ШОС о двух колесах:
безопасность и экономика

Досым САТПАЕВ,
директор Группы оценки рисков (ARG)

В начале июня в Ташкенте пройдет очередной саммит в рамках ШОС. Главная цель саммита - это определение дальнейшей перспективы этой региональной организации.

Между тем в этот понедельник в Пекине прошла конференция, на которой участники пытались оценить прошлое и наметить будущее этой организации

Шанхайская организация сотрудничества выделяется на фоне других хотя бы потому, что в ее состав входят бывшая и возможно будущая сверхдержава. К тому же это пока единственная региональная организация, которую Китай может использовать в качестве инструмента влияния на страны Центральной Азии.

Здесь было бы интересным привести мнения некоторых аналитиков, принимавших участие в международной конференции "Центральная Азия и Шанхайская организация сотрудничества", которая прошла в Пекине 26-27 апреля текущего года. Широкий разброс мнений участников конференции по поводу роли и места ШОС в регионе отражает существующее непонимание миссии этой организации в ближайшем будущем. Для одних эта миссия состоит в создании нового единого экономического пространства. Другие видят в ШОС благоприятную возможность для стран Центральной Азии стать связующим звеном между Западом и Востоком. Третьи рассматривают ШОС как нового провайдера безопасности, который наряду с ОДКБ и НАТО готов участвовать в тендере на оказание антитеррористических услуг. Ну а четвертые вообще видят в ШОС дитя искусственного оплодотворения и искусственного вскармливания, чье появление было вынужденной необходимостью.

Стоит отметить, что последний тезис не вызывает поддержки у китайской стороны, которая в лице заместителя министра иностранных дел КНР Ли Хуэя считает, что у ШОС должно быть два колеса: "безопасность" и "экономическая кооперация". Но если речь идет о безопасности Центральной Азии, то здесь можно согласиться с мнением российского аналитика Андреем Федоровым, который в этом русле задал вполне закономерный вопрос: "Как ШОС собирается себя вести в условиях кризиса, и насколько все его действия будут эффективными?".

Вся проблема состоит в том, что в Центральной Азии может быть, по крайней мере, четыре типа кризисов: внутриполитические, экономические, внутрирегиональные и внешняя агрессия. При этом возможности ШОС по отношению к каждому из этих кризисных типов разные. Вряд ли ШОС, как, впрочем, и любая другая региональная организация сможет оказать какое-либо влияние в случае внутриполитического кризиса в том или ином государстве региона, в частности во время смены правящих элит. Скорее здесь возможно участие отдельных игроков в лице США, России и Китая, чем со стороны организаций. На этом фоне довольно интересной выглядит точка зрения одного из китайских экспертов, который назвал прошедшее десятилетие в развитии региона периодом относительной стабильности, но теперь никто не даст гарантий того, что следующее десятилетие будет таким же спокойным. Это говорит о том, что Китай беспокоит усиление непредсказуемости политических процессов в странах Центральной Азии, что порождает желание усилить свое влияние на эти процессы. Как говорил Джон Кеннеди: "В китайском языке слово "кризис" состоит из двух иероглифов, один обозначает "опасность", а другой - "шанс"". И Китай, судя по всему, решил этим шансом воспользоваться.

Впрочем, некоторые китайские аналитики, как, например, бывший посол Китая в России Ли Фенлин, считает, что ШОС мог бы также активизировать свои контакты с США и НАТО, что, кстати, не вызвало восторга у других китайских участников. Большинство из них разделяет точку зрения о том, что США пришли в Центральную Азию навсегда. Хотя, как верно отметил Андрей Федоров, главная цель США - это иметь не военное присутствие в регионе, а военную инфраструктуру, способную в любое время принять до 30 тысяч военных.

При этом Китай не может не беспокоить две проблемы, когда с одной стороны, часть американских ястребов исходят из идеи дестабилизации Китая, через активизацию регионального сепаратизма в том же СУАРе, а с другой стороны в Вашингтоне идет разработка стратегии формирования новых политических элит в Центральной Азии и подготовка политической трансформации. На этом фоне ШОС для Китая остается единственной возможностью участвовать на равных в региональной геополитике и попытаться стать тем, кем не могли стать США, а именно посредником между странами Центральной Азии. И здесь у Китая есть то, чего нет у России, а именно возможность привлечь к себе страны региона через экономические программы. Именно поэтому в глаза бросается активность Китая в лоббировании идеи об увеличении в рамках ШОС экономической составляющей. Речь не идет о создании некоего аналога ЕвразЭС или Организации региональной инициативы. Скорее всего, здесь имеется в виду более интенсивная инвестиционная активность Поднебесной в Центральной Азии. Но до сих пор непонятен механизм скрещивания гигантского китайского экономического потенциала с разношерстными экономическими системами центрально-азиатских государств, которые опасаются быть поглощены в ходе китайской торговой экспансии. Как ни печально, но на данный момент мы не можем быть равноправными партнерами с Китаем. К тому же для Поднебесной страны Центральной Азии больше являются новыми источниками энергетических ресурсов, что вряд ли сходится с намерением того же Казахстана вырваться из статуса "сырьевого придатка".

В конечном счете, фундамент, который сейчас закладывается в рамках ШОС, должен соответствовать построенному дому.

30 апреля 2004
№ 17 (309)