Братских народов не бывает

Сергей РОМАШКО

"Народная" тема все не отпускает. И понятно: она на все лады продолжает заполнять самые разные ниши экологии нашего сознания. В прошлый раз я объяснял, почему народ нельзя считать невиновным, произведя таким образом логическую операцию отрицания отрицания. Сейчас задача моя попроще: отрицание простое.

Понятие братских народов (братского народа) то и дело всплывает в наших общественных дебатах. Не обошли и РЖ, на его "страницах" (страниц на самом деле нет, это очередная дань языковой традиции) тоже время от времени появляется призрак некоего "братского народа".

Не совсем понятно, что это за штука - "братский народ". Раньше титул "брата" в соответствующей братской "семье" народов присваивался официальной печатью и скреплялся братским слюнявым поцелуем соответствующих вождей (слава богу, больше не целуются, а то смотреть на это без содрогания было невозможно). Не помогло. Названые братья всех степеней - от тех, что сидели в социалистическом лагере, до тех, что сливались в новую историческую общность, - показали русскому брату что следует и отделились. В том числе и те, кто особенно громко заявлял о своей любви и уважении к "старшему брату".

Понятно, что соседство - еще не братство. Что же? Конечно, тут не обходится без генеалогии, которая, собственно, и подразумевает братские, родственные отношения. Однако этногенез - дело чрезвычайно тонкое, уловить моменты образования этноса, особенно в относительно удаленном прошлом, достаточно трудно, поэтому сам факт родства народов - чаще всего родства их языков - не слишком вразумительная вещь, трудно бывает понять, так сказать, степень и характер этого родства. Но и совершенно очевидное родство не гарантирует никаких братских отношений. Вот вам два братских народа: израильтяне и палестинцы. А вот еще два братских народа: индийцы, говорящие на хинди, и пакистанцы, говорящие на урду. Еще недавно эти два языка считались одним и назывались хиндустани. Это не мешает двум народам жить уже не первое десятилетие в жесточайшей конфронтации и убивать друг друга в Кашмире. А вот свежий пример: народы бывшей Югославии, говорящие либо практически на одном, либо на очень близких языках. Если немного раздвинуть исторические горизонты, примеров станет гораздо больше. Не помогает. Так же как не дает никаких гарантий конфессиональная близость или единство. В ходе определенных идеологических движений понятие братских народов может активизироваться, но само по себе оно мало что дает.

Интересен, разумеется, не сам застарелый синдром братского народа, а его связи в ментальной сфере российской общественности. Во-первых, это, конечно же, очередное подтверждение того, наcколько модели традиционного патриархального общества еще сильны в нашей стране. Представление о большой семье как основе общества не умерло, как не умерла и большая семья (тем более что в период передряг, почему-то названных реформами, на государство надежда плохая). Интересное подтверждение пришло из Германии. Некоторое время назад с территории бывшего СССР в Германию хлынул поток так называемых "русских немцев". Будучи генеалогически действительно немцами, они, однако, плохо уживались в новой - по идее "родной" - среде. В том числе и младшее поколение. За дело взялись лингвисты и выяснили, что дети школьного возраста, прибывшие в Германию, быстро усваивали слова немецкого языка, но соответствующие понятия использовали "свои", российские. Скажем, нетрудно было усвоить, что "семья" - это Familie. Однако для немецких школьников семья - это родители и братья-сестры (если они есть). Для российско-немецких школьников "семья" (или Familie, что все равно) - это еще и бабушка с дедушкой, любимая тетя Клава, а при случае еще и попугай Кеша. Все нормально - именно таково традиционное представление о большой семье. Зря немцы, обнаружившие это, удивлялись.

Нам же следовало бы удивляться другому. Например отчаянному невежеству наших граждан в самой ближней этнографии - этнографии своей страны. Разыскивая братьев по всей планете, наши люди могут не иметь представления о том, какие народы и сколько живут в их собственном государстве. Поэтому наши политики могут публично ляпать высказывания вроде "У нас славянская страна", "У нас православная страна", совершенно не задумываясь о том, какие такие славяне (кроме русских) живут в нашей стране, или о том, как к подобным заявлениям должны отнестись татары или буряты. И это притом что значительная часть нашей этнографии отражена в государственном устройстве Российской Федерации! Спрашиваю студентку, обучающуюся по специальности "регионоведение" (!), сколько в России, по ее мнению, языков. Отвечает: немного, три-четыре (!!!). А сотню не хотите?! Ошибка в два порядка. Неплохо. То есть очень плохо, конечно.

Второй обертон поиска братских народов - это постоянство. Брат он и есть брат, "никуда не денется". Именно такими словами некоторые политики объясняли, почему Советский Союз вскоре должен восстановиться. Оказалось, что денутся. Оказалось, что отношения между народами надо выстраивать долго, а главное, постоянно поддерживать их, потому что они в любой момент - к сожалению - могут разрушиться. То есть это непрерывная, хитроумная, кропотливая работа. А это не в российском духе. Мы такого не любим. Мы любим, чтоб широкий порыв, а потом отдыхать. Вот и результат соответствующий.

Общий совет один: взять очень жирный карандаш и тщательно вычеркнуть всякие варианты братского поцелуя в межэтнических и межгосударственных отношениях. Все равно толку от них мало.

5 Августа 2004