Штурмовое предупреждение
// Родственники заложников клянутся не пустить спецназ в школу

Ольга АЛЛЕНОВА, Сергей КОНОВАЛОВ, Беслан

Переговоры с террористами, удерживающими с 1 сентября в школе Беслана от 354 до 500 заложников (их точно число, вопреки официальной информации, до сих пор не установлено), вчера вечером дали первый результат. Бывшему президенту Ингушетии Руслану Аушеву без всяких условий удалось добиться освобождения 26 женщин и детей. Однако на этом процесс освобождения прекратился. При этом спрогнозировать поведение террористов практически невозможно. Вчера со слов освобожденных заложников стало известно, что две шахидки, входившие в группу террористов, взорвали себя внутри школы. Репортаж из Беслана ОЛЬГИ Ъ-АЛЛЕНОВОЙ и СЕРГЕЯ Ъ-КОНОВАЛОВА.

"Путин!!! Выпусти наших детей! Выполни требования!"

Со стороны железной дороги на узкой улице, где мы сидим с местными ополченцами, школу почти не видно. Но проход к ней просматривается. Ближе не пускают. "Там, у школы, наши ребята тоже есть,– говорит ополченец Заур с белой, как у военных и милиционеров, повязкой на рукаве.– Они передадут, если что случится". После трех выстрелов из подствольного гранатомета, раздавшихся со стороны школы, нас заставляют пересесть на другую сторону улицы, ближе к забору. Говорят, в соседнем квартале горит легковой автомобиль, в который попал заряд из подствольника, выпущенный боевиками. Местные жители, стоящие неподалеку, волнуются. "Ребята, правда, что там взрыв,– кричит ополченцам пожилая женщина,– штурм делают?!" "Не бойтесь,– говорит Заур,– они стреляют, потому что у них тактика такая. Никакого штурма не будет. Мы тут для чего?"

– Разве вас спросят, если решат штурмовать? – удивляюсь я.

– Куда они денутся? – говорит Заур.– Эта голубая кровь, что в штабе сидит, понимает, что мы тут стоим не просто так. Никакого штурма не допустим. Встанем стеной – и спецназ не пройдет. Это вам не Москва. Наших детей никто травить не будет, и стрелять в них не дадим, пусть решают мирным путем.

Один из ополченцев резко вскакивает: "Там кто-то в школу пошел! В темном костюме!" Ополченцы заволновались. "Наверное, кто-то из штаба на переговоры вышел",– предположил один из них, Алан.

– Вы видели? – подбежали двое ребят с автоматами.– Это Аушев. Точно, Аушев! Если он приехал, значит, они его сами потребовали!

Алану звонят на мобильный. "Автобус пошел к школе,– передает он нам.– Пустой. Значит, дело сдвинулось".

Примерно то же самое в это время журналистам сказал министр внутренних дел Северной Осетии Казбек Дзантиев. "Процесс пошел",– бросил он, переходя через оцепление. Эти слова в считанные минуты облетели весь квартал. У дворца культуры, где работает штаб по оказанию психологической помощи родственникам заложников, началась паника. Люди, простоявшие здесь двое суток, бросились в сторону школы к оцеплению. Сквозь плотную толпу раздался звук милицейской сирены. Пронеслись три легковые машины с тонированными стеклами. "Там женщина внутри!" – крикнули в толпе. Все бросились за машинами, но они, набирая скорость, исчезли в направлении оперативного штаба. Люди стали метаться, переспрашивая друг у друга, кто же был в машине.

В ходе переговоров удалось освободить малолетних детей и их матерей. Несмотря на это, бойцы спецподразделений готовятся сами освободить заложников

На площадке за дворцом культуры появился начальник информационно-аналитического управления президента Северной Осетии Лев Дзугаев. Он как-то очень быстро стал говорить о том, что президент Северной Осетии Александр Дзасохов еще час назад обещал "интенсификацию переговоров", и она прошла, и в результате этого отпущены три женщины с грудными детьми. "Слава Богу! – раздалось в толпе.– Дзасохов что-то начал делать!" "Молодец",– крикнул кто-то еще. "Мы надеемся, нам удастся продолжить этот процесс",– сказал господин Дзугаев. "Где эти женщины, где дети, сколько там человек?" – раздались крики. Но чиновник отвечать на вопросы не стал. "Хоть скажите, как они себя чувствуют, что говорят?" – схватили его за руки женщины. "Ну как они себя могут чувствовать после двух дней без пищи",– устало сказал господин Дзугаев.

Этот первый успех окрылил людей. До этой минуты они стояли на улице под палящим солнцем, обессиленные истериками и бессонной ночью. Теперь они оживленно жестикулировали, споря о том, как скоро отпустят остальных. Несколько человек подняли плакаты, где от руки крупными буквами было написано: "Путин!!! Выпусти наших детей! Выполни требования!", "Путин! В заложниках находится не меньше 800 человек!"

– Чтобы не было штурма, пусть покажут по телевизору и боевиков, и их требования,– крикнул один из родственников Батраз Албегов.– Из школы кассету передали. Нам ополченцы наши сказали. А почему эту кассету не показывают по телевизору? Сказали, что она пустая. А она не пустая, там точно их требования. Почему их не показывают по телевизору?

– Вчера списки составляли, родственников опрашивали,– громко говорила женщина.– Там больше тысячи человек, точно. Школа рассчитана на 1200 мест.

– Зачем они тогда в штабе говорят, что 345 человек? – спросили в толпе.

– Чтобы процент потерь был меньше,– пояснили тут же.

– Зачем мне ваши проценты,– заплакала женщина.– Мне надо, чтобы моих детей отдали живыми.

– Вы хотите, чтобы сюда приехал Путин? – крикнул, протиснувшись сквозь толпу, иностранный журналист.

– Зачем Путин? Путина здесь не надо! – ответил Батраз Албегов.– Здесь нужны настоящие авторитеты. Закаев. Аушев. Масхадов. Надо с ними искать контакты.

– Аушев уже пришел,– сказал кто-то.– Ополченцы его видели.

– Это Аушев освободил женщин,– полетело по толпе.– Пусть он еще с ними разговаривает, пусть всех отпустят!

– Конечно, это же его боевики! Они из Ингушетии пришли! – закричала из толпы какая-то женщина.

Спустя полчаса было объявлено, что террористы после встречи с Русланом Аушевым отпустили 26 человек: 11 женщин и 15 детей. После этого господин Аушев, как пояснили в штабе, временно отошел от переговорного процесса.

Бывших заложников отправили в горбольницу Беслана. Освобожденные женщины звонили оттуда домой и рассказывали, что боевики к ним относились нормально.

– Всех заложников в спортзале разделили на три группы,– говорит освобожденная Зара.– В одной мы, матери с маленькими детьми, в другой – дети постарше, а в третьей – наши мужчины. Там в спортзале есть душевые, и боевики разрешали пить воду из-под крана. А заведующей школьной столовой разрешили готовить еду. Ну, из того, что там было,– муки, крупы, консервов. В туалет они даже детей и женщин сопровождали. Этой ночью, когда был сильный дождь, а потом началась гроза и был сильный удар грома, боевики решили, что нас штурмуют. Забегали, стали затворы передергивать, а потом увели наших мужчин, как мы потом узнали, на второй этаж. Они там до сих пор сидят в кабинете химии.

"Осетия окружена специфическими республиками"

Ночь на четверг в Беслане никто не спал. Несмотря на сильный ливень, люди не уходили домой, они прятались под козырьками магазинов и в подъездах ближайших домов. В штабе по оказанию психологической помощи работали врачи скорой и психологи. Врачи разливали корвалол и валерьянку. Психологи разговаривали с людьми, но очереди к ним не было.

– Чего вы боитесь? – спрашивал врач молодую женщину.

– Я боюсь, что их убьют,– плакала женщина, прижимая обеими руками ко рту носовой платок.

– Не бойтесь,– говорил психолог.– Этого не произойдет.

– Откуда вы знаете? – с надеждой спрашивала женщина.

Психолог откуда-то все знал, и ему верили. Здесь все надеялись на лучшее. Тамара Цкаева говорила мне, что террористы не станут трогать детей. Люди же они в конце концов, и у них есть дети. Сестры Тамары говорили, что если президент Дзасохов выйдет к народу, а потом пойдет на переговоры к террористам, то его послушают. "Если он не пойдет, ему тогда трудно будет объяснить это людям",– говорили женщины.

Поздно ночью террористы потребовали иностранного журналиста. Мы узнали об этом случайно: представитель телекомпании "Аль-Алам" Абдула Иса после короткого звонка на мобильник стал куда-то собираться. "Они предлагают мне пойти на переговоры,– сказал нам Абдула.– Они хотят иностранца. Мне звонили из МИДа, сейчас за мной пришлют машину". Через два часа Абдула вернулся. "Я ждал в штабе,– сказал он.– Они разговаривали по телефону с террористами, но те почему-то не соглашались. Потом тот, кто разговаривал со штабом, отключил телефон".

Надежды родственников на скорое освобождение заложников рухнули около двух часов ночи. Собрав их в зале дворца культуры, представители оперативного штаба объяснили, что "процесс будет долгим и займет как минимум два-три дня".

В три часа ночи террористы прервали переговоры. Практически сразу у школы началась стрельба, причем боевики впервые перенесли огонь за периметр оцепления. Две гранаты из подствольного гранатомета взорвались около профессионального техучилища *8, находящегося в 100 метрах от места, где собираются родные пострадавших. Но родственники так и не покинули площадь перед дворцом культуры.

Ближе к утру руководитель информационно-аналитического управления президента Дзугаев попытался успокоить людей. Однако едва он успел сказать, что по уточненным спискам в школе находится 354 заложника, его прервали.

– Какие 300, у вас совесть есть? – закричали сразу несколько женщин.

Лев Дзугаев пытался продолжить фразу, но его не слушали.

– Там дети наши. Здесь тысячи родственников, а вы лжете,– почти рыдала женщина.– Их как минимум 500 человек.

Разрядить обстановку попытался подошедший министр внутренних дел республики Дзантиев.

– Террористы хотят разговаривать только с Аслахановым (советник президента РФ Асланбек Аслаханов.–Ъ), Зязиковым, Дзасоховым и Рошалем. Только со всеми четырьмя вместе,– утверждал министр.– Других требований они не выдвигают.

Какой-то мужчина закричал на него по-осетински, и министр сдался.

– Да, я знаю, мы сами эти списки составляли. И по ним получается, что там только детей 400 человек, не считая родителей и педагогов,– сказал он.– Мы пытались с ними говорить, предлагали им обменять взрослых на детей. Но они отказались. Мы даже зеленый коридор до границы им предлагали: "Уйдите отсюда, только оставьте наших детей". Отказались.

– Но, говорят, освободили же 12 человек,– возражали родственники.

– Да никто никого не освобождал. Сразу же после того, как людей загнали в спортзал, они закрылись в смежной со спортзалом котельной, и их вытащили через окна.

Утром боевики согласились на встречу с доктором Рошалем. Врач приехал к школе, но в последний момент боевики отказались с ним встречаться. Принесенные им вода и лепешки так и остались нетронутыми лежать в вестибюле школы. Напряжение росло. На улице у штаба по оказанию психологической поддержки две женщины упали в обморок.

Возбужденная толпа на улице перед школой боевикам, наверное, была не нужна. И они разрешили заложникам сделать несколько звонков. Первой позвонила директор захваченной школы Лидия Цалиева. С 1 сентября ходили слухи, что она при захвате была тяжело ранена.

– Со мной все в порядке,– успокоила директор Цалиева.– И с детьми тоже.

Очевидно, она говорила под контролем боевиков, поэтому разговор получился недолгим.

Примерно через час к родственникам заложников вышел президент Дзасохов. Он вышел на несколько минут и сказал, что делается все возможное для освобождения людей, что налаживается контакт с террористами. Что после 15 часов дня переговоры будут возобновлены. "Как они могли пройти?" – спросила его молодая женщина, та, которую ночью успокаивал психолог. Президент ответил, что Осетия окружена "специфическими республиками".

3.09.2004

***

Примечание ЦентрАзии:
"Коммерсант" принадлежит известному предпринимателю Платону Еленину (ранее- Б.Березовскому), проживающему в Англии.