Дочки-мачехи
Врачи Зиту и Гиту разделили, но семью им вернуть не смогли

Ирина ФИНЯКИНА

Они росли, как две березки из одного корня. Смотрели на мир из горизонтального положения - верхние половинки туловищ были откинуты друг от друга, как ветви дерева. Общий таз, три общие ноги на двоих...

Зита и Гита - сиамские близнецы из Киргизии, которых разделили врачи в Филатовской больнице в Москве полтора года назад. Самое страшное у девочек уже позади. Но теперь их ждут трудности иного рода. Родная мать не спешит забирать их домой. Ей некогда: она пишет книгу о своих знаменитых дочках. Драма под названием "Зита и Гита" продолжается.

Сразу после рождения сестры Резахановы попали в детский дом, где в большинстве своем жили умственно отсталые дети. Провести первые десять лет жизни в таком заведении, являть собой диковинное существо, на которое показывают пальцами, быть прикованными друг к другу, - и не сойти с ума, не превратиться в растения, не озлобиться на весь белый свет... Возможно ли такое?
Оказывается, возможно.

- Смотрите, я хожу! Сама хожу! - Черноглазая девочка с сияющими глазами раскинула руки в стороны, как для полета. 12-летняя Зита Резаханова научилась ходить без костылей всего несколько дней назад.

Отправляясь на встречу, я ожидала увидеть угрюмых, затравленных дичков. Замкнутых, ушедших в себя одиночек. Ужас, через который прошли эти девочки, неминуемо должен был искалечить им души.

- Мы вообще ничего не умели, когда были соединенные, - вспоминает Зита. - Даже ходить - в детском доме мы только ползали. Часто плакали, жаловались: зачем нас мама таких родила! Очень было тяжело, когда ссорились, ведь мы не могли даже уйти друг от друга, вот и дрались...

Здоровому человеку трудно представить, в какой ад превратилась повседневная жизнь сестер из-за аномалии сросшегося организма. Они не могли пользоваться туалетом: общий кишечник и мочевой пузырь исторгали содержимое самопроизвольно. Санитарки в детском доме выходили из себя, били девчонок, мазали им лица испражнениями...

Дети в этом доме скорби тоже не отличались добротой и милосердием. Девочек постоянно дразнили и пинали. Когда детдомовцы услышали от взрослых, что сиамских близнецов собираются разделять и, возможно, выживет только одна из сестер, на них чуть ли не заключали пари.
- Ты умрешь, Гита! - кричал кто-нибудь из ребят.
- Нет, умрет Зита, - возражал другой.

Девочки молча слушали и мечтали об одном: спрятаться, скрыться. Но укромных уголков в детском доме не найдешь...
Я ожидала увидеть обиженных, униженных, несчастных. Но только не этих жизнерадостных, дружелюбных, открытых девчонок.

"Мне некогда было заниматься с ними"

Наша встреча произошла в подмосковном детском санатории "Кратово". В отделении, где Зита и Гита провели полтора месяца, другие дети отдыхают с родителями. А с ними все это время жили сотрудницы реабилитационного центра, в котором девочки восстанавливались после операции. Их мама приехала только несколько дней назад.

Красивая статная женщина встретила меня у входа в санаторный корпус. Две черноглазые девчонки жались к ней, как птенцы. Держали за руки, то и дело норовили заглянуть в глаза. Мы прошли в двухкомнатный номер.

Зумрият Резаханова живет в киргизском селе недалеко от Бишкека. Помимо Зиты и Гиты у Резахановых есть сын Ахмет 19 лет и две дочери - им 18 и 11. Семья живет в своем доме, занимается сельским хозяйством. За минувший год Зумрият приезжала к дочерям трижды. Каждый раз - на несколько дней.
- Посидите в другой комнате! - скомандовала дочерям Зумрият.
- Как вам девочки? Подросли, изменились? - спросила я первое, что пришло в голову, полагая, что мать сама расскажет все о своих детях, только слушай. Однако о дочках Зумрият говорила скупо, односложно, а главное, в одной тональности. В финансовой.
- Да... Они не по дням растут, а по часам... Как я намучилась, когда сюда собиралась! Билет на самолет стоит 460 долларов, а помочь никто не хочет. У кого только не просила! Мэр наш согласился оплатить часть, а где взять остальное? Я в Киргизии пособие на детей по инвалидности получаю 700 рублей - что можно сделать на эти деньги?

Пытаюсь переключить свою собеседницу на другую волну: "Вы надолго приехали к девочкам?" - "Поживу до 10 августа, а потом домой, там хозяйство. Их послезавтра переводят в другой санаторий, "Калуга-бор", там они пробудут до конца августа".
- С кем же девочки будут в санатории, они ведь не могут жить в группе? - изумляюсь я. Но Зумрият спокойна:
- У них там комната будет рядом с медсестрами. Присмотрят. Они самостоятельные, думаю, справятся сами.
- Что вы! Девочки не могут жить одни! - возмутились врачи, когда я позже попросила прояснить ситуацию. - Зита и Гита будут жить в группе, это же специализированный санаторий для "тяжелых" детей.

Жаль, что их мама этого не понимает.
- Сейчас я оформляю их на год в дмитровский интернат, - продолжает Зумрият. - Вот мне говорят: почему не забираешь домой? Но почему, если есть возможность, не подержать их еще год? Они приезжали домой в мае и видели, что мы там с утра до вечера пашем, мне некогда было заниматься с ними. У нас все, даже младшая дочь, трудятся на хозяйстве.

Да, я знаю, что в семье заниматься с ними было некому. После трех недель, проведенных дома, Зита и Гита разучились ходить на протезах даже с костылями - потом пришлось начинать все сначала.

"Главный процесс реабилитации детей должен идти дома, - сказал еще год назад в одном из интервью академик Юрий Исаков, проводивший операцию Зите и Гите. - Высказываются опасения, что врачи в Киргизии не смогут заниматься их дальнейшим лечением, - это ерунда... Мы будем поддерживать контакты с клиникой в Бишкеке, и если потребуется помощь, всегда ее обеспечим. Главное, чтобы девочкам было психологически комфортно..."

"Не судите, да не судимы будете". Наверное, нельзя осуждать Зумрият, не дай бог никому испытать то, что пережила она. Но мне невольно вспоминаются другие матери, которых я видела в детской онкологической больнице: оставившие работу, брошенные мужьями, нищие, живущие на подаяния благотворителей. Они отказались от всего - лишь бы находиться рядом со своими больными детьми...

Минута счастья стоит 22 сома

Никогда еще разговор с матерью о ее детях не давался мне с таким трудом. Нет, она не отказывается говорить, не пытается что-то скрыть, но, чувствуется, эта тема для Зумрият не особо интересна. Зато девчонки с каждой минутой нравятся мне все больше и больше.

Мы отправляемся погулять. Девочки очень разные. Зиту распирает желание общаться. Гита - другая. Более серьезная, спокойная, рассудительная.
- Дома хорошо было, - взахлеб рассказывает Зита. - У нас семья хорошая, сестры та-а-акие красивые, вы бы их видели! И братик красивый, он уже взрослый, закончил школу. Залина, старшая, встает рано утром, подметает двор. А Наида спит - лентяйничает. Мы тоже спим, но потом мама нам говорит: надо тоже работать. И мы давай быстро поливать, мыть посуду, столы.

У них в семье царит матриархат - редкое явление для мусульман. Ни отец, ни старшие дети права голоса не имеют - всем заправляет Зумрият. Такой уж у нее характер. В ее же руках находится и семейный кошелек.
- Сестры и брат с вами гуляли, играли?
- Им некогда, работать надо. И папа тоже целый день трудился. А мы помогали, кур кормили, представляете: мы молоко сепарировали сами! Ну то есть отделяли сливки от простого молока.
- Допустим, это делала только Зита, и то всего один раз, - вмешивается в разговор Зумрият. - А Гита у нас лентяйка, любит книжки читать да телевизор смотреть.

Да, в хозяйстве от девочек проку, конечно, мало...
Гита тем временем держится за бок.
- Болит что-то, - робко жалуется она.
- А все потому, что вы все делаете в последний момент, хватаете протезы и по-быстрому надеваете неправильно! - неожиданно взрывается Зумрият.
Гита виновато опускает голову. Нам приходится возвращаться в номер.
После обеда в санатории тихий час. Я спрашиваю, будут ли они тоже спать.
- Нет, их спать не заставишь, - недовольно говорит Зумрият. - Вот я сплю, а они телевизор смотрят.
- Но мы же не шумим, - оправдываются сестры.
Да-а, не так я представляла себе их долгожданную встречу с матерью... А Зумрият тем временем упорно возвращается к денежному вопросу.
- Никто не помогает нам, куда я только не обращалась. Где денег взять? Смотрите сами: я сметану собираю, 3-литровую банку продаю за 40 сомов, а минута телефонных переговоров с Москвой стоит 22 сома. 10 литров сдашь за 500 сомов, поговоришь 10 минут - половина суммы уходит. На семью с банки остается 200-300 сомов... Я уж с девочками и не разговариваю, мне важнее с врачами - узнать, как дела.
- Когда их увезли в детдом, я жила как в аду, - продолжает мать Зиты и Гиты. - Все думала: как они там, не обижают ли их, накормлены ли? Я и младшую дочку Наиду родила, чтоб с ума не сойти. Поселок у нас маленький, три улицы, все на виду. Люди говорили: паука родила двухголового...
- Вы часто их навещали в детдоме?
- Часто не получалось, надо было выживать, хозяйством заниматься. Да еще несколько лет я челночила, моталась в Россию с товаром. А детдом находился в 70 километрах от нашего села, на автобусе я не могла ездить, на обратном пути просто ноги отнимались...

Кажется, что на долю именно Зумрият, а не девочек, выпали самые тяжкие испытания. Я пытаюсь переключить ее внимание на что-нибудь позитивное. Вот квартиру им 3-комнатную в Бишкеке выделили. Это уже после операции, чтобы было куда привезти Зиту и Гиту. Но слышу в ответ:

- И как нам жить в городе? Кем мы там можем работать? Нам же никто не помогает, общественности стыдно должно быть. Я сейчас книжку пишу о Зите и Гите, уже почти закончила, ее в Москве издавать будут. А вообще, когда девочки в мае дома были, я поняла: если они приедут, нам точно не выжить...

- Боюсь, так и не заберет их мама, не будет ими заниматься, - вздохнул главный врач детского санатория "Кратово" Николай Шарапов. - Смотрю я: девчонки к ней тянутся, а она с ними так холодна. Такое впечатление, что стесняется их. Чужие они ей, никогда не жила с ними... А выгоду хочет извлечь максимальную. Почему ей кто-то должен помогать? Девочки-то всю жизнь на полном гособеспечении... Жалко девчонок - хорошие, общительные. Когда к нам приехали, я говорю: "У нас сегодня концерт!" Они сразу: "А можно мы тоже поучаствуем? Мы петь умеем..."

Вторая мама

- Нет, не могу больше, - рыдала Зита. - Я боюсь, наверно, я никогда не смогу ходить!

Она падала на пол, отбрасывала костыли.
- Давай отдохнем, - уговаривала Наталья Алексеевна. Затем поднимала, успокаивала, отвлекала разговорами. И осторожно предлагала: - Попробуй еще разок...

Изо дня в день. Шаг за шагом. Рука в руке. Через боль, через слезы. Тяжело учиться ходить в 12 лет, если у тебя только одна нога... Протез впивается в тело, все мышцы гудят, каждую минуту можешь упасть, удариться. Адское терпение требуется от того, кто учит. Обычно такой тяжкий крест способны нести лишь родители.

А Наталья Жаворонкина не мама и не сестра. Она заместитель директора Российского реабилитационного центра "Детство", сюда в начале июня 2003 года Зиту и Гиту перевели спустя два месяца после операции, здесь они впервые пошли в школу - в первый класс, здесь провели весь прошлый год. С ними интенсивно занимались врачи, педагоги, психологи, и девочки очень быстро стали наверстывать упущенное.

Однако усилия специалистов - это лишь полдела. Их надо помножить на любовь, заботу, домашнее тепло, которые может дать только мама. А вот мамы-то как раз рядом и не было.

- В нашем центре все дети с тяжелой инвалидностью: церебральным параличом, последствиями ожогов, наследственными заболеваниями, - рассказывает Наталья Алексеевна. - Вместе с большинством из них неотлучно находятся мамочки, вместе ходят на процедуры, занятия. А Зита и Гита все время одни. В тот момент они не видели ничего, кроме детдома и больницы. Все игры - во врачей. Надо было показать им, что существует и другая жизнь.

Целый год на выходные и каникулы Наталья Алексеевна забирала девочек к себе домой. Вместе готовили еду, ходили в магазин за продуктами, читали по вечерам вслух, просто болтали за жизнь - это повседневные мелочи, но такие желанные для Зиты и Гиты. Наталья Алексеевна весь год была рядом с ними, хотя у самой помимо работы семья, двое детей...

Именно Жаворонкина с помощью своего шефа академика Лильина разыскала фирму "Отто Бокк", бесплатно сделавшую девочкам протезы. Благодаря этим протезам они впервые в жизни встали на ноги...
- Наталья Алексеевна очень добрая и красивая, - восхищенно закатывает глаза Зита. - Мы с ней так много смеялись, веселились... Мы скоро уезжаем в дмитровский интернат. Так не хочется с ней расставаться!
- Подрастете, станете к ней приезжать.
- Нет, мы даже маленькими будем к ней ездить! Не дотерпим до взрослости. Мы маму тоже очень любим. Только она не с нами...
- Мама, мы скоро будем жить нормально? - спросила Зита, когда гостила в родном селе.
- Мы и живем нормально.
- Я хочу сказать, дома...
- А что, вы сейчас не дома? - осадила ее Зумрият.

Трудно в чем-то винить мать Зиты и Гиты, ведь она не отказалась от своих больных детей, хотя сейчас многие и здоровых бросают.

Многие годы она добивалась, чтобы им сделали операцию, писала запросы, искала врачей... Вот только что будет с девочками теперь? Обретут ли они наконец долгожданную семью или так и будут кочевать по казенным домам? Прощаясь, Зита и Гита признались мне, что собираются много и хорошо учиться, и когда они вырастут, то смогут обеспечивать своих родителей.

Так им наказала мама... Дай бог, чтобы девочкам удалось хотя бы на таких условиях вернуться в отчий дом.

от 11.08.2004