Сергей Ежков: "Узбекистан навсегда отстал от Казахстана!"

Мой собеседник – журналист из Ташкента, бывший сотрудник узбекской правительственной газеты "Правда Востока", ныне – независимая "акула пера". Сергей Ежков – прямой очевидец последних трагических событий в Узбекистане. Причем на сайте "Фергана ру" не так давно проскользнула сообщение о том, что он пострадал в профессиональном плане за то, что посмел дать объективную информацию о происходящем.

Обо всем этом и многом другом и шла наша беседа с г-ном ЕЖКОВЫМ.

Асхат ШАРИПЖАНОВ

***

Это не терроризм, это акт отчаяния бесправных людей

- Итак, Сергей, что же на самом-то деле произошло в Узбекистане: чьих рук дело эти печально известные взрывы – шахидов из ИДУ, Аль-Каеды или кого-то еще? И, кроме того, сегодня у нас в "Нави" висит статья вашего земляка Ильхома Нигматуллина, в которой он опровергает информацию о тысячах беженцев из Ташкента, о массовой панике и других "страшилках", поставляемых нашими коллегами из вашей страны…

- Информация г-на Нигматуллина полностью соответствует действительности. Я тоже читал в "Internews" информацию "Немецкой волны" о том, что Ташкент охватила массовая паника, все пытаются покинуть город… Абсолютная чушь!

Никто не пытался покинуть город, никто не уезжал. То есть люди рассматривали ситуацию в рамках локального конфликта между отдельными личностями и исполнительной властью, в первую очередь – милицией, не более того. Население Ташкента не видело и не видит до сих пор в этих инцидентах акций международных террористических организаций типа Аль-Каеды или ИДУ.

Ташкент достаточно спокойно отнесся к происшедшему.

- То есть эти взрывы никак не дестабилизировали ситуацию, страна и столица не прерывали трудовой ритм?

- Абсолютно точно, Единственное: были неудобства при въезде и выезде из города, при перемещении по нему. Были повышены меры безопасности, но не так уж чересчур. Эти неудобства носили временный характер.

Я сам два дня назад официально переходил границу в районе Черняевки, мне не удалось купить билет на самолет до Алматы. Бронетранспортеры и боевые машины пехоты были только на вашей стороне. На территории Узбекистана их не было, и доступ к границе был абсолютно свободен.

- Вернемся к взрывам. Так кто же именно стоял все-таки за ними?

- Я склонен рассматривать их (я уже писал об этом в таком же духе) как акты отчаяния или протеста части населения против властей Узбекистана. Сам Генеральный прокурор РУ недавно проговорился, что одна женщина, подорвавшая себя, была родственницей осужденного.

По предварительной информации, все эти "боевики" - родственники осужденных (может быть, невинно осужденных, сейчас трудно что-то говорить конкретно в этом плане) за принадлежность к исламской оппозиции, воинствующей, радикальной ее части. Это люди, которые отчаялись добиться справедливости в узбекских судах, люди, которые лишены возможности вести полноценный и равноправный диалог с властью. Люди, которые вследствие всего этого были вынуждены пойти на крайние меры. Ведь по сути, это были не террористические акции в классическом, так сказать, виде, а акты самопожертвования.

Показательно, что один из взрывов был произведен рядом с местом проведения развода личного состава районного отдела внутренних дел. Сегодня узбекская милиция является структурой, которая позволяет себе больше, чем кто-либо, произвол и пренебрежение к гражданским, человеческим и иным правам граждан РУ, и потому эта реакция в виде взрывов вполне объяснима. Простые люди буквально ненавидят милицию!

- Но ведь по получаемой нами информации география этих взрывов не ограничилась одним только Ташкентом, причем они происходили практически одновременно. И, кроме того, по вашим словам получается, что простые люди в Узбекистане могут без помех обзавестись боевым оружием, в том числе – взрывными устройствами…

- Что касается взрывчатки: вы берете просто аммиачную селитру, которая продается как удобрение, скупаете цветной лом, который в домашних условиях, с помощью напильника, превращается в алюминиевую пудру. То есть, примитивный "пояс шахида" вполне можно изготовить в домашних или камеральных условиях.

Что касается оружия, по крайней мере, того, что демонстрировалось на последнем брифинге Генерального прокурора: происхождение и принадлежность микросхем, показанных там, вызывает сомнение. Я полагаю, что если микросхемы и использовались или предполагалось их использование, то они должны были быть однотипными. А нам показали набор каких-то разношерстных плат, непонятно откуда свинченных. Возможно, визуально и эмоционально это могло кого-то убедить, но это не есть анализ.

Что касается автоматического оружия: прокуратура почему-то так и не сказала, где конкретно оно было обнаружено.

В общем, вопросов и спорных моментов еще достаточно много. Я понимаю, что силовым структурам надо было оперативно отчитаться. Но это не значит, что органы следствия уже точно знают – что, где, когда. Мне кажется, что они сами до сих пор блуждают в потемках, ищут подходящую версию.

- А что вы скажете о географии взрывов?

- А что география? Она была ограничена Ташкентом. Случайный самоподрыв по неосторожности, по незнанию или нарушению техники безопасности в Бухарской области погоды в этом плане не делает.

- Но ведь сообщалось о предотвращении взрыва плотины, который мог бы привести к затоплению всего Ташкента?

- Ну, эта чушь собачья! Я лично знаю человека, запустившего эту "утку". Он проснулся с похмелья, приехал на работу только после обеда. Все уже выдали к этому времени все, что имели или могли. Вот ему и пришлось пойти на такой "сенсационный" шаг.

Этот человек выдавал аналогичную информацию и пять лет назад. Правда, по другим поводам и под иным соусом. Ему нечего было придумать в этот "взрывной" день. Я знаю агентство, в котором он работает.

Он дал байку о микроавтобусе с взрывчаткой возле этой плотины. Я видел ее собственными глазами. Эту плотину невозможно своротить даже целым железнодорожным составом с тротилом. Против нее бессильна даже большая колонна "КамАЗ"ов с динамитом, о каком там микроавтобусе можно вести речь? Это глупость, абсурд…

- И все же, исходя из ваших же слов, можно сделать вывод о том, что политическая подоплека у этих взрывов есть. В том плане, что власти Узбекистана своим бездушием и беспределом по отношению к простому люду сами вызвали такую чрезвычайную и самоубийственную реакцию…

- Именно так. Дело тут не в отсутствии или наличии политической оппозиции, а в отсутствии возможности ведения цивилизованного диалога между властью и народом. Если вы не можете пройти в здание местной власти, не минуя пять заборов, четыре проходных – о чем тут говорить?

Рядовой гражданин не может спокойно и свободно пройти, например, в здание администрации Ташкента. Ему это недоступно.

- Вы сами сказали, что эти самые взрывы были актом отчаяния и, кроме того, что большинство рядовых узбеков живут в нищете. Не кажется ли вам, что настоящим экстремистам будет весьма легко вербовать из них боевиков, в том числе и смертников, за несколько сот или тысяч долларов?

- Дело в том, что этот миф об экстремистах, которые живут чуть ли не в каждой махалле и только того и ждут, чтобы нанести удар по власти и самим создать исламское государство, на самом деле усиленно культивируется самими спецслужбами, самой властью для того, чтобы сохранять полицейский режим. И не дать таким образом появиться подлинно демократическим институтам власти.

Это действительно скорее миф, нежели реальность. Я не говорю, что на самом деле экстремистов нет вообще. Или нет лиц либо организаций, которые не мечтают о чем-то подобном. Но не надо переоценивать их влияние на население Узбекистана.

- Но, во-первых, мировое информационное пространство буквально пестрит сообщениями о том, что в Узбекистане очень много политзаключенных, отбывающих срок за инакомыслие, в том числе – религиозное. Во-вторых, только сегодня я читал высказывание одного казахстанского политолога, что режим Каримова якобы боится трех "М" – мечетей, мулл и махалли…

- Все с точностью до наоборот. В мечетях ведется пропаганда "линии партии и правительства", муллы находятся под контролем спецслужб. Махалля – полицейский институт, созданный самой властью для осуществления контрольных функций на низшем уровне. Это чушь!

- Но ведь этот феномен, присущий только Узбекистану – махалля – появился давным-давно, в незапамятные времена? И насколько он привился в среде обитания русскоязычного населения?

- Мне трудно об этом судить, поскольку я живу на даче. Причем – специально, потому что там нет махалли.

Махалля заставляет тебя жить по ее правилам и законам, которые она тебе диктует. А ей диктует власть. Махалля заставляет тебя стучать на соседа. Махалля заставляет тебя ходить на голосования, когда ты не хочешь этого делать. Махалля заставляет тебя ходить на многочасовые собрания, которые непонятно чему посвящены.

Это реакционная полицейская структура, реанимированная государством для достижения собственных целей. Махалля не требует дополнительного финансирования, и она легко контролируема.

В последнее время даже чистокровные узбеки жалуются на то, что махалля начинает диктовать им абсолютно абсурдные правила и условия. Она заставляет их жить так, как она считает необходимым, не считаясь с их желаниями и помыслами. Но ведь каждый человек имеет право жить так, как он хочет. Самому решать, во сколько приходить домой, с кем спать, где работать.

- И все же, как насчет политзаключенных?

- Цифры, называемые в этом плане тем же г-ном Якубовым, рассчитаны на то, чтобы привлечь внимание Запада к ситуации. Но они не соответствуют действительности и явно завышены. Другой вопрос, что очень много людей осуждено по действительно надуманным мотивам. Например, одного человека арестовали только за то, что у него дома лежали книги, посвященные различным, в том числе и радикальным, течениям ислама. Дело в том, что он их использовал в своей научной работе. Он защищал диссертацию на эту тему. На него донесли, и он получил 14 лет! Но, извините, наличие любой литературы не является преступлением.

У узбекской милиции есть джентльменский набор для того, чтобы посадить человека: шесть граммов наркотиков, две гильзы, завернутые в листовку "Хизб-ут-Тахрир". И этот джентльменский набор лежит у всякого уважающего себя опера в сейфе.

- Тогда каково же, на ваш счет, количество узбекских политзаключенных?

- Давайте вначале договоримся, что же именно мы подразумеваем под этим термином. Это люди, приверженные иному принципу государственного устройства. И их убеждения вызваны не отрицанием светского устройства государства, а тем, что светская власть ведет себя безнравственно. То есть, не от хорошей жизни. И говорить, что они являются политзаключенными – это слишком громко.

Да, у них свое мировоззрение, своя идеология, свое видение развития будущего Узбекистана. Но они не хотят их внедрять в жизнь насильственными методами. Разве это политзаключенные в классическом понимании этого термина?

- И все же, Сергей, сколько же на самом деле таких инакомыслящих реально сидит за решеткой в Узбекистане?

- Около пяти-шести тысяч человек.

- Ого! Хотя да, другие эксперты называют более весомые цифры… Сергей, а это правда, что в вашей стране ношение бороды чревато тюремной решеткой?

- Да нет, носят. Просто не так много желающих. Чушь собачья!

- А как насчет пыток подследственных?

- Да, пытки есть. К сожалению, несмотря на все давление со стороны международных организаций, пытки до сих пор являются практически единственным способом получения признания, который в лучших традициях приснопамятного товарища Вышинского до сих пор является царицей доказательств. Презумпция невиновности в Узбекистане абсолютно не работает. Но это – другая и громадная тема, обсуждение которой займет массу времени!

Узбеки не верят своей прессе

- А как насчет цензуры по информации о взрывах – была ли она? Кроме того, в Интернете сообщали, что вы, г-н Ежков, лично пострадали из-за этого в профессиональном плане. Что-то говорилось и о статье в "Правде Востока", посвященной вашей персоне…

- Да, я попытался дать свое собственное толкование происшедшему. Эти мои взгляды на ситуацию попытались опровергнуть в статье, о которой вы говорите. Но не прямо, а так, косвенно, что ли, не называя моего имени.

Это просто реакция власти на ту информацию о ситуации, что появлялась в Интернете, в том числе – и мою. А Всемирная Паутина сегодня является практически единственным источником реальной, достоверной и оперативной информации для жителей Узбекистана.

- Так вы все же пострадали профессионально или нет?

- Нет, я был уволен до этого. Теперь я действительно полностью независимый ни от кого или ни от чего журналист. Осталось только "выселить" меня из здания, власти уже предпринимают такие попытки.

Дело в том, что я руковожу и воплощаю в жизнь международный проект, которому власти хотят воспрепятствовать.

- Что за проект?

- У меня – бесплатное интернет-кафе для журналистов, это проект ОБСЕ. Рассчитан он на год, может быть, его потом и продлят.

- Судя по тому, как вы подчеркнули слово "бесплатное", Интернет в Узбекистане….

- …Абсолютно недоступная вещь для рядовых журналистов, не говоря уж об остальных слоях населения. Практически ни одна областная газета Узбекистана не имеет доступа к Интернету, в большинстве ташкентских газет – аналогичная картина.

Поэтому то оборудование, которое мы установили, – это единственная отдушина для журналистов Узбекистана. У нас за каждым монитором сидят по трое человек сразу. Мы потребляем в два раза больше информации, чем это предусмотрено проектом.

- А чем вызван этот "интернет-голод" – политикой властей или же тривиальным отсутствием денег?

- И тем, и другим. Дело в том, что большинство изданий в Узбекистане буквально нищенствуют. Только коммерческие издания (у нас нет независимой прессы, она делится на государственную и коммерческую) живут на Интернете, на скачке "развлекухи", кроссвордов и тому подобной информации.

Коммерческая пресса у нас – абсолютно вне политики, потому что она изначально была поставлена властью в такие рамки. Любое несанкционированное сверху прикосновение к политике для них чревато большими неприятностями. И люди, которые вкладывают в коммерческие издания свои деньги, сознательно уклоняются не то что от политики, но даже и от освещения социальных и бытовых проблем общества.

- То есть появление в Узбекистане аналога, скажем, нашей интернет-газеты "Нави"…

- Абсолютно невозможно. У нас появилось виртуальное издание "Арена", но у него очень узкий диапазон работы – он посвящен проблемам журналистики, в том числе – конфликтам между прессой и властью. Есть "Трибун.инфо.уз", проект фонда Сороса: этот сайт ежедневно отслеживает все, что пишут в мире об Узбекистане и в каком-то ограниченном объеме делает просто рассылку этой информации.

Причем частенько эта информация бывает необъективной и не заслуживает траты драгоценного времени на ознакомление с нею. Я, например, никогда не видел материалы со ссылкой на "Фергана ру" или на ваш "Навигатор".

- Каково положение русскоязычной прессы в Узбекистане?

- Все газеты, выходящие у нас на русском языке, являются клонами классической советской прессы образца застойных 70-х годов прошлого столетия. В них абсолютно невозможно высказать свою личную точку зрения на те или иные политические события или правительственные документы. В них абсолютно невозможно поставить под сомнения любые движения власти: все они однозначно и изначально правильны, все ведут исключительно к светлому будущему. Они априори гениальны и талантливы.

Недавно, например, с помощью газеты "Труд" была издана книга об Исламе Каримове под заголовком "Человек, определивший эпоху". Я почему-то всю жизнь думал, что в истории человечества было всего две личности, которые сильно повлияли на развитие своей эпохи: это Иисус Христос и пророк Мухаммад.

Но вот, оказывается, рядом со мной живет человек, который по судьбоносности своей персоны на эпоху равен этим гигантам…

- В Казахстане русскоязычная пресса считается, да, скорее всего, и на самом деле является более продвинутой, более раскованной и стоящей на более высоком уровне в профессиональном плане, чем казахскоязычная. Какова картина в этом смысле в Узбекистане?

- Аналогичная. Если кто-то и позволяет себе вмешиваться в политику, причем критически, то только русские журналисты. Не случайно меня власть не совсем, мягко говоря, любит. Я позволяю себе писать то, на что узбекские журналисты никогда не решатся.

Более того, ко мне постоянно подходили и продолжают подходить узбекские коллеги и говорят: "ака, есть вот такой факт, напиши статью". Я отвечаю: "Ты же сам работаешь в газете "Халк сузи" ("Народное слово"), пиши, чего боишься?". А они: "Ака-джон, ты же знаешь, у нас это невозможно, только вы можете".

Более того, даже простые узбеки из кишлаков в поисках правды приходят в редакции именно русских газет. Потому что узбекские издания если и защищают кого-то, то только за деньги, которых у простого населения нет. Не случайно у нас был арестован главный редактор партийной газеты "Адолат" ("Справедливость") при получении взятки размером в 500 долларов. То есть, был шантаж.

И пока я до недавнего времени был в "Правде Востока", ко мне часто приезжали дехкане из Ферганской долины, из отдаленных кишлаков, которые вообще не говорят по-русски. Документация у них вся на узбекском языке, я говорю: "Мне трудно работать, я не могу, а перевод этих бумаг на русский язык будет дорого стоить. Или вам надо привести с собой человека, который бы мог хотя бы схематично перевести мне, что в них написано. Почему бы вам не пойти в узбекские газеты, их достаточно много?" А этот бедняга смотрит на меня жалобно и отвечает: "Акя, узбекские газеты деньги просят".

- Судя по названию, "Правда Востока" – это официальное издание?

- Да, прежде это была газета ЦК Компартии Узбекистана, Потом недолгое время после развала Союза ее учредителем был трудовой коллектив, но потом власть быстро сориентировалась и сказала, что это неправильно. Сегодня она – издание Кабинета министров.

- И, несмотря на это вы…

- И, несмотря на это, я "поливал" родное правительство в его же газете. Несмотря на это, я выступал против Службы национальной безопасности, против структуры, которую в Узбекистане 80 лет никто не трогал! У меня была серия статей про СНБ…

- То есть, можно сказать, что определенная, дозированная свобода слова в Узбекистане есть даже в государственных СМИ?

- Это все зависит только от личных качеств журналиста. Если говорить конкретно о моем опыте, то, бывало, и я шел на какой-то компромисс. И редактор решался на какие-то вещи. Понятно, что многое мы согласовывали, мне приходилось убирать целые куски из своих статей. Они изобиловали такими словами, как "иногда", "кое-кто" и "кое-где", "некоторые коррумпированные чиновники". Если эти слова-паразиты убрать, то получался текст, наиболее близкий к оригиналу.

- А существует ли вероятность появления политизированных изданий в среде негосударственной или, как вы говорите, коммерческой прессы? Имеет ли свои газеты, например, оппозиция?

- Нет, потому что, во-первых, в Узбекистане попросту нет политической оппозиции. Все существующие легальные партии дружно, единодушно и единогласно поддерживают и одобряют Ислама Абдуганиевича Каримова.

Оппозиционеры есть, но их партии не зарегистрированы, и шансов легализоваться у них практически нет. Естественно, у них нет и своих изданий.

- Но хотя бы Коммунистическая партия-то есть?

- Нет. Сразу после ликвидации Союза Советских Социалистических Республик на закрытом пленуме ЦК КПУ Ислам Абдуганиевич сказал: "Это временное отступление, ребята! Сейчас мы переименуемся, станем Народно-демократической партией". И это временное отступление длится до сего дня. Ислам Абдуганиевич, мягко говоря, слукавил.

- В Казахстане много и часто говорят о том, что пресса, особенно – электронная, сосредоточена в одних руках. Кому в Узбекистане принадлежит телевидение, и кто его возглавляет?

- Узбекское национальное телевидение возглавляет бывший пресс-секретарь президента РУ. Несколько телеканалов, за исключением первого, официального канала, частично приватизированы. Но, понимаете, у нас неважно – кому принадлежит канал. Кому бы он ни принадлежал, он все равно целиком и полностью поддерживает политику Ислама Каримова. Страна такая.

- Вернемся к Интернету. Насколько развит Узбекистан в плане компьютерной грамотности, есть ли компьютеры в школах, в том числе – сельских?

- Да, в школах они есть. Молодежь хорошо их освоила, мальчишки разбираются в компьютерах получше нашего поколения. Все свои карманные деньги они спускают в интернет-кафе. Но это – только в мегаполисе, в Ташкенте. За его пределами компьютеры есть только у очень узкого круга людей. При средней зарплате в 11 долларов купить РС, сами понимаете, практически невозможно.

- Насколько богат рынок СМИ в Узбекистане? Сколько зарегистрировано на сегодняшний день изданий республиканского масштаба?

- Около 1700 изданий, что-то в этом роде. Однако пока количество не переходит в качество.

- А профессионализм журналистов? Много ли настоящих акул пера уехало из Узбекистана?

- Очень много. Достаточно сказать, что коллектив российских "Известий" в существенной степени сформирован из выходцев из нашей страны. Газета "Единая Россия" полностью укомплектована журналистами из Узбекистана. Если брать только Москву, то в газете "Вечерняя столичная" заместитель редактора – ташкентский. В журнале "Эксперт" два зама – из Ташкента. И есть еще целый ряд российских изданий, где трудятся наши земляки.

- Отсюда логически вытекает вопрос: не собираетесь ли и вы покинуть Узбекистан?

- Добраться до России не на что. Да и некуда. В Узбекистане очень низкие цены на недвижимость. А если учесть, что квартира, в которой я живу, принадлежит матери, то я могу продать только старую машину и дачу. Этого хватит только на дорогу.

- А пользуется ли профессия журналиста популярностью среди молодежи? Много ли факультетов журналистики и насколько качественно они готовят специалистов?

Есть традиционный факультет в ТашГУ, факультет в Институте мировой экономики и дипломатии, готовит журналистов и Институт иностранных языков. Но молодежи в прессе практически нет. В той же "Правде Востока" средний возраст работников составляет около 50 лет. Получается, что когда это поколение уйдет, то, по крайней мере, эту газету попросту некому будет делать. Это естественно, поскольку заработная плата журналистов исчисляется копейками.

Я был заведующим правовым отделом в "Правде Востока", получал 28 тысяч сумов. Из них сразу вычитаем принятый у нас 35-процентный налог, плюс гонорар. То есть, в среднем в этой газете я зарабатывал около 30 долларов при ташкентском прожиточном минимуме 120 долларов на человека.

- Но ведь коммерческие-то газеты могут хоть зарабатывать на рекламе?

- В этих изданиях людям платят около 50-60 долларов в месяц.

- Тогда что вас держит в журналистике?

- Ну, если говорить о моей скромной персоне, то я достаточно востребован, пишу на сторону, и это достаточно неплохо продается.

- Вы сами говорите, что средняя зарплата рядового узбека равняется 11 долларам. Кто же тогда покупает газеты, или же власти заставляют народ подписываться на официоз или "крышуемые" ею коммерческие издания?

- При всем силовом давлении на подписчиков тираж самой официозной газеты – "Халк сузи" на узбекском языке – составляет 28 тысяч экземпляров. И это при 25 миллионах населения! Люди практически не читают газет, потому что они просто не верят им.

- Насколько легко работать, добывать информацию в Узбекистане представительствам и филиалам СМИ из ближнего и дальнего зарубежья?

- Знаете, работают.

- Пару лет назад Би-Би-Си проводило какой-то тренинг для своих центральноазиатских сотрудников, в том числе и из Узбекистана. Я тогда работал на телевидении и попытался взять интервью у ваших земляков на тему свободы слова в вашей стране. Они отказались говорить что-то на камеру…

- Чего вы удивляетесь? Напротив офиса Би-Би-Си в Ташкенте заместитель начальника ГИБДД строит свой пятиэтажный особняк. Личный дворец, можно сказать. Дорога там узенькая, их разделяет буквально метров пять.

И когда они начинают упрекать нас, местных журналистов, в том, что мы мало пишем острых материалов, то я им отвечаю: "вот, прямо напротив вас стоит интересный факт. Но ведь вы ни разу не подняли эту тему!"

- То есть, даже местные журналисты СМИ из стран дальнего зарубежья зависимы от власти?

- Конечно. Безусловно. Они должны быть лояльны власти в любом случае, иначе их не аккредитуют, и они будут пользоваться информацией из вторых или третьих рук…

- Но тогда как быть человеку, который задумался на тему: в какой же стране он все-таки живет? Вы сами говорите, что местным газетам население не верит. Тогда где прикажете брать альтернативную, скажем, информацию?

- Это зависит от круга его личных контактов и связей.

- Я вообще-то имел в виду Интернет. Скажем, у казахстанских политических оппозиционеров есть свои сайты: у Кажегельдина – "Евразия", у Нугманова – "Куб", у Жакиянова – именной. И хотя казахстанским пользователям прямой доступ к ним блокирован, они все же заходят на них через прокси-серверы. А вот для узбекских пользователей, кроме "Ферганы ру", есть другие, подобные названным мною, интернет-издания?

- Пользуются сайтами "ЦентрАзия", правозащитный "Иозкулик". Вообще-то я, так сказать, весьма специфично отношусь к узбекским правозащитным организациям. Но, к сожалению, рядовой житель Узбекистана в основном пользуется слухами.

- На ваш взгляд, есть ли у русскоязычной прессы в Узбекистане будущее?

- Никакого будущего у нее я не вижу. Поскольку, даже если в республике ничего кардинального не произойдет, все равно русскоязычное население покинет страну, а остаток – вымрет. Люди моего поколения и старше отойдут в мир иной, а молодежь не останется жить в этом государстве. Узбекистан станет классически мононациональным, и у него не будет никакой потребности в прессе на русском языке.

Да, официальные структуры будут пользоваться внешними источниками информации на русском языке, но и только. Уже сейчас дети в кишлаках, расположенных в 30 километрах от Ташкента, не знают русского языка.

- А как в самом Ташкенте дело обстоит в этом плане?

- Дело в том, что Ташкент в этом плане всегда был особым городом. Он всегда был русскоязычным и де-факто остается таковым и сегодня, несмотря на отсутствие статуса русского языка в законодательстве. И исключительной необходимости в знании узбекского языка для ташкентцев пока не существует. Большинство столичных жителей до сих пор не знает узбекского языка.

Ситуация может измениться с января 2005 года: именно тогда закон о государственном языке вступает в силу в полном объеме. Все документы, все официальные письма, в том числе – и в редакции газет, телеканалов и радиостанций – будут составляться только на узбекском языке.

- И латиница вступает в силу?

- Нет, пока до полного перехода на латиницу далеко, около трех лет еще есть в запасе. Но вот что касается общения власти с народом, то оно однозначно будет исключительно на узбекском языке. Именно поэтому в этом году резко возросло количество людей, желающих получить российское гражданство.

- А каков сейчас процент, скажем так, не узбекского населения в Ташкенте и вообще в стране?

- Если говорить об Узбекистане в целом, то озвучиваются разные цифры. Россияне считают, что русскоязычных в нашей стране меньше миллиона, то есть 764 тысячи человек. Но на самом деле эти данные занижены. Реально их около полутора миллиона. Это вместе с корейцами и татарами.

- Это в процентном выражении получается…

- Около четырех или пяти процентов от общего количества населения страны.

- А в Ташкенте каков этот процент?

- На сегодняшний день – процентов 20-27.

- А узбекская пресса когда-нибудь заработает по-настоящему?

- Только если изменится политическая ситуация. Был период в 80-х годах, во время перестройки, когда узбекская пресса было очень боевитой. Другое дело, что она зачастую превращалась в трибуну националистов. Понятно, Союз разваливался и развалился, и потому эта желчь изливалась без всяких последствий со стороны силовых структур. Надо признаться, что узбекские журналисты провоцировали межнациональные конфликты.

И для объективности надо сказать и о том, что именно этот националистический уклон вынудил тогда Каримова ввести цензуру. Но потом цензоры укрепились и стали отсеивать не только материалы, разжигающие межнациональную рознь…

Сегодня, если политическая ситуация кардинально поменяется, то узбекская пресса быстро всплывет на поверхность. Но в любом случае, в течение ближайших пяти лет, по-моему, спокойного анализа событий мы в ней не увидим. Это будет пятилетка истерики

Дрейф на обочину цивилизации?

- Наши политологи часто пишут о том, что между лидерами Казахстана и Узбекистана идет негласная борьба за политическое и экономическое лидерство в Центральной Азии. Каковы, на ваш взгляд, шансы Ислама Каримова на победу в этой борьбе?

- Никаких! Я давно говорю, что Узбекистан, как минимум, лет на десять отстал от Казахстана по экономическим реформам, по производству ВВП, по размерам зарплаты и другим показателям. Практически, это отставание – навсегда.

- Некоторые даже говорят о том, что демографическая ситуация в Узбекистане угрожает национальной безопасности соседних стран…

- Это тоже чушь собачья! Поскольку насильственный захват соседних территорий в нынешних условиях практически невозможен. Свою демографическую ситуацию узбекские власти регулируют достаточно разумно. На сегодня около трех миллионов узбеков зарабатывают деньги в России. На всем же постсоветском пространстве разбросано около семи миллионов узбеков. И это позволяет жить их семьям на исторической родине. Я не вижу такой опасности.

- Каковы, на ваш взгляд, исторические перспективы Узбекистана: он станет цивилизованным и высоко развитым в экономическом плане государством или же бедной, насквозь коррумпированной страной "третьего мира" с авторитарным режимом во главе?

- Как-то Ислам Абдуганиевич сказал: "У меня есть опасения, что Узбекистан навсегда может остаться на обочине цивилизации". Сказал сдуру или с горя, а его информационные нукеры пропустили это в печать. Сказал, конечно, откровенно, потому что серьезные предпосылки для этих его опасений есть.

Государственный аппарат коррумпирован донельзя, что начисто исключает вложение сюда серьезных инвестиций. Непомерная жадность чиновников привела к тому, что очень большая часть пришедшего к нам западного бизнеса уже покинула страну. Остались только те, кто уже вложил столько средств, что бросать их никак нельзя. Коррупция из-за нищенского положения и народа, и чиновников только растет – замкнутый круг.

Я не думаю, что ситуация в этом плане когда-то кардинально поменяется, Ислам Каримов часто говорил о том, что он будет делать ставку на молодежь. И логика в этих словах была, и стратегия. Но дело в том, что ведь молодежь, которая выросла за это время, смотрела на своих отцов и на отцов своих соседей. И брала с них пример.

Видит юноша, что его отец работает по 16 часов в сутки и все равно не может прокормить семью. А рядом мелкий чиновник, чья официальная зарплата не превышает 25 долларов в месяц, построил дворец в три этажа. И он начинает понимать, КАК надо жить и работать. И потому молодежь поголовно стремится устроиться в прокуратуру, хотя там официально – очень смешная зарплата…

- А возможен ли когда-нибудь кризис узбекской элиты, похожий на казахстанский? У нас часть элиты уходила то в РНПК , то в ДВК, то партию "Ак Жол". Недавно вот очень крупный чиновник (теперь уже с приставкой "экс") призвал Назарбаева подать в отставку…

- В Узбекистане такой поворот событий возможен только тогда, когда так называемый истеблишмент почувствует слабость режима, персонально – Ислама Каримова. Но пока он крепко держит штурвал…

19.04.2004