Казахи строят будущее, оглядываясь на прошлое ("Los Angeles Times", США)

Дэвид ХОЛЛИ (David Holley), 27 августа 2004

Алматы, Казахстан - Адвокат Жанар Алишева - горожанка, и никогда не жила в юрте, но для нее эти круглые шатры, драпированные пестрыми тканями, символизируют стойкость казахской культуры, позволяющую ей выживать.

"Когда мой тесть еще был жив, он просил нас разбивать юрту во дворе его огромного дома, и летними вечерами он покидал свое комфортабельное жилье и ночевал в этой простой юрте, - рассказывает она. - Утром, когда он возвращался, чтобы позавтракать, мы видели, как блестят его глаза. Он говаривал: "Я словно окунулся в детство и ощутил красоту традиционного образа жизни"".

При советской власти казахи пережили насильственную коллективизацию, резкое сокращение населения и внедрение русских обычаев. Но тридцатипятилетняя Алишева верит, что ее сыновья - да и их дети - всегда будут ценить культурные символы вроде этих шатров, служивших "передвижными домами" кочевникам-казахам.

"Каждый казах, становясь старше и мудрее, привязывается ко всему этому, - говорит она. - Эта привязанность существует на генетическом уровне. Может быть, такие вещи, как юрта или самовар, утратили практическое значение, но, пользуясь ими, люди испытывают моральное и духовное удовлетворение".

Некогда казахи - люди с ярко выраженной азиатской внешностью, но зачастую в той или иной степени воспитанные в европейских традициях - представляли собой национальное меньшинство на собственной земле. Однако теперь, отчасти благодаря культурной ностальгии, казахский народ возрождается.

В этой стране с пятнадцатимиллионным населением, раскинувшейся в степях Центральной Азии, хватает проблем: достаточно назвать авторитарную власть, глубоко укоренившуюся коррупцию и сильное недовольство многочисленного русскоязычного меньшинства, некогда обладавшего чуть ли не монополией на руководящие должности. Но Казахстан может похвастаться развитой городской культурой, ростом нефтяных доходов и вновь обретенным уважением к традициям коренных жителей.

В 1991 г., когда Казахстан обрел независимость после распада СССР, в стране проживало больше русских, чем казахов. Но из-за исхода русскоязычного населения и высокого уровня рождаемости у казахов положение изменилось.

По данным последней переписи, проведенной в 1999 г., казахи составляли 53% населения, а русские - 30%; численность, влияние и самосознание казахов постоянно растут.

Для Алишевой родной язык - русский, но она пытается внушить своим детям этнические традиции: "Мои дети рассматривают наше прошлое как некую экзотику, потому что они - городские ребята".

Алишева - в цветастом пиджаке, красной юбке и темных очках модного дизайна - рассказывает, как однажды в музее показала сыну традиционный казахский свадебный наряд: "Он рассмеялся и сказал, "Мама, у тебя такого платья не было!" Я выходила замуж в европейском свадебном наряде - длинном белом платье с фатой - но постаралась объяснить ему, что это наша подлинная, исконно казахская культура".

Как и тесть Алишевой, ее семилетний сын Санжар буквально влюблен в юрты. "Если откинуть верх, можно лежать на спине и смотреть в небо, - говорит он - Мне нравится: небо такое синее, и солнце светит".

Президент Нурсултан А. Назарбаев, казах по национальности, управляющий страной с момента обретения независимости, со временем отошел от первоначальной политики, в рамках который Казахстан рассматривался как полиэтническое государство, и теперь государственная идеология имеет более явную "проказахскую" направленность. Отчасти из-за этого большинство казахов считает, что после обретения независимости их жизнь улучшилась. Однако по мере того, как место русских в составе деловой и государственной элиты быстро занимают казахи, многим русским становится все труднее считать эту страну своей родиной.

"В какой-то момент казахи оказались на грани исчезновения как нация, - говорит Магбат У. Спанов, казах по национальности, директор алматинского аналитического центра - Института развития Казахстана. - Мы малая нация, и у нас просто нет другого выхода, кроме как принимать некоторые жесткие меры. Я не большой поклонник системы, когда людей назначают на должности на основе этнического происхождения. Со временем, думаю, это изменится, и людей будут назначать, исходя из их способностей и умения работать".

Тридцатидвухлетнюю Гульмиру Избанову, преподающую казахскую музыку в одной из начальных школ Алматы - бывшей столицы государства - сегодняшний Казахстан просто восхищает: "наши отцы и деды более 100 лет мечтали о независимости, и теперь, получив ее, мы по-настоящему счастливы".

Избанова, чья родня по мужу разводит лошадей, коров и овец в деревне, расположенной в 60 милях к западу от Алматы, говорит, что считает юрты символом казахской истории, но для нее важнейшая из казахских традиций - большая семья.

"Отцы и матери стараются, чтобы каждый год у них рождался хотя бы один ребеноку, - говорит Избанова: у ее мужа девять родных братьев и сестер.

"В 1933 г. в Казахстане был ужасный голод, но эти традиции все же сохранились, - отмечает она. - Они оказались сильнее всего остального".

Ее шурин Асылбек Иманкулов, живущий на семейной ферме, отправляясь пасти скот, постоянно сажает перед собой в седло сына-дошкольника.

"Наших детей учат скотоводству с самого раннего возраста, - говорит Избанова. - Так вы побеждаете в малышах страх - страх перед работой, страх перед животными - сызмальства приучая их к труду".

По мнению ее тестя, шестидесятидевятилетнего Алимхана Иманкулова, страна движется в правильном направлении: "Десять лет назад, после получения независимости, жизнь стала меняться к лучшему".

Перед русскими и другими этническими европейцами, готовыми принять новые реалии, в стране по-прежнему открывается немало возможностей.

"Думаю, для таких как мы, ситуация выглядит более многообещающей, чем для людей в самой России, - говорит семнадцатилетняя школьница из Алматы Тамара Соловьева, русская (она намерена изучать дизайн). - Страна развивается, встает на ноги. Здесь идет большое строительство".

Соловьева владеет казахским далеко небезупречно, но к растущему вниманию к казахской культуре относится с симпатией. "Все переводится на казахский язык, но не думаю, что с этим возникнут проблемы, - говорит она. - Основы мы знаем, ведь нас учили казахскому с первого класса. . . Все это подавление казахов - это было неправильно. Это их страна, и мы должны уважать их традиции. Они же учат русский, так почему мы не учим их язык?"

Большинство русских и других представителей неказахского населения, в основном украинцев и немцев, которым происходящее особенно не нравилось, уже покинули страну - всего уехало более 3 миллионов человек. Из тех, кто остался, некоторые нашли комфортную нишу для существования. Другие ощущают дискриминацию и мечтают об отъезде.

"Казахское население подавляет и дискриминирует русских, - говорит Зухра Тохтиева, русскоязычная, из деревни Музбель примерно в 80 милях от Алматы (ей 31 год). - Мой сын ходит в первый класс, но, по-моему, когда я ходила в школу, жизнь была лучше. Я ходила в русскую школу. Он ходит в школу в казахской деревне. Он не может учить русский".

Раньше владение русским было ключом к успеху, теперь плохое знание казахского может сильно осложнить человеку жизнь.

Тридцатитрехлетний музыкант Спартак Енсебаев - мать у него русская, а отец казах - называет себя единственным хиппи в столице страны Астане. Хотя он владеет казахским, родной язык для него - русский. Он учился в музыкальной школе по классу тромбона и саксофона, но зарабатывает на жизнь в качестве уличного музыканта, хотя и хотел бы играть в ресторане или ночном клубе.

"Им нужны люди, которые могут петь и играть на саксе, и еще кое-что умеют, - говорит он. - Я работал в таком ресторане, но потом меня уволили: посетителям не нравилось, что я пою по-казахски с русским акцентом".