Направление север - юг

Шариф ШУКУРОВ

США укрепляются в Средней Азии, они объявили о постоянном размещении на ее территории своих военных баз. Нас, граждан России, это обстоятельство почти не волнует. Ну и что с того, нехай строят военные базы "у них". Тем более - говорят, что эти базы нацелены на Китай. "Они" для нас - на одно лицо, мы с большим трудом различаем в людской среде Средней Азии отдельные государства, не говоря уже об этносах. Мы думаем больше о свершившемся, нежели о будущем. Мы - люди, не умеющие делать толковых политических прогнозов, ибо говорить о будущем можно лишь тогда, когда знаешь не только свою историю, но и чужую. По этой причине и не утвердился у нас метод ретроспективной политологии.

Так вот, установление новых границ НАТО - факт свершившийся, на стратегическую зону интересов России не только основательно покушаются, но и активно воздействуют (фактическая потеря Балкан и особенно огорчительное расчленение Сербии). Недавние пересуды о вхождении в НАТО Казахстана выглядят теперь вполне логично.

В чем же состоит стратегическая значимость южного по отношению к России региона? Средняя Азия - единственный путь на юг, куда бы мы ни двинулись: в Афганистан, Индию, Иран и за Иран - на Ближний Восток. Россия теряет необходимый для нее плацдарм жизненных интересов.

Но и сказанного мало, поскольку Средняя Азия, а вернее - ее южная часть, является одним из энергетических центров России. Смею утверждать, что важнейшей стратегической проблемой России является всемерное воздержание от посягательств не только на родную землю и привычные зоны влияния, а и на онтологически укорененные, а следовательно - по определению креативные энергетические центры.

Не надо путать их с собственной энергетикой страны: речь о культурообразующих и исторически сложившихся центрах, чья энергия позволила состояться всему тому, что образует наше сущее, наше коллективное "я". Дело вовсе не в странном (для меня - фантомном) понятии "народ", за легкомысленным, часто безответственным использованием которого теряется творческая личность. "Я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал". Овал не позволяет разглядеть углов, а угол индивидуален, энергетичен, ибо вне его не сможет проявиться овал. Овал состоит из углов, он питается ими, как младенец - материнской грудью.

Я вижу несколько смыслообразующих и метаисторических энергетических центров, которые либо уже утрачены, либо находятся под ударом.

1. Константинополь - религиозный и культурный центр, которому Русь (и Россия) обязана своим происхождением (см. об этом работу С.Аверинцева "Византия и Русь: два типа духовности"). Утрачен.
2. Киев - мать городов русских, для России, видимо, утрачен.
3. Москва - собирательница земель русских, издавна манифестирующая власть, деньги, культурообразующий импульс.
4. Волга - истинно русская река, стихийная энергия которой проложила путь на восток и юг.
5. "Памир и его окрестности" - центральный локус этнического исхода славян, о чем настоятельно говорили А.Хомяков и Н.Федоров.

Безусловно, в названный ряд входит и Иерусалим, духовный центр Средиземноморья, христианства, авраамизма, то есть имеющий прямое отношение и к российским мусульманам. Не зря не только палестинцы, но и остальные радикальные мусульмане, включая живущих в Иране, так бьются за Иерусалим. Однако Святой Град вряд ли может реально воздействовать своей мощной энергетикой на современную Россию.

Я начну с Волги и предлагаю вспомнить былины. Можно ли считать, что они соответствуют географическому пространству современной России с ее оглядкой в прошлое? Нет. Былины описывают реалии Киевской и Новгородской Руси. О Волге там и речи нет. Но если перенести былинный пафос на современные поиски национальной идеи, Волга вполне достойна занять место Днепра, а Москва - Киева. Идея семантического замещения в этом случае вполне работает. Волга и Москва замещают Днепр и Киев, последние семантически становятся Москвой и Волгой.

Именно Волга оказывается важнейшим энергетическим центром, осью всего становящегося гетерогенным пространства России. И с этой точки зрения мы можем говорить о новых горизонтах онтологии Волги и окружающего ее пространства России.

Однако к Волге необходимо обратиться не как к объекту наших вопрошаний, а как к субъекту мыслимых горизонтов свершений. Волга действительно креативна, ведь ее эпитет - матушка. Матушка Волга - женское порождающее начало. Волга - субъект всех исторических свершений от викингов, движения ислама с юга из Бухары и Самарканда, от Петра I - до нынешней ситуации освоения южного запределья России. Для Волги как субъекта свершений любая дискретность окружающего пространства представляется мнимостью, поскольку репрезентирует целостность России. Что особенно характерно - порождающее начало Волги соответствует не только ее преимущественно вертикальной природной оси север - юг. На определенном этапе российской истории активизируется также и ось Запад - Восток; я говорю о колонизации Сибири. Метаисторические значения Волги, Руси и России (Руси-матушки) предельно сближаются, их объединяет одна судьба - как основание этнокультурной самости, основание национальной и географической укорененности страны. Вечно женская природа России (о чем подробно говорили Розанов и Бердяев) зеркально отражается в Волге.

Пока Волга рассматривается как объект, мы остаемся на прежних позициях, но как только мы понимаем, что Волга - это субъект исторического процесса и метаисторического рассмотрения, вопрос фундаментальной онтологии встает перед нами с новой остротой. Волга - трансцендентальный субъект всего мыслимого и реального пространства России, ибо именно Волга - прошлое, настоящее и будущее полиэтничного геопространства, собирающая его воедино и независимо от объективных, привходящих обстоятельств.

И еще Волга является динамичным энергетическим центром - не потому что она течет, впадая в Каспий. А потому что она, стекая с Севера на Юг, указует путь, направление, с которым невозможно не считаться. Волга - жизненный вектор России. Это действительно жизненная, но гибнущая артерия страны. (В последние годы я проехал по Волге от Москвы и Ярославля до Самары. Люди обращаются с рекой скверно, великое множество промзон, грязная вода. Мой приятель, известная в Москве личность - Геннадий Вдовин, директор музея в Останкине, - решил поплавать под Казанью в пять часов утра, как он считал, в чистой, еще не загрязненной воде. Пришел в гостиницу измазанным в мазуте, после чего долго, не сдерживая эмоций, оттирался под душем.)

Теперь - о статичных энергетических центрах. Как показал Н.Федоров, утраченный Константинополь, Москву и Памир с его окрестностями связывают невидимые линии. Константинополь-Храм замещается Памиром-Кремлем, а вместе они всецело замещаются Москвой. Стягиваются в одно энергетическое поле, местоблюстителем которого до революции была Россия, потом СССР. Историософский треугольник Федорова, составляющий энергетическую модель России - ведь сюда естественно вписывается и вектор Волги, - разбит после крушения СССР. За федоровскими реалиями стоят еще и кровные индоевропейские узы русских и восточных иранцев, таджиков. И те, и другие - отпрыски былой арийской общности на территории "Памира и его окрестностей". Вот в чем глубинный смысл связи Памира и Москвы. Речь тут не об утверждении расового превосходства или провозглашении национальной идеологии. А о жизненном, энергетическом пространстве, разрушение которого окажется непоправимым для самости России. Более того: распад энергетического поля опасен для сохранения целостности страны.

Таким образом, США, выстраивая базы на территории южных районов Средней Азии, покушаются на большее, нежели просто пространство российских интересов, зону российского влияния и воздействия. Под ударом нечто более существенное, потеря чего нанесет непоправимый ущерб самости России, ее метаисторической устремленности по линии север - юг. Потеря Юга в значительной степени ослабит и Север. Обесценит векторное течение Волги.
13.04.2004