолжить бизнес правительство предложило приобретать гипсокартонные "комки" площадью 9-12 кв. м за $3-5 тысяч - это цена трехкомнатной квартиры в столице, астрономическая сумма для узбеков. В результате количество рабочих мест в торговой сфере сократилось в 4-5 раз, десятки тысяч торговцев остались без средств к существованию, а миллионы покупателей - без дешевого ширпотреба.

А годом ранее были введены драконовские таможенные пошлины на ввоз товаров частниками - физическими лицами. Что интересно, для юридических - крупных оптовых поставщиков - пошлины отменили совсем. Говорят, такие меры позволили высокопоставленным чиновникам контролировать весь импорт потребительских товаров.

Отчаявшись заработать на пропитание на родине, узбеки все чаще подаются в Казахстан - на уборку риса, хлопка, лука, чернорабочими на стройку.

Тем временем экономические реформы в Узбекистане, можно сказать, и не начинались.

Газета "Коммерсантъ" цитирует довольно резкое высказывание посла Великобритании в этой стране Крейга Меррея:
- Это клептократическое (вороватое. - А.Н.) правительство проводит экономическую политику, которая вызывает обнищание народа.

Вода дырочку найдет

Свято место пусто не бывает, а вода дырочку найдет. Если человеку не дают работать и зарабатывать на достойную жизнь, он направляет свою энергию в иное русло.

С начала 90-х годов в Узбекистане наблюдается рост исламистских настроений. В стране одна за другой создаются мусульманские организации: "Воины ислама", "Исламская партия возрождения", "Исламская партия Туркестана", "Адолат уюшмаси" и другие. Власти не сумели, а скорее, не захотели вести с ними цивилизованный диалог, и в 1992-93 годах их деятельность была запрещена президентом Исламом Каримовым.

Но настроения никуда не пропали. Примерно в это же время в Ферганскую долину начали проникать эмиссары партии исламского освобождения "Хизб-ут-Тахрир", проповедующей установление мирным путем единого халифата на территории всей Центральной Азии и Синьцзян-Уйгурского автономного округа КНР. Эта идея нашла живой отклик среди населения, брошенного правительством на произвол судьбы, и за короткий срок хизбовцы завербовали в свои ряды более 10 тысяч активных членов.

Режим продолжал действовать в привычном для себя стиле - карательном, причем через "общественность" - комитеты махаллей (традиционных общин). Эти комитеты, по признанию международной правозащитной организации Human Rights Watch (HRW), "глаза и уши центральной власти и главный проводник политики и практики репрессий". Вот что пишет HRW в одном из своих ежегодных докладов:
"В Узбекистане разрешенный ислам жестко контролируется. Имамы назначаются и находятся под ее надзором. Любая неразрешенная, то есть не зарегистрированная властями религиозная практика считается незаконной. Под репрессии попали все те, кто совершает намаз дома, изучает Коран в частном порядке, принадлежит к незарегистрированным исламским организациям и распространяет не санкционированную властями литературу. Махаллинские комитеты поддерживают "государственный" ислам и даже участвуют в отборе кандидатов на совершение хаджа в Мекку".

После запрета мусульманских организаций более двух тысяч их активистов подались в Таджикистан и Афганистан. Объединившись, они создали в 1996 году Исламское движение Узбекистана (ИДУ). Его политическим лидером стал Тахир Юлдашев, военным - Джума Намангани. Стремительно радикализируясь, ИДУ установило контакты с "Аль-Кайедой", Талибаном, "Хизб-ут-Тахриром". Джума со товарищи активно участвовал в гражданской войне в Таджикистане на стороне вооруженной оппозиции, дважды - летом 1999-го и 2000 года - вторгался на юг Киргизии и в Сурхандарьинский район Узбекистана, вступая в бой с регулярными войсками. Как утверждают узбекские спецслужбы, ИДУ ежегодно получает от бен Ладена $3 млн. Боевики проходят обучение в тренировочных лагерях на территории Чечни, Афганистана и Пакистана.

В 1997 году на Ислама Каримова было совершено покушение, и начался новый виток репрессий. Они еще более ужесточились после серии взрывов в Ташкенте 16 февраля 1999-го, которые власти расценили как попытку государственного переворота. Более сотни хизбовцев были взяты под стражу, а 12 членов этой партии приговорены к длительным срокам лишения свободы - от 9 до 18 лет. Многочисленные аресты среди сторонников "Хизб-ут-Тахрира" проведены и после мартовских терактов. Напомню, ХУТ проповедует создание халифата мирным путем. Вне всякого сомнения, радикальное слово - такое же мощное оружие, как и бомба. И хизбовцы так же опасны, как и сторонники ИДУ, которых тоже подозревают в причастности к взрывам. Однако в Узбекистане так и осталось недоказанным непосредственное участие членов "Хизб-ут-Тахрира" в подготовке и совершении террористических действий.

По данным правозащитного общества "Мемориал", число политических заключенных превысило 7 тысяч человек (больше половины из них - активисты ХУТ). Это в несколько раз больше, чем во всех республиках бывшего СССР, вместе взятых. А в октябре 2001 года радио "Свобода" выдало в эфир следующее:
"Борьбу с международным терроризмом узбекские власти используют как предлог для того, чтобы расправиться с исламской оппозицией, считают московские правозащитники. По их словам, в Каракалпакии действует специальный концентрационный лагерь для исламских активистов. За последние три года (1999-2001. - А.Н.) известно более 15 случаев гибели от пыток людей, связанных с исламской оппозицией".

Председатель Совета правозащитного центра "Мемориал" Сергей Орлов приходит к неутешительному резюме:
- Узбекистан оказывается в первых рядах развернувшейся сейчас в мире борьбы с международным терроризмом, но парадокс состоит в том, что режим Каримова сам является фактором, воспроизводящим терроризм. А именно: политические репрессии в этой стране, подавление инакомыслия, подавление мирной политической оппозиции реально ведут к укреплению позиций терроризма.

А его коллега по "Мемориалу" Виталий Пономарев идет в своих выводах еще дальше:
- Внутренняя политика правительства Ислама Каримова является фактором, дестабилизирующим обстановку во всем Центральноазиатском регионе.

На пути диалога

Есть ли в Казахстане экономическая почва для распространения религиозного экстремизма? Приведенные выше цифры свидетельствуют: такой, как в Узбекистане, - безусловно, нет. Нет оснований, чтоб юрту покинуть, пойти воевать. Осуществленные реформы и вся экономическая политика государства предоставили подавляющему большинству казахстанцев более прозаическое, но жизнеутверждающее занятие – зарабатывание денег, которому они от души и предаются: возможностей для этого предостаточно, было бы желание.

Есть ли база для образования исламской оппозиции в нашей стране? Тоже вряд ли. С первых лет независимости руководство страны встало на путь диалога с духовными пастырями. Межконфессиональное согласие – одно из главных и безусловных завоеваний суверенного Казахстана, что доказал международный успех I Съезда мировых и традиционных религий, проведенного осенью прошлого года в Астане.

Впрочем, полностью исключать риски религиозного экстремизма было бы безответственно. Тем более что в ряде регионов страны тоже появились непрошеные гости из "Хизб-ут-Тахрира". Их "листовочная" пропаганда привела к трем судебным процессам в Шымкенте и Павлодаре, на которых активисты были приговорены к символическим срокам. Так сказать, для профилактики, чтоб другим неповадно было. О массовых репрессиях, как в Узбекистане, способных вызвать волну протестов вплоть до вооруженного противостояния, речи, конечно же, не идет.

Есть ли опасность мести со стороны фанатиков за участие Казахстана в антитеррористической коалиции? Наша страна – член АТК. Но участие участию рознь. Казахстан, в отличие от Узбекистана и Киргизии, не согласился на дислокацию американских войск на своей земле (российских, кстати, тоже). И в Ирак мы послали не вооруженные до зубов войсковые подразделения, а саперов Казбата. Для гуманитарной миссии – разминирования территории. Шаг этот, как показали недавние события в Испании, был дальновидным: безопасность собственных граждан дороже американских интересов.

8 АПРЕЛЯ 2004 г. ( № 14)