Остатки СССР назвали ЕЭП
Куда двигаться дальше, непонятно

Иван ТРЕГУБОВ

Ялтинский саммит стран-участниц соглашений о Едином экономическом пространстве (ЕЭП) получил достаточно осторожные оценки в российских СМИ. Упоминая об определенных оптимистических перспективах этого объединения, газеты замечают, что "перспективы" виделись и в момент зарождения, например, СНГ и других союзов, возникших на постсоветском пространстве. Некоторые уже заранее зачисляют ЕЭП в разряд "мертворожденных" проектов. Другие более тактично пишут или (если речь идет о вещательных СМИ) говорят о том, что будущее союза в рамках "четверки" будет зависеть от слишком многого. В частности, от того, насколько Россия согласится с идеей пожертвовать многомиллионными поступлениями от НДС на энергоносители в пользу стран-"союзниц" ради теоретических выгод, которые несет либерализация торговли и промышленная интеграция на большей части постсоветского пространства.

Прошло больше года с тех пор, как появилась сама идея ЕЭП и была создана т. н. "группа высокого уровня". И уже почти год с тех пор, как на аналогичном ялтинском саммите лидеры "четверки" подписали рамочное соглашение, давшее основной толчок развитию процесса экономической интеграции. То, что реально сделано за истекшее время, попытался обобщить хозяин нынешнего мероприятия – президент Украины Леонид Кучма. По его словам, главное – "завершен организационный этап", что выражается хотя бы в том, что прошлогодние соглашения ратифицированы парламентами всех четырех стран и созданы рабочие группы по реализации достигнутых договоренностей.

Формально и эти достижения действительно немалые. Поскольку ЕЭП с самого начала сравнивали с Евросоюзом, то нельзя не заметить, что объединение ЕС (если считать с Римского договора) растянулось на несколько десятилетий. Россия, Украина, Казахстан и Белоруссия пытаются пройти тот же путь за куда более короткий срок. Правда, это утверждение пока не кажется верным в отношении Украины, которая еще в прошлом году категорически отвергла малейшие аналогии с ЕС, заявив, что конституция страны не предполагает ее участия в любых наднациональных органах. Соответственно, в ЕЭП Киев видит лишь "инструмент свободной торговли" товарами и услугами на огромном евразийском пространстве и механизм ограниченной промышленной кооперации (в частности, в авиапроме).

Выступления коллег Кучмы не содержали ничего, что говорило бы о том, что они четко представляют, каким путем двигаться дальше. Нурсултан Назарбаев увидел основную цель ЕЭП на данном этапе в быстром создании таможенного союза и совместном "прыжке в ВТО". Украина и Белоруссия не прочь побыстрее решить вопрос о взимании косвенных налогов на энергоносители в стране-получателе (как это делается в рамках ВТО), а также воспользоваться российской транспортной системой, которая становится все более востребованной, в т. ч. в свете китайского экономического подъема.

Россия не может не видеть эгоистических позиций своих партнеров, но в то же время может их где-то понять. Было бы странно, если бы в столь важном начинании все бы руководились альтруизмом и прочими высокими побуждениями. Сама РФ также исходит из достаточно эгоистической посылки, видя в ЕЭП шаг к созданию своего рода "восточного ЕС" с далеко идущими политическими последствиями. Впрочем, пока это все дело не очень близкого будущего – так как ситуация (в первую очередь внутриполитическая ситуация на Украине) не говорит о том, что до такой степени интеграции рукой подать. Собственно, заявления украинского руководства, с одной стороны, выступающего за союз с другими осколками СССР, с другой – недвусмысленно подчеркивающего "неизменность европейского выбора" (имея в виду перспективу вступления в НАТО и ЕС), показывают, что перспективы развития ЕЭП достаточно шаткие и зависят в значительной мере от того, какие ветры будут дуть в Киеве после того, как Леонид Кучма уйдет на покой. А их направление неизвестно, поскольку сопряжено с множеством факторов.

Представители ЕС уже намекали Украине на то, что таможенный союз и либерализациярынка рабочей силы в рамках ЕЭП нежелательны для "европейского выбора" страны, так как невозможно впустить в Старый Свет государство, как бы не имеющее границ на севере и востоке (хватит с ЕС проблемы калининградского анклава). Вместе с тем у всех участников ЕЭП есть некие общие причины поддерживать процесс интеграции. Последствия быстрого распада СССР оказались, как известно, весьма негативными для многих отраслей промышленности экс-Союза: при высокой степени ее "взаимосвязанности" различным заводам и КБ, оказавшимся затем на союзных обломках, оказалось крайне нелегко налаживать отдельные производства (теперь даже Украина заговорила о том, что проект АН-70, например, осуществим только в рамках кооперации). Кроме того, и Россию, и Украину, и Казахстан, и Белоруссию связывает одна "беда": их до сих пор не взяли в ВТО, куда давно вошли, например, Грузия и Киргизия. Тем больше стимулов, считают, по крайней мере, в Астане, держаться вместе – можно выбить побольше уступок от стран-участниц ВТО. Эту идею, впрочем, тоже разделяют не все – во всяком случае, российское Министерство экономического развития и торговли, только что с трудом уговорившее ЕС согласиться дать "пропуск в ВТО", вряд ли согласится вновь вести с европейцами еще и переговоры от имени ЕЭП.

Таким образом, саммит в Ялте, может быть, и играл определенную позитивную роль, но она пока еще далеко не проявилась. Пока, по разным оценкам, только первый этап формирования ЕЭП потребует выработки и последующей ратификации от 80 до 100 различных соглашений. Которые, впрочем, даже если ЕЭП не состоится, могут оказаться полезными по линии ВТО (поскольку все ялтинские соглашения формально следуют правилам этой организации). Если же образование ЕЭП состоится раньше, чем вступление всех четырех стран в ВТО, последствия либерализации рынка товаров, услуг и капиталов можно будет ощутить "в малом формате". И что-то скорректировать, готовясь к "глобализации". Пока что преимущества этой самой глобализации (в форме ВТО) для всех четырех стран скорее теоретические.

25.05.2004