По ту сторону границы: Или-Казахская автономная область, близкая и незнакомая

Большинство наслышано, что в КНР живут казахи. Однако многие до сих пор не знают, что на всем протяжении казахстанско-китайской границы расположилась и граничит с нами Или-Казахская автономная область (ИКАО) со своим правительством, местными органами управления, казахскими школами и газетами, радио и телевидением на казахском языке

Айдар САМАЕВ,
Алматы

Первые административные должности в автономиях, по конституции КНР, обязательно должны занимать представители титульного этноса, в ИКАО это казахи. В скобках добавим – на должности первых секретарей парткомов, начиная с районного и городского звена, это положение не распространяется.

Наибольший удельный вес казахов наблюдается в сфере образования, культуры, искусства, финансов, страхования, здравоохранения, спорта и социального обслуживания, а также на партийно-государственной службе и в правоохранительных органах. Наименьший – в наукоемких отраслях и на промышленных предприятиях, особенно крупных.

Столица ИКАО – Кульджа (в китайской транскрипции – Инин) одновременно является и центром Илийского аймака (округа), помимо которого в область входят еще два аймака: Тарбагатайский с центром в городе Чугучак и Алтайский с центром в городе Алтай. Каждый аймак разделен на сельские районы (ауданы) и по статусу примерно равен статусу области в бывших союзных республиках. В Илийском аймаке 9 районов, в Тарбагатайском – 6, в Алтайском – 8.

В административно-территориальной табели о рангах ИКАО занимает более высокую ступень, нежели округа Синьцзяна: ее аймак по статусу равен округу. Поэтому областная власть является как бы дополнительной надстройкой, и власти местной порой легче решить вопросы напрямую в Урумчи. В Урумчи этому не препятствуют, особенно после того, как в 1982 году ИКАО решила выйти из-под юрисдикции СУАР, обратившись в Пекин с просьбой прямого подчинения правительству КНР.

Во главе ИКАО стоит председатель правительства области, которого по-казахски называют "обылыс басты№ы" – глава области, или "обылыс ѕкiмет басты№ы" – глава правительства области, а не "ѕкiмет тора№асы" – председатель правительства, поскольку считается, что председатель в Китае один – это Председатель КНР.

Аймаком (округом) руководит губернатор, которого здесь именуют не акимом, а "уали", мэров городов называют "калабасты№ы" – градоначальник, зато руководителей районов все чаще называют акимами – "аудан екiмi". Правда, до 1990-х годов более в ходу был термин "аудан басты№ы". Акима волости часто просто называют "ауылбас".

Куйтунь – город областного подчинения и бывшая столица ИКАО сохранил столичный размах. Внушительные здания администрации и горкома КПК, не менее внушительная центральная площадь, широкие проспекты с разделительной зеленой зоной, современные офисы и гостиницы, каскады фонтанов с подсветкой, солидный железнодорожный вокзал, изумительный парк культуры, оформленный в казахском и китайском стиле – с рестораном под юрты, настоящим юрточным городком, китайскими беседками, павильонами и террасами, прудами с золотыми рыбками и садом камней. В этом городе довелось увидеть не очень большой, но очень современный завод по выпуску кетчупа и томатной пасты. Конечная продукция в больших пластмассовых бочках отправляется в Европу, где бутилируется и расходится по миру под маркой "Сделано в Европе". Завод, кстати, частный. От Куйтуня железная дорога идет к Казахстану, на границе с которым находится погранпереход Дружба – Алашанькоу.

Наш Хоргос – обычное небольшое казахстанское село, расположенное у самой границы, через которое в два потока идут караваны грузовиков с металлом, автобусы с шоп-туристами и людьми, едущими в гости и к родственникам. По краю села проходит так называемая "запретка". После достаточно презентабельного и многолюдного нашего таможенного терминала по грунтовке пересекаешь нейтральную полосу и попадаешь на территорию ИКАО СУАР КНР.

У самой кромки границы, прямо на нейтральной полосе фотографируются китайские туристы. Подчеркнуто вежливые таможенники и пограничники строго, но оперативно проверяют документы и багаж. После прохождения таможенных и пограничных процедур по не очень широкой автостраде длиной около двух километров попадаешь на центральный проспект маленького, словно игрушечного, очень смахивающего на киношные декорации, красивого городка. И этот чистый, ухоженный, заполненный, несмотря на свою миниатюрность, банками и отелями, китайский аванпост производит сильное впечатление, особенно в первый раз.

Кульджа лежит в 90 километрах от Хоргоса. В недавнем прошлом наполовину глинобитный город, сегодня удивительно напоминает Алматы зеленью, бело-розовым цветом домов, казахским орнаментом на улицах и фронтонах зданий, стрельчатыми окнами и куполами, аккурат, как у нас в 60–70-е годы прошлого века, и японские города – белыми параллелепипедами домов, загнутыми крышами дунганских мечетей и павильонов в китайском стиле.

На широких, с идеальным бетонным и асфальтовым покрытием, улицах много транспорта. Большинство машин, включая "Фольксвагены" и "Ауди" последних марок, по лицензии произведены в Китае. Некоторые из них получили китайские названия. Есть и чисто китайские машины, в том числе и представительского класса.

В центре города интересна скульптура женщин в национальных одеждах. Посередине – казашка, обеими руками поднимающая атом, справа – китаянка и слева – уйгурка. Недалеко еще одна скульптура – женщина казашка в национальной одежде, верхом на лошади, высоко к солнцу поднявшая ключ, надо полагать, от столицы. Город хоть и небольшой, особенно по китайским меркам (не более полумиллиона жителей), но вполне отвечает столичным требованиям, по крайней мере, достаточно большого административного центра. И жизнь в городе кипит днем и ночью, когда Кульджа озаряется многоцветьем фонарей разнообразной рекламы и подсвеченных изнутри фонтанов.

Здесь мы встретили танцевальную группу из Алматы, выступавшую в одном из ночных клубов, а вот чисто казахское кафе, где подавали кумыс и бесбармак, мы нашли только одно. Зато на улице можно купить кумыс на разлив или курт.

С позднего вечера и почти до самого утра на площадях перед закрывшимися торговыми комплексами, а порой и прямо на перекрываемой проезжей части появляются столики со стульями, мангалы, жаровни, и закипает жизнь "ночных базаров", где десятки торговцев предлагают отведать блюда китайской, дунганской, казахской, уйгурской и еще неизвестно какой кухни. Причем на части столиков красуется полумесяц, значит здесь кухня, приготовленная по мусульманским канонам. С рассветом все сворачивается, чистится и подметается, и к началу рабочего дня уже ничего не напоминает о кипевших ночью страстях.

Достопримечательностью города является расположенный на окраине выставочный комплекс (что-то наподобие алматинского "Атакента"), где создается "специальная технолого-экономическая зона". Подобные зоны предназначены для привлечения как иностранных, так и китайских инвесторов.

Из Кульджи по серпантину мимо впечатляющего рериховской красотой озера Сайрам, с усеянными юртами и пасущимся скотом на альпийских лугах, дорога ведет на север к Куйтуню, от которого разветвляется на север к Чугучаку и на юг к Урумчи. С весны до осени вдоль дороги и в отдалении от нее на всем протяжении пути разбросаны юрты, порой образуя целые аулы. Обычно одна семья живет в двух юртах. Небольшой войлочный шатерчик, увенчанный шаныраком, напоминающий северную ярангу или индейский типи, используется как кухня. Часто рядом с ними строят из камня небольшую землянку, используемую как подсобное помещение. В горной местности такие землянки просто пристраивают к горе.

По дороге на Урумчи лежит кажущийся белоснежным трехсоттысячный город Карамай. Это центр нефтеносной зоны, находящейся под прямым управлением Урумчи, а по некоторым вопросам – под непосредственным присмотром Пекина. Ночью издали видно зарево огней над утопающим в зелени городом. Одна из его достопримечательностей – монумент нефтедобытчикам, чем-то напоминающий монумент шахтерам в Караганде. В микрорайонах, застроенных 5–7-этажными коробками, можно заметить кондиционеры и спутниковые тарелки, а постройки последних лет, даже в микрорайонах, отличаются архитектурным изыском. Вокруг Карамая на десятки верст – нефтяные качалки, буровые вышки и, пореже, факелы горящего попутного газа. А дальше, почти до самого Урумчи, дорогу будет окружать унылый ландшафт пустыни.

Тот, кто бывал в Чугучаке лет десять или даже пять назад, его не узнает. Три широких проспекта, напоминающих взлетно-посадочные полосы, где вполне могут приземлиться небольшие самолеты, основные магистрали города днем и ночью заполнены рыскающими в поисках пассажиров красными "Ситроенами"-такси. Весной по осевой линии проезжей части устанавливают большие вазоны с цветами и к зиме убирают. На перекрестках и дорожных развязках во многих городах выстраивают пирамиды из цветочных горшочков.

В Чугучаке расположена самая большая в аймаке казахская школа, где учатся 1600 учащихся и работают 360 педагогов. Школа хорошо компьютеризирована, имеет музыкальный класс. На стенах – ставшие уже непривычными плакаты с серпом и молотом, большие портреты Маркса, Энгельса, Ленина и совсем непривычные – Сталина, Мао и поменьше – Дэн Сяопина.

В городе вам обязательно покажут монумент, символизирующий политику "открытых дверей" – юноша на стремительно летящей лошади высоко в небо поднимает символический ключ. Композицию дополняет фигура стоящей рядом девушки. Это действительно символ. В начале 1990-х захолустный городишко у самой границы, жители которого всерьез опасались вторжения наших войск, превратился в один из главных западных ворот Китая. Здесь был огромный оптовый рынок, куда съезжались шоп-туристы со всего бывшего СССР, что и позволило Чугучаку стать таким, каким он стал.

Один характерный штрих, показывающий динамику роста города: в 2000 году снесли построенный в конце 1980-х кинотеатр "Тарбагатай", вместе с окружавшими его зданиями, и на их месте разбили площадь с трехзвездочным отелем в центре. Площадь выложена отполированными гранитными плитами, среди которых расположены бронзовые декоративные решетки цветомузыкального фонтана. Стоит заиграть музыке из скрытых среди деревьев динамиков, как из-под решеток вылетают струи воды, вечером поражающие своим разноцветьем. В зависимости от музыкального сопровождения струи то вертикально поднимаются вверх, то пляшут, то двигаются по кругу, то образуют пирамиды. Наиболее впечатляюще, когда из самого центра площади на высоту в 100 метров поднимается столб воды, а потом, когда ее подача так же внезапно прекращается, как и началась, зависнув там, падает вниз.

Чугучак находится всего в 17 км от границы, куда ведет ровная, хотя и неширокая автострада. Бахты – это классический пример погранперехода, где прямо напротив друг друга на расстоянии не более 50 метров располагаются пропускные ворота сопредельных государств, а посередине – бетонный квадрат с погранзнаками.

Третьи крупные ворота ИКАО – переход Майкапчагай – Зимунай. Это уже Алтайский аймак. Нижний Зимунай (Жеменей) – первое, что встречается на этом переходе с сопредельной стороны. Он усиленно строится. Впечатляет. Тем более что развитие этого региона началось не более семи лет назад.

В 20 км от него – село Топтерек, или, как его еще называют, верхний или старый Зимунай – центр Зимунайского района, который также усиленно застраивается. Еще 6–7 лет назад здесь были одни фанзы – глинобитные домики, теперь вполне сформировавшийся городок. Если сравнивать с расположенным в 80 км от него нашим Зайсаном, то это особенно чувствуется. Как сказал один мой зимунайский знакомый, когда они в 1994 году первый раз попали в Зайсан, то он показался им большим городом, однако сегодня он так не думает. Тогда же, в Зайсане, он впервые увидел кнопочный телефон. В Зимунае в то время пользовались аппаратами, на которых крутят ручку сбоку, чтобы вызвать телефонистку. Сегодня там даже чабаны ходят с сотовыми, и, что характерно, эти телефоны работают в степи, можно ехать из города в город и разговаривать по "сотке". Почти всю дорогу от Зимуная до Алтая и дальше, от Алтая до Урумчи (тысячу с лишним километров), мы могли говорить по телефону. Благо тарифы на сотовую связь в Китае невысокие.

В 80 км от Топтерека, по дороге в центр аймака город Алтай, раскинулся Бурчум – районный центр Алтайского аймака на Черном Иртыше. Далее от Бурчума дорога ведет в Алтай. В аймачном центре удачно использован природный ландшафт. Город расположен в низине и зажат горными склонами, узкой полосой растянувшись вдоль гор.

Интересно, что если Кульджа, уже имея столичный лоск, претендует на статус крупного административного и торгового центра, а Чугучак, выросший на торговле, и сейчас еще живет этим, в Алтае явно ощущается то, что там серьезно занимаются иностранным и внутренним туризмом. В многочисленных и комфортабельных (до 4 звезд) отелях и туристских кемпингах города можно встретить туристов из Северной Америки, Европы, Японии, ЮВА и внутренних районов КНР.

Жемчужина Алтайского округа – озеро Канас, образующее с нашим Маркаколем и Телецким озером в Республике Алтай одно ожерелье неописуемых по красоте горных озер, окруженных такой же очаровывающей природой. В отличие от нашего Маркаколя, на Канасе сумели развить инфраструктуру туризма. К услугам отдыхающих комфортабельные кемпинги, водные лыжи и воздушные шары, прогулки по озеру на судах, знакомство с бытом и обычаями живущих здесь казахов, монголов и тувинцев, для чего созданы этнографические аулы. Кстати, по поверьям, в Канасе живет такое же реликтовое существо, как и в знаменитом озере Лох-Несс.

По дороге из Бурчума в Алтай можно любоваться гигантскими барханами Джунгарской пустыни. Здесь недалеко Джунгарская впадина. Через нее проложена дорога Алтай – Урумчи, к которой кое-где вплотную подступают огромные барханы все той же пустыни. Невольно берет оторопь от мысли, что под напором ветра эти махины могут двинуться через дорогу.

В ИКАО живет более миллиона казахов. За пределами Или-Казахской автономной области компактными общинами они живут вокруг Урумчи и в самом городе, в Боротала-Монгольской и Санчжи-Дунганской автономных областях, в Хамийском округе, а также в граничащих с СУАР провинциях Цинхай и Ганьсу. Это и есть наша ирредента в КНР.

Отдельные казахские семьи или небольшие группы можно также встретить в других районах СУАР, в Пекине, Шанхае, некоторых других местах. Всего же представителей казахского этноса в Китае, по китайским данным, насчитывается 1,5 млн. человек, и они являются шестнадцатыми по численности в Китае.

На территории СУАР казахи по численности занимают третье место после ханьцев и уйгур, составляя 7,4 проц. общего числа его населения. За 54 года, со времени провозглашения КНР, численность казахской общины в Поднебесной выросла более чем в три раза. Помимо ИКАО, есть и другие автономные образования, где казахи являются титульным этносом: Мурэ-Казахский автономный уезд в Санчжи-Дунганской области, Барколь-Казахский автономный уезд в Хамийском округе и Аксай-Казахский автономный уезд в провинции Ганьсу. В провинции Цинхай есть Хайси-Тибет-Монгол-Казахская автономная область, которую чаще именуют просто Хайси-Монголо-Тибетской. Есть также с десяток автономных казахских волостей.

Откуда появились в Китае казахи? Довольно распространено ошибочное мнение, что все они – переселенцы и перебрались в Китай после революции. И если в Ганьсу и Цинхай и даже за Урумчи казахи действительно переселились в более позднее время, то казахи ИКАО – в большинстве своем аборигены этой территории. Казахи успешно отстаивали эти земли в ходе двухвековой борьбы с джунгарами. Они вынуждены были покинуть их лишь в период печально известного исхода "Ак табан шубурынды". Находясь в глубине казахских земель, представители проживавших здесь родов тосковали именно по этим краям. Пример тому – песня о Борлитогае (Борiлiтогай) и его семи островах: "Жетi аралдай жер кайда.... сагындым кайран елiм-ай" – территория современного Борлитогайского района Алтайского аймака ИКАО, на границе с Баян-Ульгийским (Бай Олке) аймаком Монголии.

Какие же они – казахи Китая? Сильно ли они отличаются от нас, живя в другой стране и имея (в отличие от всех остальных казахов, живущих за рубежом) свои, пусть и автономные, образования, где казахский этнос считается титульным, а казахи официально стоят у власти.

Конечно, проживая в другой стране, они развивались в других исторических рамках, в совершенно иных социально–экономических и политических условиях и, естественно, в Китае находились под китайским культурным влиянием, как, впрочем, в Турции – под турецким.

Однако они сумели сохранить свои язык и культуру. Казахи Китая в большинстве своем также в совершенстве владеют разговорным китайским языком, как мы – русским. Но увидеть двух казахов, обсуждающих на китайском свои проблемы или просто беседующих со своими детьми, – нонсенс. Дома, в семье, между собой в ходу только казахский, правда, при этом нет-нет да и проскальзывают китайские слова или специфические термины. Есть и уйгурские заимствования, и даже английские, но при этом наметилась тенденция возвращения слов литературного казахского языка, употребляемого у нас. И в этом они в чем-то нас даже опережают.

Растет культурный и общеобразовательный уровень казахов в КНР. Многие из жителей ИКАО закончили или учатся в вузах Пекина, Шанхая и других крупных городов Китая, есть учившиеся и проходящие обучение за рубежом, в том числе и в Казахстане.

Что же ждет казахскую автономию в будущем? Сохранится ли национальная политика, проводимая сегодня китайскими властями и КПК? Уже сегодня со стороны ханьского населения задаются вопросы о правомерности сохранения льгот, которыми пользуются представители национальных меньшинств. Как к этим настроениям отнесутся в новом руководстве? Хотя всегда хочется надеяться на лучшее.

А пока на всем протяжении казахстанско-китайской границы с нами граничит Или-Казахская автономная область, по сути второе в мире, хоть и автономное, административно-территориальное образование казахов, где казахи являются титульным этносом и официально стоят у ее руководства.

№08 (120) 28 апреля - 11 мая 2004