БАКУ. 28.07.2004. Спустя почти 7 лет после того, как Китайская национальная нефтяная корпорация (CNPC) потрясла каспийский регион заявлением о намерении инвестировать $9,5 млрд. в Казахстан, Пекин и Астана вновь пришли к согласию о необходимости прокладки экспортного нефтепровода Казахстан - Китай. Об этом говорится в статье, опубликованной в авторитетном журнале "Middle East Economic Survey". Ее автор - аналитик Майкл Леливельд (Michael Lelyveld) - консультант компании PFC Energy"s Caspian Service, написал статью на основе текста, подготовленного им для состоявшейся в Пекине презентации проекта нефтепровода.

Как отмечает "Middle East Economic Survey", многое из того, что CNPC в свое время обещала Казахстану, так и не были реализовано. Что же изменилось сейчас? Прежде всего, вырос спрос. Импорт нефти в Китае в 2003 году поднялся на 31% (до 91 млн. тонн) или на 1,83 млн. баррелей в день. Аналогичные цифры были зафиксированы и в 2002 году. В первом квартале 2004 года импорт нефти возрос до 40 млн. тонн (более 2,3 млн. баррелей в день). Между тем, в самом Китае добыча "застряла" на планке около 3,4 млн. баррелей в день.

Хотя на Ближний Восток до сих пор приходится 50% китайского нефтяного импорта, в Пекине стали задумываться о необходимости избавляться от зависимости от поставок арабской нефти. Что касается Казахстана, то пока он занимает скромное место в поставках нефти Китаю - в 2003 в среднем 24,000 баррелей в день, или 1,3% от китайского импорта.

В то же время в Китае растет импорт российской нефти. Поставки из РФ в 2003 году составили 5,8% от общего китайского нефтяного импорта (105,000 баррелей в день). В этом году эта цифра возросла до 7% (173,000 баррелей в день). В апреле она подскочила до ежедневных 264,000 баррелей, сделав Россию третьим по величине поставщиком после Омана и Анголы. При этом Китай возмущен срывом РФ проекта строительства нефтепровода Ангарск - Дацин, который должен был заработать в 2005 году и обеспечить чрезвычайные потребности Китая.

Все это объясняет интерес, проявленный к Трансказахстанскому нефтепроводному проекту, который, по всем западным стандартам, пока не отвечает требованиям коммерческой обоснованности. Но Пекин умеет "отделять мясо от мух". Иначе говоря, отделять вопросы коммерческой целесообразности от стратегических интересов страны.

Что касается Астаны, то там разбили проблему жизнеспособности 3-тысячекилометрового трубопроводного проекта на части. Первоначально по маршруту Атасу-Алашанькоу протяженностью 1240 км будет ежегодно прокачиваться 10 млн. тонн (200,000 баррелей в день) нефти. Стоимость поставок составит довольно скромную цифру ($700-$850 млн.) Как ожидается, строительство может начаться уже в августе и завершится в конце 2005 года. Дополнительные мощности в 10 млн. т. будут наращены к 2011 году.

Между тем, основные китайские потребители находятся далеко на востоке. Китай предполагает инвестировать $1,2 млрд. в строительство двух нефтепроводов на восток мощностью 10 млн.т. нефти в год каждый с предполагаемым расширением по мере увеличения поставок из Казахстана.

Хотя интересы энергетической безопасности Китая могут перевешивать некоторые коммерческие изъяны, строительство трубопроводов должно быть экономически обосновано: разброс цен на нефть может свести на нет его целесообразность. Очевидно, что проекты кажутся более жизнеспособными при ценах $40 за баррель, 30% росте импорта и 9% ВВП, чем при индикаторах вполовину меньше. В целом, вероятность их реализации уменьшится, если строительство не начнется в этом году или ухудшится экономическая конъюнктура, как этом уже было в 1998 году.

Что касается позиций Москвы, то ее реакция была смешанной. В июне 2004, через 2 дня после того, как "Коммерсант" процитировал фразу вице-президента "Транснефти" Сергея Григорьева о том, что у компании нет интереса к проекту, глава "Транснефти" Семен Вайншток внезапно объявил о возможной поставке 10-12 млн. тонн российской нефти в год по Трансказахстанскому трубопроводу.

Предложение Вайнштока кажется тем более странным ввиду его оппозиции строительству нефтепровода Ангарск-Дацин. Одно из возможных объяснений заключается в том, что Россия нуждается в экспортных мощностях и ожидает, что трубопровод Казахстан-Китай все равно будет построен. Некоторые аналитики сомневаются, что Россия захочет поставлять свою нефть транзитом через другую страну. С другой стороны, Москва, кажется, решила, что не даст Китаю прямой доступ в своей нефти из политических соображений.

Для Казахстана нефть РФ может решить одну важную проблему: чтобы выйти на уровень окупаемости, китайская магистраль ежедневно должна пропускать 1 млн. баррелей. Этот объем для Казахстана слишком велик, чтобы полагаться на одного потребителя. Вклад России, конечно, снижает риск, но даже в этом случае достичь трехстороннего соглашения будет весьма затруднительно.

Планы Казахстана по созданию трубопроводной сети еще не вызрели. 448-километровый. трубопровод Кенкияк-Атырау, открытый в 2003 году, сейчас назван первой стадией китайской магистрали, хотя идет на запад, а не восток Китая. Вся сеть подразумевает поставку каспийской нефти напрямую в Китай, но экономичность поставок на такое большое расстояние еще нужно обосновать. Как заявляют в Астане, третья стадия будет включать отрезок Кенкияк-Атасу, но никаких серьезных расчетов и планов пока не делалось. По поводу итоговой ежегодной мощности всей системы делались разные заявления: 50 млн. тонн, 70 и даже 100 млн. тонн.

Однако опыт подсказывает, что не следует игнорировать очевидное. Хотя Китай и Казахстан соседи, самые богатые залежи природных ископаемых Казахстана находятся на крайнем западе, тогда как крупнейшие потребительские рынки Китая - на крайнем востоке - на другом конце континента. Даже если Китай захочет значительно инвестировать разработку шельфа Каспия, Пекину экономичнее поставлять нефть на запад, а не на восток - через весь Казахстан на свою территорию. Впрочем, есть и другая точка зрения: небольшие, но стабильные поставки казахстанской нефти могут стать источником для планируемого Китаем стратегического нефтяного запаса, который будет создан в ближайшие годы, а не служить быстрым и дорогим средством утоления растущего спроса.

И последнее. Недоверие между Россией и Китаем остается фактором неопределенности, подчеркивает Леливельд. Во многих отношениях эти страны стали взаимодополняющими противоположностями в части величины и роста населения, обеспеченности природными ресурсами и промышленного роста. Аналитики постоянно испытывают соблазн представить совмещение российского внешнеторгового профицита с растущим китайским спросом как идеальный вариант. В этом случае трудно объяснить постоянное противодействие России китайским инвестиционным и импортным интересам. Объяснение может находиться в провозглашенной Владимиром Путиным кампании по развитию "перерабатывающих отраслей", которые способны дать экономике больше добавочной стоимости, чем простой экспорт нефти и газа. Россия видит в Китае мощное, густонаселенное государство, где переработка растет огромными темпами. Также Москва может чувствовать, что, продавая большие объемы нефти Китаю, она повышает добавочную стоимость ему и сокращает себе.

Если это является реальным обоснованием несговорчивости России в отношении топливных сделок с Китаем, то путь для казахстанской нефти в Китай открыт, даже если это будет дорого стоить.