М.Лаумулин - Запад и ЦентрАзия. Слова и дела "империалистической хунты" 01:56 16.06.2004
Запад и Центральная Азия
Геополитическая ситуация в нашем регионе сложилась в последние годы таким образом, что наряду с непосредственными соседями в Центральной Азии полноценно (в экономической и военно-политической сфере) представлен еще один геополитический игрок – Запад, точнее, в одном лице даже два – США и Европейский Союз. Интересы Соединенных Штатов и Евросоюза в регионе, несмотря на общую стратегическую линию, о которой всегда заявляют западные представители, далеко не всегда совпадают
Мурат ЛАУМУЛИН, Алматы
"Центральная Азия – это та дойная корова, которая еще дожидается своего крокодила". Уинстон Черчилль, 1919 год.
Един в двух лицах
Хотя следует отметить, что если в других районах мира атлантические союзники позволяют себе конфронтацию, как, например, по иракской проблеме, то в Центральной Азии (и в Афганистане) до последнего времени американцы и европейцы действовали более или менее солидарно. Но время идиллического совпадения взглядов уходит в прошлое – США и Европа по-разному начинают смотреть на Центральную Азию. И это вполне объяснимо: исходные цели, приведшие США и ЕС в регион, были изначально различными, хотя маскировались под единую позицию и стратегию Запада как гомогенного и цельного геополитического актора.
Соединенные Штаты, закрепляясь в регионе, исходили прежде всего из геополитических соображений и практически этого не скрывали, особенно после 11 сентября 2001 года. Другое дело – Европейский Союз, который в отличие от Америки всегда находился ближе к Евразии, а с 1 мая 2002-го уже непосредственно примыкает к постсоветскому пространству. У Евросоюза – основного торгового партнера России, Казахстана и многих других стран СНГ – сложились свои, в первую очередь торгово-экономические, интересы на постсоветском пространстве. Прежде всего европейцев интересуют (кроме вполне естественных вопросов безопасности и стабильности) энергетические возможности Каспийского и Центрально-Азиатского регионов. И в этой области ЕС пытается уже как минимум шесть лет выступать в качестве самостоятельного геополитического игрока.
Запад представлен в Центральной Азии не только напрямую в лице геополитических центров силы – США и Европейского Союза – и входящих в ЕС крупных держав (Германии, Франции и Великобритании), но и на уровне многосторонних организаций (НАТО, ОБСЕ, ЕБРР и т. д.). Следует обратить внимание на любопытную деталь происходящих в последние годы в регионе процессов: практически все многосторонние инструменты геополитического влияния демонстрируют тенденцию к активизации своей деятельности, к расширению и экспансии своего присутствия в регионе: расширила свой состав ШОС (за счет Узбекистана), буквально на днях в ЦАС вступила Россия, с подключением Таджикистана программа НАТО "Партнерство во имя мира" охватывает все республики региона (за исключением "нейтрального" Туркменистана), ДКБ трансформировался в ОДКБ. Даже такая "беззубая" и громоздкая организация, как ОБСЕ, не оставляет попыток повлиять на политические процессы в регионе.
Слова...
Но наиболее активно в последние годы, начиная с операции в Афганистане и до перехода иракской операции в затяжной военно-политический кризис, в Центральной Азии действовал Вашингтон. Хроника событий еще свежа у всех в памяти: осенью 2001 года США заручились согласием государств Центральной Азии (а также получили поддержку России и Китая) на проведение антитеррористической операции в Афганистане и использование их военно-стратегической инфрастуктуры и воздушного пространства; в начале 2002 года США и их союзники добились права на размещение своих операционных баз в трех республиках региона – Узбекистане, Киргизии и Таджикистане; в том же году резко усилили финансовую помощь странам региона и в течение последних двух лет наращивали с ними политическое сотрудничество (в меньшей степени с Казахстаном) в форме официальных визитов руководителей центральноазиатских государств в Белый дом и посещения региона многочисленными делегациями Конгресса и высокопоставленными представителями администрации.
В целом Вашингтон обнаружил в своей политике в Центральной Азии три основных инструмента (или метода) для проведения своей стратегии в Центральной Азии. К первому относится набор средств из области прав человека: обвинения в их нарушении, критика авторитарного характера правления, требования демократизировать существующие режимы, обвинения в коррупции и т. д. Второй инструмент имеет конкретный характер: это оказание или, наоборот, урезание финансово-экономической, военной, технической и гуманитарной помощи. Третий метод содержит в себе глубокий стратегический посыл: усиление информационно-пропагандистского давления путем поддержки деятельности различных НПО и оппозиционных движений, расширение вещания в эфире радио "Свобода/Свободная Европа", проведение различных информационно-пропагандистских программ с помощью официальных структур (ЮСИС, ЮСАИД) по "позитивизации" имиджа Америки в общественном мнении и тому подобное.
Характерно, что ограничения, которые конгресс США накладывает на действия Белого дома в Центральной Азии, увязывая их с соблюдением прав человека, носят достаточно гибкий характер. Существует специальный закон, принятый конгрессом США, который увязывает выделение дополнительной помощи Узбекистану с прогрессом в области соблюдения прав человека, как это предусматривалось в американо-узбекском соглашении о стратегическом партнерстве. Этот же закон запрещает оказание помощи Казахстану, если государственный секретарь не придет к выводу и не сообщит письменно Конгрессу о том, что казахстанское руководство "значительно улучшило" положение в области соблюдения прав человека. Однако в отличие от Узбекистана К. Пауэлл имеет право не выполнять это условие в отношении Казахстана, если сочтет, что оно противоречит интересам национальной безопасности США.
На доктринальном уровне новая стратегия США в Центральной Азии не фиксировалась в каком-либо конкретном документе, как это имело место в клинтоновскую эпоху, когда была провозглашена так называемая "доктрина Тэлботта", суть которой коротко можно передать так: Америка не будет закрепляться в Центральной Азии, но не позволит этого сделать и другим. Два документа, принятых администрацией Буша, несут в себе зерна стратегии США в отношении Центральной Азии. Оба они относятся к 2002 году: это Акт в поддержку свободы в Афганистане, в котором среди прочего отмечалось намерение США для искоренения терроризма способствовать вместе с мировым сообществом становлению демократии и гражданского общества "не только в Афганистане, но и во всем регионе Центральной Азии", и новая Стратегия национальной безопасности, подтвердившая геополитические интересы США в каспийско-центральноазиатском ареале и стремление Вашингтона решительно эти интересы отстаивать.
... и дела
Но самым важным инструментом геополитического влияния, до настоящего времени не задействованного в полную силу, являются американские и натовские военно-стратегические базы в Центральной Азии. Сегодня США реально присутствуют в регионе на основе предоставленных силам антитеррористической коалиции военно-воздушных баз со стороны Узбекистана, Киргизии и Таджикистана. В настоящее время США закрепились на авиабазах в Ханабаде и Кокайды (Узбекистан), в Душанбе и Кулябе (Таджикистан), "Манас" (Киргизия). Эти базы потенциально имеют важное стратегическое значение, пока только регионального характера. Фактически это – плацдарм, с которого США могут проецировать свои влияние и мощь: из Центральной Азии на Афганистан и Южную Азию, а с Закавказья потенциально на северные районы Ближнего и Среднего Востока (особенно на Иран).
Узбекская авиабаза "Ханабад" передана американской стороне сроком на 25 лет. В Киргизии переоборудован аэропорт "Манас", создана военная база, где разместились более 3 тыс. американских солдат и военная техника. Отсюда самолеты США могут контролировать воздушное пространство не только Афганистана, но и другого кризисного региона – индийско-пакистанской границы. В пределах досягаемости американских истребителей также западные районы Китая, все крупнейшие города Казахстана и Южная Сибирь. Представители Пентагона постоянно заявляют, что в перспективе этот аэропорт может стать плацдармом для долгосрочного военного присутствия США в регионе.
С оперативно-стратегической точки зрения, эти базы представляют собой очень удобные аэродромы, позволяющие взять под контроль весь Центрально-Азиатский регион. По имеющейся информации, модернизация каждой из этих авиабаз (за исключением киргизского "Манаса") обошлась Пентагону в 200–250 млн. долл. По воздуху на эти базы переброшен значительный объем аэродромно-технического, навигационного, разведывательного и поисково-спасательного оборудования. В настоящее время на эти авиабазы уже переброшена ударная авиация. Сегодня на стоянках арендуемых аэродромов размещены военно-транспортные самолеты, вертолеты поисково-спасательных служб, самолеты радиоэлектронной борьбы и беспилотные самолеты-разведчики. На повестке дня стоит вопрос о создании запасов авиационного топлива и средств поражения.
Высокопоставленные представители администрации Буша – Э. Джоунс, Д. Рамсфельд, К. Пауэлл в течение последних лет неоднократно заявляли примерно следующее: "Когда конфликт завершится, мы не уйдем из Центральной Азии. Во всех пяти странах мы должны расширять постоянную поддержку демократических институтов, местных неправительственных организаций и независимых средств массовой информации". Кроме того, американская сторона предложила центральноазиатским странам на выгодных условиях контракты по перевооружению армии под стандарты НАТО, в том числе по поставкам американских ЗРК системы "Патриот", создание с помощью США собственной производственной базы по их ремонту и выпуску некоторых видов ВВТ. Также США планируют развернуть единую интегрированную систему связи и приступить к разработке новой системы противовоздушной обороны.
И их оценки
Однако, по оценкам самих же американских экспертов по стратегическому планированию, долгосрочное военное присутствие США в регионе вносит элемент стратегической неопределенности. Ими, в частности, делается предположение, что американские военные силы в будущем будут играть важную роль в региональных делах, что превращает их в региональную силу военно-политического характера, которую невозможно будет игнорировать. Более того, американскими стратегами ставится следующий вопрос: останутся ли вооруженные силы США нейтральными в случае смены правящих режимов в странах региона и в тех случаях, когда такая смена будет угрожать их безопасности, базам, коммуникациям, логистике (снабжению) и т.д.?
Если расшифровать данные допущения, то это означает, что в настоящее время в американских стратегических центрах уже рассматриваются варианты вмешательства на случай неблагоприятного для США развития событий в регионе: радикального усиления антиамериканизма, наступления исламистов, актов терроризма, политической дестабилизации, смены правящих режимов, резкой внешнеполитической переориентации государств региона в противоположную сторону от США.
Характерно, что ряд влиятельных мозговых центров, имеющих непосредственное отношение к формированию внешнеполитической стратегии США, выступают с критикой политики Вашингтона в Центральной Азии. Так, в отношении стратегии США в регионе высказывается точка зрения, что она детерминирована прежде всего, а возможно, и исключительно, геополитическими факторами. Вместо того чтобы оказывать поддержку в осуществлении аграрной реформы, развитии высоких технологий, увеличении размеров гуманитарной помощи, администрация сконцентрировалась в основном на расширении военно-политических контактов с государствами Центральной Азии и Закавказья.
В настоящее время США уже непосредственно финансируют вооруженные и полицейские силы государств Закавказья и Центральной Азии. Главным механизмом в осуществлении этого стала натовская программа "Партнерство во имя мира", в которой задействованы почти все страны этих регионов. Таким образом, по мере появления трудностей в процессе становления и укрепления демократических институтов в странах Центральной Азии и Закавказья, США все больше подвергаются риску, ставя перед собой проблему, которая не может быть разрешена в будущем ни дипломатическим, ни военным способом. Ряд американских специалистов полагают, что Вашингтону необходимо сформировать правильный политический курс по отношению к данному региону. Помощь, которая оказывается США странам Центральной Азии и Закавказья, не должна иметь только военный характер. Она прежде всего должна быть направлена на развитие более диверсифицированной экономики в этих государствах.
Если настоящий курс не будет скорректирован, указывают эти аналитики, то НАТО во главе с Соединенными Штатами вполне может превратиться в "регионального жандарма". Ветераны американской дипломатии обращают внимание на тот факт, что политика Вашингтона в отношении Центральной Азии носила авантюрный характер и порой граничила с элементарным блефом. Громкие заявления, которые делались с 2001 года многими американскими политиками, имели целью заставить поверить Россию, Иран, Китай и сами государства Центральной Азии в военное присутствие США в этом регионе на долгосрочную перспективу. Тем самым была потеряна возможность для этих государств вынудить США свернуть свое присутствие в регионе сразу же после завершения антитеррористической операции в Афганистане еще в 2002 году.
"Империалистическая хунта"
В наибольшей степени двойственный и противоречивый характер американской политики в регионе проявился в отношении Узбекистана. В продвижении своих интересов в Центральной Азии американцы после 2001 года сделали ставку на Узбекистан. Ташкент фактически закрепил статус Узбекистана в качестве привилегированного союзника Вашингтона в регионе. В то же время Белый дом имел определенную и четкую информацию со стороны своих аналитических структур о том, что режим И. Каримова может со временем создать серьезнейшую угрозу безопасности США в Центральной Азии. В частности, в одном из докладов отмечалось, что "его жестокие репрессии в отношении мусульман не столько подавляют в Узбекистане исламский экстремизм, сколько способствуют его процветанию, а его застойная экономическая политика влечет за собой все большую изоляцию страны и ее обнищание".
Эти стратегические центры настойчиво советовали администрации Дж. Буша увязать продолжение военно-политического сотрудничества с осуществлением демократических реформ: как бы ни были важны созданные на территории этих государств военные базы, США заинтересованы сейчас в принятии мер, с тем чтобы Центральная Азия не превратилась со временем в очередной Афганистан. Все эти противоречия наглядно проявились в конце марта – начале апреля 2004-го после серии терактов против режима И. Каримова. Запад фактически обвинил его в стимулировании своей политикой широкого социального недовольства в стране.
Любопытно, что политика США в отношении Центральной Азии превращается в часть внутриполитической борьбы между соперничающими партиями республиканцев и демократов. По мере приближения президентских выборов 2004 года эта борьба становится все более ожесточенной. Оппозиция обвиняет администрацию Буша в том, что та ради своих геополитических амбиций закрывает глаза на нарушение прав человека в Центральной Азии и массовую коррупцию. В начале 2003-го на рассмотрение американских законодателей были внесены гораздо более жесткие по своим формулировкам (по сравнению с законом от 2002 года) законопроекты, выражающие "мнение Конгресса", которые носят необязательный характер. В этом законопроекте центральноазиатские правительства характеризуются как "диктатуры и тирании, управляемые коррумпированными диктаторами, тиранами-варварами и жестокими гонителями прав человека, которым оказывает поддержку, содействие и которых финансирует империалистическая хунта Буша". Один из соавторов этого документа – бывший кандидат в вице-президенты от Демократической партии Дж. Либерман. В феврале 2003-го аналогичный по содержанию, но в более мягкой форме законопроект (видимо, в качестве громоотвода) был предложен на обсуждение комитета по международным отношениям палаты представителей депутатом-республиканкой от Флориды.
Самый последний "наезд" на Дж. Буша и его команду из-за Казахстана и каспийской нефти имел место 12 мая в газете "Лос-Анджелес таймс". В обширной статье доказывалось, что семейство Бушей ради своего нефтяного бизнеса поддерживает и поощряет коррупцию в Казахстане и в других прикаспийских государствах. Помимо абсурдности выдвигаемых в адрес нынешнего американского президента обвинений, которого помимо Центральной Азии действительно есть за что жестко критиковать, и особенно выражений, в которых они делаются, нужно обратить внимание на тот факт, что современная политика США в Центральной Азии сформировалась еще в эру Клинтона, то есть при тех же демократах, которые сегодня вешают всех собак на Буша-младшего.
А что же Европа?
Достается из-за Центральной Азии не только американским политикам, но и европейским стратегам. В последнее время с критикой европейской политики в Центральной Азии, на Каспии и Кавказе выступили два крупнейших специалиста в этой области: А. Рар (Германский совет по внешней политике) и Н. Макфарлейн (Оксфордский университет). Они считают, что "Европейский Союз проспал Центральную Азию". Пока европейцы послушно во всем следовали за американцами или стремились "не обидеть Россию", уважая ее законные интересы в регионе, Евросоюз был фактически выдавлен из рамок "Большой игры". В этой связи европейские аналитики призывают европейских политиков серьезно заняться Центральной Азией в духе провозглашенной германским канцлером Г. Шредером в декабре 2001 года новой стратегии ЕС в регионе: "повернуться лицом к Центральной Азии".
Можно выделить (помимо двусторонних связей и типовых соглашений о сотрудничестве между ЕС и постсоветскими странами) два основных инструмента европейской стратегии: Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) и ОБСЕ. Кроме того, частично европейская стратегия осуществляется в рамках институтов НАТО – ССАС, СЕАП и ПИМ.
Фактически у Европы отсутствует стратегия в отношении Центральной Азии и Казахстана, если понимать под этим термином проведение систематической политики. В то же время цели ЕС в регионе были ясны с самого начала, но отсутствовали инструменты их достижения. Это были амбициозные цели, но средства их достижения весьма скромные. На уровне Евросоюза данная ситуация находила выражение в том, что вся активность ЕС была направлена на регионы вблизи его границ. У ОБСЕ же практически отсутствуют ресурсы по реализации европейской стратегии. Относительно политики отдельных европейских держав, в данном случае сказывался низкий уровень стратегических интересов, недостаток исторического присутствия и ясно сформулированных приоритетов.
На практике это означало, что Британия отстаивала интересы своего нефтегазового бизнеса на Каспии, Германия боролась за энергетическую хартию и требовала равного с американскими участия европейских (немецких) компаний на Каспии, а Франция была занята популяризацией французской культуры и языка, а также своей модели государственного управления. Лишь во время антитеррористической операции в Афганистане европейские державы выступили более или менее сплоченно в отношении стратегических задач Запада в Центральной Азии, но это было вынужденное единство под угрозой оказаться под полным американским доминированием.
От протостратегии к мегастратегии
Можно выделить три причины отсутствия внятной европейской стратегии в Центральной Азии: во-первых, наш регион не является приоритетной зоной для Европы, как Восточная Европа, Балканы или Средиземноморье; во-вторых, достижение европейских стратегических целей осложняется существованием сложного механизма принятия решений внутри ЕС, что в полной мере касается геополитической проблематики, а Центральная Азия, безусловно, к таковой относится; и наконец, крупные европейские государства не хотели бы жертвовать своим суверенитетом в проведении внешней, внешнеполитической и оборонной политики в пользу многосторонних структур, что прямым образом отражается на выработке единой стратегии, в том числе и в отношении Центральной Азии.
Особое место при разработке европейской стратегии в отношении Центральной Азии и Казахстана занимает для ЕС проблема России. В отличие от США Брюссель прекрасно понимает законность интересов Москвы в регионе и готов признать особую роль России, и прежде всего в сфере безопасности, торгово-экономических связей и энергетики. Гораздо больше беспокойства у Европы вызывает стратегия Китая, которая способна в перспективе спровоцировать российско-китайское соперничество в регионе.
В целом политику Евросоюза европейские же аналитики характеризуют как "протостратегию". То есть формирование полноценной стратегии ЕС в отношении региона еще только впереди. Скорее всего, она будет сконцентрирована на решении геополитических задач экономическими методами. Это означает, что ЕС попытается снизить накал геополитической борьбы вокруг Центральной Азии и Каспийского региона, подпитываемый Соединенными Штатами с 1992 года. Вероятно, европейцы будут пересматривать свою политику в отношении России, придав ей более жесткий характер в контексте своих интересов в Центральной Азии и на Кавказе.
В этом случае в будущем мы сможем стать свидетелями поистине удивительных метаморфоз: еще более усилится трансатлантический раскол, произойдет геополитическое сближение (под давлением исламской угрозы) Соединенных Штатов и России, и не исключено, что в этой компании могут оказаться Китай и Индия. Европейский Союз окажется отгороженным от Центральной Азии и большей части Евразии барьерами, им же сооруженными. Что касается Центральной Азии, то она по-прежнему будет оставаться в эпицентре всех этих геополитических игр, что, впрочем, не так уж и плохо. Это позволит региону развиваться более или менее самостоятельно, постепенно накапливая силы, проводя давно назревшие политические и экономические реформы, укрепляя интеграцию. Это именно то, чего от нас так давно и настойчиво требует Запад. А крокодил, на которого намекал великий британец, подождет.
№11 (123) 9 - 22 июня 2004
|