ТРУБА УПУЩЕННЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ
Москва стремительно теряет влияние в Афганистане

Илья Сергеев, Андрей Фролов

Об авторе: Илья Сергеевич Сергеев - независимый эксперт.
Андрей Львович Фролов - научный сотрудник ПИР-Центра.

В последнее время Афганистану в мировых СМИ уделяется все меньше внимания. Несмотря на падение режима талибов, находящимся в стране коалиционным войскам во главе с США и Великобританией так и не удалось стабилизировать обстановку даже вокруг Кабула. Можно говорить о том, что после отстранения талибов от власти и уничтожения большей части руководства "Талибана" ситуация стала еще менее предсказуемой, чем прежде. И если раньше Афганистан назывался в числе государств-изгоев, то теперь многие склонны говорить о том, что он превратился в сплошную "черную дыру", лоскутную страну, где без следа исчезают деньги, техника и оружие.

Однако, несмотря на столь безрадостную картину афганского настоящего и отсутствие у этого государства видимых политических перспектив, выгодное положение Афганистана по-прежнему приковывает к нему внимание ведущих мировых держав. Кроме России. Судя по тому, что в российских государственных СМИ тема Афганистана, по сути, никак не освещается, можно сделать вывод, что у Российской Федерации нет стратегических интересов в Афганистане. Так ли это?

Фактически начиная с середины XIX века, с того, что потом с легкой руки Редьярда Киплинга стало называться "Большой Игрой", Афганистан представлял для нашего государства если не источник опасности, то как минимум причину для беспокойства. Последние годы не изменили этого положения: так, в Афганистане производится 20% всего героина, который потом направляется в том числе и в Россию, а через Россию – в Европу.

К тому же, если Российская Федерация стремится сохранить свое влияние в Центрально-Азиатском регионе, ей необходимо внимательнее относиться к афганским проблемам. Наконец, Афганистан – одна из немногих стран, имеющих внешний долг перед Россией. Речь идет о 2 млрд. долл., которые СССР в 70–80-х гг. вложил в строительство инфраструктуры и дорог, в поставки вооружений.

При этом, при всей нестабильности политической обстановки в Афганистане, там живут и здравствуют амбициозные международные проекты, связанные прежде всего с географическим положением государства и с возможностью использовать его территорию для транзита грузов и полезных ископаемых, прежде всего нефти и газа.

В первую очередь речь идет о дорогостоящем проекте прокладки трансафганского газопровода для транзита газа из Туркмении в Пакистан. Его история уходит своими корнями в 1960-е гг. Советский Союз после вывода своих войск из Афганистана был готов поддержать многосторонний проект с вовлечением в него СССР, США, Франции, Ирана, Пакистана и Китая, однако по каким-то причинам Соединенные Штаты не выразили готовность к тесному сотрудничеству с Советским Союзом и до 1996 г. о проекте вообще старались не вспоминать.

В 1996 г. американская компания Unocal и бразильская компания Bridas проявили интерес к строительству выгодной газовой артерии и с этой целью начали сотрудничество с движением "Талибан". Однако в то время проект не получил необходимой поддержки. Инвестиции в него сдерживались прежде всего отсутствием всяких гарантий со стороны лидеров движения. А в таких условиях деньги не готовы были вкладывать даже самые рисковые бизнесмены.

Идея "повисла в воздухе", однако от нее не отказались. И хотя сам проект неоднократно ставился под сомнение, уже в конце 2003 г. о трубопроводе заговорили вновь.

В начале 2004 г. идея создания ветки от туркменского газового месторождения Довлетабад (запасы которого превышают кладовые Пакистана более чем в 3 раза) до пакистанского порта Мултан через Афганистан, кажется, вновь обрела очертания. Сапармурат Ниязов и Хамид Карзай подписали межправительственное соглашение о строительстве газопровода: 1460 км трубы будут стоить инвесторам 2,5 млрд. долл. Предполагалось, что только от транзита газа Афганистан будет получать ежегодно 300 млн. долл.

Поддерживая эту идею, в начале 2004 г. Азиатский банк развития (АБР) заявил о готовности выделить средства для строительства подземных газовых хранилищ в Пакистане. Как отмечали официальные лица АБР, эти хранилища будут использоваться для обеспечения стабильной работы будущего газопровода.

В настоящий момент этот стратегический проект остается без российского участия, а Афганистан – без российского не то что влияния, но даже внимания. Судя по косвенным данным, при дальнейшей реализации проекта газопровода заинтересованные стороны постараются обойтись без российского участия. В связи с этим возникает вопрос: для чего Российской Федерации необходимо обеспечить свое влияние на Афганистан и гарантировать соблюдение там своих интересов?

Прежде всего, как уже отмечалось, это внешний долг Афганистана России. В стране (в особенности на севере) до сих пор сохраняется инфраструктура, построенная советскими специалистами. Она требует ремонта. Афганистану необходима сельскохозяйственная техника. То, что ему готовы предложить американские, японские и немецкие компании, слишком дорого и зачастую не подходит для суровых афганских условий. Экономика Афганистана, которая, надо думать, еще нескоро избавится от определения "опиумная", требует дешевых и надежных орудий труда, которые способна предоставить Российская Федерация, особенно принимая во внимание тот факт, что в стране еще есть специалисты, обучавшиеся в советских вузах и знакомые с российской техникой.

Говоря о трансафганском газопроводе, необходимо также учитывать, что ему потребуется обслуживание, инфраструктура, которая уже была построена советскими специалистами. Но российское руководство в силу своей собственной бездеятельной политики рискует утратить всякую инициативу в решении афганских проблем и в восстановлении своего влияния в этой стране. И дело здесь не только в активном противодействии со стороны американских советников и компаний, действующих в Афганистане.

Как с сожалением отмечают те, кто знаком с обстановкой в стране, в деятельности российских представителей и сотрудников ряда российских компаний, находящихся в Афганистане, полностью отсутствует всякая координация действий, которая особенно необходима, учитывая тамошние непростые условия и отношение к русским компаниям со стороны оккупационных властей. Робкие попытки российского руководства принять участие в восстановлении афганского государства, похоже, не принесли результатов. Широко разрекламированная в 2002 г. миссия МЧС успехом не увенчалась, а те средства, которые выделялись на афганские проекты Министерства по чрезвычайным ситуациям, не оставили заметного следа в экономике страны. Более того, сами афганцы, хотя они и настроены дружелюбно по отношению к российским специалистам (при этом, например, в Кабуле отношения между местными военными и оккупационными силами оцениваются как напряженные и даже враждебные), подчеркивают, что Россия не внесла своего вклада в послеталибское возрождение Афганистана.

И это несмотря на то, что ряд российских компаний (прежде всего "Роснефть" и "Машиноимпорт") достаточно активно действуют на афганской территории, реализуя совместные российско-афганские проекты. Однако усилия отечественных компаний – капля в море, особенно если учитывать активную и даже порой агрессивную политику американских компаний в стране.

В этой связи следует упомянуть сферу военно-технического сотрудничества (ВТС) между двумя странами, которая дает основания для сдержанного оптимизма. Известно, что Россия долгое время поддерживала вооруженные формирования Северного альянса поставками вооружений и военной техники. По признанию министра обороны РФ Сергея Иванова, только в 2001 г. объем помощи составил 30–40 млн. долл. (отметим, что именно на этот период приходится пик противостояния движения "Талибан" и Северного альянса). Интересно, что независимые эксперты оценивают российские поставки в 2001 г. в 200–300 млн. долл. Отмечалось также, что ряд поставок оплачивался Соединенными Штатами.

По весьма скупым сведениям, в настоящее время Россия обучает незначительное число афганских военнослужащих, а также на безвозмездной основе поставляет запасные части и горюче-смазочные материалы для техники советского/российского производства. Однако даже в области ВТС, где позиции России традиционно сильны, наблюдается сильная конкуренция со стороны ряда стран не только Восточной Европы и СНГ, но и, например, Индии. Последняя предложила свою помощь в обучении афганских пилотов управлению истребителями МиГ-21.

Несмотря на ряд локальных успехов России на земле Афганистана, остается фактом следующее обстоятельство: американские компании вкладывают гораздо больше средств в восстановление инфраструктуры, чем российское правительство. Так, к примеру, только на реконструкцию шоссе Кабул–Кандагар–Герат США и их партнеры потратили 180 млн. долл., тогда как, по данным Министерства экономического развития и торговли, российская помощь Афганистану в 2002 г. незначительно превысила сумму в 30 млн. долл.

Даже при таких скудных инвестициях можно было бы рассчитывать на получение заказов на восстановление объектов, построенных советскими специалистами, но к работе над этими проектами иностранные советники предпочитают привлекать компании из Узбекистана, Таджикистана и Туркменистана и даже Чехии, но не из Российской Федерации.

К сожалению, приходится констатировать: Россия стремительно теряет остатки влияния в Афганистане. В первую очередь это связано с отсутствием четкой позиции всех заинтересованных государственных органов. Кроме того, сказывается и привычная ситуация отсутствия средств и желания нести риски и гарантировать контракты российских компаний во все еще нестабильной стране.

Реализация проекта трансафганского газопровода поможет стабилизировать обстановку в Афганистане. Политическое участие России в этом проекте позволит ей сохранить свои позиции в Центральной Азии, обеспечить интересы своей национальной безопасности, а кроме того, и это особенно важно, свои экономические интересы. Было бы непростительной ошибкой потерять Афганистан снова, причем на этот раз потеря может стать безвозвратной.
27 июля 2004 г