ОДКБ сталкивается с жесткой конкуренцией на постсоветском пространстве

Проблемы интеграции и безопасности стоят на повестке дня всех государств постсоветского пространства, но решают они их по-разному. Об опыте и планах одной из самых успешных интеграционных структур рассказал "Росбалту" генеральный секретарь Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) Николай Бордюжа.

----------------------------------------
Справка:
Договор о коллективной безопасности (ДКБ) был подписан 15 мая 1992 года сроком на 5 лет с последующим продлением. Участниками ДКБ являются Республика Армения, Республика Беларусь, Республика Казахстан, Кыргызская Республика, Российская Федерация, Республика Таджикистан. 7 октября 2002 года президенты государств-участников ДКБ подписали в Кишиневе Устав Организации ДКБ и Соглашение о правовом статусе ОДКБ. 18 сентября 2003 года эти документы вступили в силу.
В соответствии с Договором, государства-участники обеспечивают свою безопасность на коллективной основе. Цель ДКБ - совместными усилиями предотвратить, а при необходимости ликвидировать военную угрозу суверенитету и территориальной целостности государств-участников. Для противодействия новым вызовам и угрозам национальной, региональной и международной безопасности государства-участники договорились активизировать деятельность на этом направлении, предпринимая конкретные действия, направленные на решительную борьбу против международного терроризма.
----------------------------------------

- Николай Николаевич, Президент России Владимир Путин, выступая 19 июля на заседании Совета безопасности, дал ОДКБ высокую оценку, назвав ее "одной из наиболее динамичных структур" и "региональным центром интеграции". С какими проблемами сталкивается Организация и каковы пути их решения?

- Я бы назвал оценку Президента справедливой. За последний год мы сделали очень много, начиная от информационной работы на территории действия Договора и заканчивая практическими шагами, в том числе проведением конкретных операций.
Проблемы ОДКБ такие же, как у Содружества Независимых Государств. Может быть, проявляются они в меньшей степени... В СНГ идет размежевание в связи с тем, что государства избрали различные политические курсы и движутся порой в противоположных направлениях. В рамках ОДКБ столь острой проблемы не существует, хотя в него входят шесть государств - со своей политикой, своим, порой обостренным, пониманием суверенитета, своим видением путей решения проблем безопасности. Все они, кроме того, не находятся в вакууме, а взаимодействуют со многими структурами, с которыми мы конкурируем (я не говорю - боремся или противостоим, речь идет именно о конкуренции, с точки зрения активности в Центральной Азии, на Кавказе) - в частности, НАТО, Соединенными Штатами Америки...
Поэтому иногда, предлагая какую-то программу в области безопасности, мы сталкиваемся с тем, что некоторые государства говорят: нам это не интересно и не нужно. Главный принцип деятельности Организации - принцип консенсуса, и по некоторым направлениям нам приходится отказываться от, на мой взгляд, очень интересных идей.

- Какие государства, как правило, имеют особую позицию?

- По-разному, в зависимости от проблемы. Это нормальный рабочий режим. Свою позицию высказывает и отстаивает Россия, Белоруссия, очень часто со своим особым мнением выступает Казахстан. Приходится сближать позиции, а в этом случае мы зачастую встаем перед угрозой выхолащивания сути тех действий, которые дали бы реальный эффект при решении той или иной проблемы.
Например, мы очень много спорили о целесообразности миротворческой деятельности в рамках ОДКБ. Некоторые члены Организации высказали особую позицию - по их мнению, кооперироваться в вопросах миротворчества нет необходимости, так как при проведении миротворческих операций ООН работает с конкретными государствами. Какой же тогда смысл создавать единый миротворческий контингент, если мы знаем, что работать с Организацией Объединенных Наций в любом случае будем индивидуально, в двустороннем режиме?
У других оппонентов была несколько иная точка зрения. Они говорили, что мы должны создать миротворческий потенциал, который бы использовался под флагом ООН, но по просьбе одного из государств, без получения санкции Совета Безопасности. Предлагалось также иметь миротворческий контингент для использования на пространстве ОДКБ в случае горячих событий, кооперироваться с точки зрения единой подготовки, экипировки, выработки единых подходов в отношении поддержания мира.

- К какому же решению пришли в итоге?

- Государства-члены Организации признали необходимость такой деятельности и разработки конкретных документов, касающихся формирования миротворческого потенциала, взаимоотношений с ООН, системы финансирования миротворческой деятельности и т.д. Мы приняли Концепцию миротворческой деятельности в рамках ОДКБ. Сегодня мы вышли на практическую реализацию идеи единого миротворческого потенциала. Но как будут развиваться события, я пока не готов сказать, поскольку на этапе практических шагов вопрос разницы в подходах и взглядах на эту проблему может встать особенно остро.
Тем не менее, основополагающее политическое решение о совместной миротворческой деятельности сегодня уже существует. Предполагается использование миротворцев в трех основных режимах. Основной и главный - в рамках ОДКБ. Второй, не менее важный - в рамках СНГ, с одобрения Совета Безопасности ООН и согласия государств-участников конфликта. Третий - в глобальном масштабе, по запросу ООН. В любом случае, очень важно консенсусное решение всех шести государств о необходимости участия в той или иной миротворческой операции.

- Каковы другие сложности, стоящие перед ОДКБ?

- Одна из проблем состоит в том, что наши государства - не самые благополучные с точки зрения экономики, мягко говоря, не самые богатые. Они имеют свои финансовые, социальные, экономические проблемы, особенно остро стоящие в Таджикистане и Киргизии. Хотя перемены к лучшему в экономике ряда государств-членов ОДКБ уже есть, мы еще сталкиваемся с ситуацией, когда не можем профинансировать очень интересные проекты. Скажем, мы не столь активно ведем консультативную деятельность (основную в рамках Организации), потому что нередко не хватает средств на направление делегаций экспертов для обсуждения той или иной проблемы, выработки концепции. Это мешает.
Мы бы хотели, чтобы все возникающие проблемы - а их несколько десятков, среди которых наркотики, терроризм, политический экстремизм, военная деятельность, миротворческая деятельность, создание единой системы управления воинским контингентом, единой системы разведки, ПВО, региональных систем безопасности и т.д. - прежде всего обсуждались на уровне экспертов. Везде нужно начинать с концепции. По основополагающим проблемам эксперты, конечно, работают - например, по выработке единой позиции в вопросах, выносимых на Генеральную Ассамблею ООН, на встречи ОБСЕ. Экспертной работы достаточно много - но меньше, чем нам бы хотелось.

- Но если нет средств даже на то, чтобы собрать экспертов, есть ли смысл говорить о совместных военных или миротворческих операциях, которые по определению гораздо затратнее?

- Мы работаем исходя из реальностей, которые есть. В каждом государстве существуют свои вооруженные силы. Мы не хотим создавать общую вооруженную надстройку. Объединенные вооруженные силы предполагают выделение из состава ВС государств-членов ОДКБ конкретных формирований. На таком принципе построены Коллективные силы быстрого развертывания.
Военная деятельность идет, определенная интеграция существует, и я считаю, что это одно из наиболее успешных направлений развития. Для совершенствования боевой учебы средства предусмотрены в каждом государстве.

- Выступая недавно на форуме "Евразийская интеграция: тенденции современного развития и вызовы глобализации" в Астане, Владимир Путин заявил, что концептуальными проблемами интеграционных объединений являются "великодержавный шовинизм, национализм, личные амбиции и обыкновенная пещерная глупость". В какой степени они влияют на деятельность ОДКБ?

- Для нас наиболее актуальны две последние позиции. Когда идея на политическом уровне принимает черты конкретного решения - хорошего, отвечающего интересам России и ОДКБ, и мы начинаем его реализовывать - вот тогда, зачастую на среднем исполнительском уровне, мы встречаемся и с одним, и с другим. Кстати, в России это происходит едва ли не чаще, чем в других государствах. Реализует ведь не президент, а исполнитель. К сожалению, часто наталкиваешься на представителей органов исполнительной власти, которых про себя характеризуешь примерно так, как сказал Путин.

- Одна из задач ОДКБ - создание антинаркотического "пояса безопасности" вокруг Афганистана. В каком состоянии находится эта работа?

- Антинаркотический "пояс безопасности" - это поддержанная Россией, другими государствами инициатива ООН. Первый ее этап - совместные шаги на наших границах в отношении афганских наркотиков. В 2003 году в рамках шести государств ОДКБ была проведена операция "Канал". Это международная комплексная антинаркотическая операция. Видимо, такие же меры будут приняты и в этом году. Мы вышли на достаточно высокий уровень обмена информацией антинаркотических служб всех государств-членов ОДКБ, координации их деятельности.
Что касается второго этапа, то, если в выработке мер по реализации задачи создания "пояса безопасности" будут принимать участие только члены Организации, ничего не получится. В этом должны участвовать Китай, Иран, Узбекистан, Туркменистан. Мы готовы предложить этим государствам совместные с ОДКБ действия с тем, чтобы в экспериментальном порядке апробировать меры, которые можно рассматривать как направленные на создание антинаркотического "пояса". Когда это состоится, вместе с афганскими коллегами нужно выходить на постоянно действующие меры, которые бы препятствовали перемещению наркотиков, во всяком случае, на территориях всех перечисленных государств. Лишь в этом случае мы получим серьезный эффект.
Все это достигается не так быстро, как хотелось бы. Международная деятельность идет медленнее, чем реализация таких мер в рамках одного государства, - но, поверьте, работаем мы активно.

- Не отразится ли на создании "пояса безопасности" скорый вывод из Таджикистана российских пограничников?

- Я считаю, что это обоснованное решение. В Таджикистане остается российская оперативная группа, граница будет охраняться совместно российскими и таджикскими пограничниками. В Таджикистане существует система охраны границы со всем набором необходимых элементов. Зачем там держать такой российский контингент, 12-14 тысяч человек, более 80 процентов которых, кстати, - граждане Таджикистана? Важно оставить оперативную группу, договориться о системе контроля, совместных шагах по охране границы.

- Многие российские пограничники в неофициальных беседах выражают серьезные сомнения в том, что таджикские коллеги смогут взять на себя выполнение их функций - и по причине низкой квалификации, и потому, что многие таджики тесно связаны с афганской стороной...

- Таджикские коллеги стоят на этой границе с 1992 года. По большому счету, все военнослужащие пограничных застав, половина младших офицеров границы - таджики. Все командное звено - начальники погранотрядов, командиры застав - были россиянами. Мы подготовили там большой резерв, множество очень опытных офицеров из числа граждан Таджикистана. Не думаю, что с точки зрения профессионализма будет провал - при наличии нашей достаточно многочисленной оперативной группы. Но я не скрываю, что угроза снижения уровня охраны границы существует - это абсолютно реально возможная угроза. Хотя я очень надеюсь, что сотрудничество российской оперативной группы и пограничников Таджикистана позволит удержать уровень охраны границы, который существует сегодня.

- В последние месяцы обострилась опасность перехода грузино-осетинского и карабахского конфликтов в стадию боевых действий. Принимает ли ОДКБ участие в урегулировании этих конфликтов?

- Организация напрямую - нет. Государства-члены ОДКБ - принимают. Россия участвует в урегулировании обоих конфликтов. Я считаю, что вмешиваться в столь тонкую материю, как взаимоотношения участников конфликта, Организации сейчас нецелесообразно. Там должны работать профессионалы, понимающие проблему и занимающиеся ее решением на протяжении большого количества лет.
Единственное, что мы делаем - подробно и очень серьезно отслеживаем существующие тенденции в развитии ситуации с тем, чтобы, если, не дай Бог, дело дойдет до военных действий, каким-то образом отреагировать. Наша задача - отслеживать и быть готовыми к тому, чтобы предложить Совету коллективной безопасности (высшему органу ОДКБ) набор мер политического характера, который нейтрализовал бы негативные последствия.

- Конкурирующий с ОДКБ блок НАТО проводит в кавказском регионе более активную политику - его представители неоднократно посещали Южную Осетию и Нагорный Карабах, натовские инструкторы подготовили грузинский спецназ, который будет использован в случае развертывания боевых действий. Не находите ли вы, что конкуренция получается несколько неравноправная, и НАТО завоевывает все более серьезные позиции, вторгаясь в сферы традиционных российских интересов?

- Не будем забывать, что в Южной Осетии недавно была и большая российская делегация - представители МИДа и Совета безопасности, с которыми мы поддерживаем контакт, в том числе в плане оценки ситуации. Поэтому сами визиты натовцев еще ни о чем не говорят. То, что готовится спецназ - да. Что НАТО очень активно завоевывает позиции в Грузии - согласен. А наша Организация сохраняет их в Киргизии и Таджикистане. Но если Грузия сориентировалась на НАТО, если она готова сделать все, даже невозможное, чтобы ее признали "старой Европой" и пригласили в альянс, то, естественно, она откроет этому блоку все двери, калитки и ворота. Что значит - "НАТО завоевывает"? Нет, это Грузия пытается "завоевать НАТО"...

- А не сдает ли Россия свои позиции без боя? И вместо того, чтобы бороться за Грузию, где все же весьма сильны пророссийские настроения, оставляет ее на произвол судьбы? Не теряет ли Россия, укрепляясь в Центральной Азии, европейское направление?

- Я бы отошел в оценке международных политических процессов от военной терминологии. А как расценить шаги, которые предпринимало российское руководство - например, визит Игоря Иванова в Тбилиси и предотвращение перехода "бархатной революции" в вооруженное столкновение? То, что не было крови - уже хорошо. Вспомним посредничество в Аджарии. Мы можем по-разному оценивать его результаты - но война-то предотвращена! А встречи президента Грузии Михаила Саакашвили с президентом Путиным, где они договариваются об очень многих вещах? А оказание Грузии экономической помощи? Несмотря ни на что, даже на резкие заявления грузинского руководства, туда идет по льготным ценам российский газ. Ведь мы понимаем, что отключение газа ударит по людям - и разве это не участие в судьбе Грузии? А постоянные приезды сюда то председателя грузинского парламента, то секретаря Совета безопасности, то министра обороны с тем, чтобы Россия принимала участие в решении проблем, которые как ком надвигаются на Грузию - это не участие? Что значит - "бороться"? Сегодня главные устремления Грузии - НАТО и ЕС. Мы что, должны насильно поворачивать ее лицом к себе? Зачем?

- Но зачем помогать ей двигаться в этом направлении - хотя бы поставками того же льготного газа?

- Россия не может из-за одного-двух политиков изменить своим вековым связям с грузинским народом.
Пока что все заявления Саакашвили свидетельствуют о его собственной позиции. То Россия - друг Грузии, то - оккупант, то без России ничего невозможно сделать, то она - основной источник конфликтов... Я ставлю себя на место президента Путина - как ему вести себя, если месяц назад Саакашвили заявлял, что теперь он его преданный друг, а сегодня - что российские миротворцы - это оккупанты? По большому счету, политический деятель не может так делать. Впрочем, Саакашвили - президент страны, и он сам должен понимать, что говорит. Объяснение тут только одно: произносить такие речи можно лишь в случае, когда у тебя не сформировалось собственного взгляда на свою роль в истории, на место и курс своей страны, ее отношения с соседями.

- Возможно ли сотрудничество ОДКБ и НАТО? Есть ли между двумя организациями мосты, совместные программы?

- Сегодня есть одобренное президентами государств ОДКБ политическое решение о вступлении с НАТО в официальные отношения, есть наметки того, в каких направлениях мы можем сотрудничать. Это чрезвычайные ситуации, противодействие вызовам и угрозам, проблемы терроризма и наркотиков, в том числе там, где присутствует НАТО. В Афганистане, странах Центральной Азии. Там мы можем удвоить свои усилия и работать с конкретных позиций по общим проблемам. Пока официальных контактов между ОДКБ и НАТО нет. Мосты ведь нужно строить! Мы сделали первые соответствующие шаги, ждем ответа.

Беседовала Яна Амелина, ИА "Росбалт". Москва

27.07.2004