Индоевропейский миф и эпос "Манас"

Чингиз ШАМШИЕВ

Индоевропейский миф и эпос "Манас"
В поисках идеологии индоевропейцев

Эпопея "Манас" хранит в себе множество тайн. Еще не скоро прояснятся вопросы происхождения эпоса, его предназначения, историчности, глубоких мыслей, зашифрованных в сотнях тысяч его поэтических строк. В настоящее время политическая и интеллектуальная элита получивших относительную свободу слова тюркских народов бывшего СССР отчаянно бросилась на поиски правды о своем прошлом. К сожалению, несмотря на благородство подобных устремлений, некоторые из новейших исторических работ больше напоминают идеологические памфлеты, нацеленные на защиту от так называемого "обворовывания" истории своего народа. Встав на зыбкую почву возвеличивания прошлого своего этноса, иные историки, по сути, закладывают ядовитый фундамент для создания атмосферы взаимной неприязни, обид и столкновений в будущем между исторически связанными между собой народами Евразии. Стараясь совместить поиск исторической правды с неприятием идеологически препарированных, предвзятых или просто непрофессиональных работ о прошлом тюркских народов и их культурном наследии, мы бы хотели предложить нашим читателям взглянуть по-новому на кыргызский народный эпос "Манас", причем подходя к этому со всей деликатностью и осторожностью. Предварительные результаты, основанные на работах французского ученого, крупнейшего мифолога XX века Жоржа Дюмезиля, свидетельствуют о том, что культ озера Манаса и поэтическое сказание "Манас" принадлежат к большой семье индоевропейских мифов. Исходя из этого, и это крайне важно, мы попытались не обособлять наше народное достояние, и, следовательно, хранивший его веками народ от других народов, в ущерб нашим собратьям, а наоборот, указать на возможную культурную принадлежность кыргызской нации к сообществу всех тех народов, которые принято сегодня называть индоевропейскими.

Сходство между романо-германскими и персидскими языками некоторые европейские ученые отмечали уже в XVI веке. В конце XVIII века английский лингвист Уильям Джоунз пришел к заключению, что греческий, романо-германские языки и санскрит, возможно, имеют общие корни, идущие от единого для них языка-прародителя. В XIX-XX веках, благодаря титаническому труду Р.Раска, Ф.Боппа, Ф.Мюллера, Б.Грозного и многих других ученых, было установлено, что индоевропейская семья языков включает в себя анатолийскую группу языков (вымершие языки хеттов, лидийцев, ликийцев и т.д.), индоарийскую группу (санскрит, ведийские языки, пракриты, хинди, бихари, цыганский, дардский языки и т.д.), иранскую группу (авестийский, древнеперсидский, пехлеви, парфянский, согдийский, фарси, таджикский, пушту, курдский, талышский, осетинский и т.д.), тохарскую группу (вымершие языки Таримского бассейна), иллирийскую группу (вымершие языки Адриатики), греческую группу (древнегреческий, византийский, новогреческий), италийскую группу (латинская и романская подгруппы), кельтскую группу (галльский, бретонский, уэльский, ирландский и т.д.), германскую, балтийскую, славянскую группы, армянский, албанский и фригийский языки. Что касается урало-алтайской семьи языков, в которую входит тюркская группа, то она в науке рассматривается самостоятельно, хотя и входит вместе с индоевропейскими языками в так называемую "ностратическую семью".

По мере того, как множились и крепли доказательства родства языков индоевропейской семьи, ученые все чаще задавались вопросом, существовал ли в прошлом общий для этих языков протоязык. Если таковой существовал, то тогда в древности должен был существовать и единый, по крайней мере, в культурном плане, народ, говоривший на этом языке и являвшийся одним из предков многих индоевропейских этносов прошлого и настоящего. Наличие же культурной целостности предполагает существование между индоевропейскими народами сходств не только лингвистического характера. В частности, сходство обязательно должно прослеживаться в мифологическом творчестве индоевропейцев. Однако вплоть до 30-х годов XX века все исследования в данном направлении не давали никаких положительных результатов. В то время, когда сравнительная индоевропейская лингвистика делала одно открытие за другим, сопоставление преданий, легенд, мифов и эпосов народов индоевропейской языковой семьи терпело неудачу за неудачей.

В 1930 году французский филолог, историк религий и мифолог Жорж Дюмезиль (1898-1986) в статье "Индоиранские касты в доисторический период" на основе изучения текстов древних преданий доказал, что у доисторических осетин, иранцев и индусов существовала сходная схема деления общества на сословия, классы или, как предпочитал говорить сам Дюмезиль, "касты": (1) жрецов, (2) воинов и (3) скотоводов1 . Настоящее открытие, одно из крупнейших в истории гуманитарных наук, Жорж Дюмезиль делает в 1938 году, когда при изучении одного из древнеримских текстов он выясняет, что в доисторическом Риме, описанном в мифах и легендах, внутри сословия жрецов выделялась особая группа так называемых "фламинов". Среди фламинов в свою очередь выделялась группа верховных фламинов, состоящая из трех жрецов. Согласно легенде, первый из них заведовал культом верховного бога Юпитера, второй – культом бога войны Марса, а третий – культом бога общины и сельского хозяйства Квиринаса. Получалось, что деление внутри группы верховных фламинов Древнего Рима в точности соответствовало кастовому делению общины у доисторических осетин, иранцев и индусов! Действительно, в легендах говорится, что третья каста у индоиранцев – скотоводы, а третий верховный фламин Рима следил за культом бога сельского хозяйства и общины. Скотоводство – это часть сельского хозяйства, а община, в представлениях древних, являлась мерилом благосостояния: если она больше, многочисленнее, сплоченнее, значит, есть где жить и чем питаться, то есть существует необходимая экономическая база. Что касается второй касты индоиранцев и второго верховного фламина древнеримских легенд, то в обоих случаях речь идет о войне, армии и солдатах. Менее очевидна связь между кастой жрецов у индоиранцев и культом бога Юпитера. Бог Юпитер, аналог греческого Зевса и германского Тора, являлся верховным божеством, царем богов и людей. В древних индоиранских обществах "каста" жрецов была тоже главенствующей, доминирующей по отношению к двум остальным сословиям. Выходит, что в обоих случаях речь идет о верховенстве, власти.

После находки 1938 года Жорж Дюмезиль сделал целую серию открытий. Семья индоевропейских мифов постоянно уточнялась и пополнялась. Найдя верный путь для поисков, выбрав так называемый "структурный подход", Дюмезиль обрел в своих руках инструмент, с помощью которого стало возможным быстро и надежно анализировать и сопоставлять тексты мифов индоевропейцев. Этот инструмент он назвал идеологией трех функций, троичной функциональностью или просто - трехфункциональностью. Первая функция включает в себя такие идеи, как власть, верховенство, могущество, закон, порядок, традиции, соблюдение порядка и его сохранение, служение богам, ум, образованность, рассудительность, сверхъестественные силы, магия, волшебство. Вторая функция – война, армия, доблесть, удаль, грубая сила, насилие, жестокость, убийство. Третья функция – обилие, плодородие, большая численность (чего-либо), производство и потребление благ, размножение, любовь, семья, чувственность, красота. Дюмезилем также были проверены многие известные ему мифы, легенды и эпосы не индоевропейских народов. Трехфункциональности в них не оказалось. Например, нет трех функций в эпосах Шумера, в том числе и в сказании о Гильгамеше. Трехфункциональность отсутствует в древних китайских и японских преданиях. Нет ее у угро-финнов (finno-ugry), сибирских народов, арабов, иудеев, американских индейцев и народов Африки к югу от Сахары.

Для наглядности приведем примеры существования трех функций в индоевропейских мифах. Так, в тексте о последнем периоде язычества в Швеции говорится, что в храме Упсалы почитают трех богов: Тора, самого могущественного из богов, Водана, бога доблести и войны, и Фрикко, дарующего людям мир, спокойствие, благополучие и радость жизни. В немецкой саге об Эгилле говорится об аналогичных божествах.

Согласно мифу об основании Рима, основателем которого является Ромул – сын бога войны Марса, римляне похитили дочерей своих соседей – богатых сабинов, которые ответили на это войной. От разгрома римлян спас верховный бог Юпитер, и война закончилась союзом двух племен. Вождь сабинов Титус Татиус пришел в Рим, а вместе с ним и сабинские боги, все связанные с плодородием. Поскольку у римлян уже был царь-бог Юпитер и бог войны Марс, с прибытием божеств сабинов пантеон богов нового племенного союза стал трехфункциональным.

Прослеживается трехфункциональность и в легендах о первых царях Рима. Первые два мифических царя Рима, Ромул и Нума Помпилиус, характеризуются и воспринимаются как единый, цельный образ, ибо они цари-законники - основатели римского государства. Третий царь, Туллус Остилиус, все свое время проводил в битвах и военных походах. Зато четвертый царь, Анкус Мартиус, согласно легенде, сделал Рим по-настоящему богатым, построил порт и много времени уделял экономическим проблемам.

В "Авесте" – сборнике IV века н.э. древнейших текстов иранцев – над всеми богами возвышается Ахура Мазда. Однако наряду с ним в тексте упоминаются боги второго порядка – "архангелы" (Амеша Спента), которые делятся на 3 группы: (1) Багу Мана и Аса (верховные божества, олицетворяющие Мудрость, Могущество и Порядок); (2) Кшатра (Мощь, Сила); (3) Армаити (Земля, породившая иранцев), Хаурватат (Щедрость) и Амератат (Бессмертие).

Следует заметить, что трехфункциональная схема крайне гибка. И древние индоевропейцы, изобретшие эту концепцию, могли "встроить" ее в любую сюжетную линию. С ее помощью они могли описать не только объекты (боги, люди, племена, животные, предметы и т.д.), но и связанные с объектами действия (выбор, ошибка, грехопадение, мечта и т.д.). Например, в исландском цикле мифов "Эдда" рассказывается о первой битве богов, в ходе которой боги Аса (среди них Один и Тор) противостоят Ванам (среди них Фрейр, Ньодр и Фрейя – боги плодородия). В "Илиаде" Гомера троянец Парис должен выбрать между Герой, которая обещает ему власть, Афиной, которая обещает ему победы в битвах, и Афродитой, которая обещает Парису самую красивую женщину на свете. Мифический царь Ирана Феридун заставляет своих сыновей определиться с выбором дальнейшего жизненного пути. Мечтавший о богатстве сын Салм получил в наследство Римскую империю (3-я функция). Другой сын, Тоз, хотел доблести и завоевал Туркестан (2-я функция). Третий сын, Эрик, (Eredj) почитавший законы и религию, получил в наследство престол Ирана и Индии (1-я функция). Королевство легендарного кельтского короля Лудда столкнулось с тремя напастями. Во-первых, жителей королевства стали терроризировать "все слышащие люди", которые узнавали и выдавали секреты людей, внося, таким образом, смуту и неразбериху во взаимоотношения между ними. Это приводило к ссорам, дракам и общественным беспорядкам (1-я функция). Во-вторых, неподалеку от королевства поселились два гигантских дракона, которые день и ночь бились друг с другом, сотрясая землю по всей окрестности и создавая жуткий грохот. Жить в таких условиях людям было невыносимо (2-я функция). В-третьих, в королевство пробрался волшебник, который промышлял тем, что воровал у людей и из королевских кладовых еду и драгоценности (3-я функция). На одной из древнеперсидских стел высечено обращение царя Дария к Ахуре Мазде, чтобы тот уберег персидское царство от лжи, вражеских войск и плохого урожая. В древнейшем сборнике индийских гимнов "Риг-Веде" упоминаются боги (1) Митра и Варуна (верховные божества), (2) Индра и Вейо (боги войны) и (3) целый ряд божеств плодородия. В "Махабхарате" главные герои, Пандавы, являются детьми богов, представляющих три функции.

Следует заметить, что хотя трехфункциональная идеология и является основной в структуре индоевропейского мифа, она все же не единственная. К другим общим для индоевропейских мифов и эпосов структурам Дюмезиль относил разделение первой функции на две части (чаще всего, два божества). Первая часть практически всегда более ясная, спокойная, степенная, рассудительная, благоволительная. Вторая – более суровая, буйная, неудержимая, воинственная, жестокая. Такое разделение четко прослеживается в парах Юнона/Юпитер, Гера/Зевс, Багу Мана/Аса, Митра/Варуна. Также, в индоевропейской мифологии часто встречается биполярная структура Ветер/Огонь, где Ветер означает пространство, небо, воздух, а Огонь - землю, вулканическую лаву, плазму Земли. Наконец, в индоевропейских сказках, мифах и легендах нередко встречается тема одноглазия и однорукости.

Манас и идеология трех функций

Высоко в Гималаях, на территории провинции Тибет, недалеко от китайско-непальской границы на высоте около 4500 м расположено пресноводное озеро Манасаровар (по-тибетски - Mapham Yumco, на каноническом буддийском языке "пали" - Anotatta). На сравнительно небольшом расстоянии от озера возвышается величественная, словно сверкающий на солнце хрусталь, гора Кайлас (6730 м). Этот завораживающий любого попавшего сюда человека дуэт горы и озера уже на протяжении тысячелетий является главным местом паломничества для представителей четырех крупнейших верований Азии: индуизма, буддизма, джайнизма и тибетской религии Бон. Верующие глубоко убеждены, что гора Кайлас – это центр Вселенной (Ось Мира, согласно буддийской космогонии), Обиталище Богов, место, куда на заре времен из космоса спустился Первочеловек. Название "Манасаровар", то есть озеро Манаса, в переводе означает "необъятное, непостижимое, непобедимое озеро". Такое название, видимо, объясняется тем, что озеро расположено в труднодоступном месте высоко в горах. Согласно упомянутым выше религиям, озеро Манаса является источником Жизни на Земле. По древним верованиям, свое начало в нем берут четыре крупнейшие реки в мире: Шатадру ("река, вытекающая из пасти слона"), Каргали ("река, вытекающая из пасти быка"), Брахмапутра ("река, вытекающая из пасти коня") и Инд ("река, вытекающая из пасти льва"), которые, сливаясь с другими реками гималайских склонов, бурными потоками спускаются в густозаселенные разными народами долины. Поскольку без воды жизнь невозможна, а человеческие коллективы для ведения хозяйства (земледелия, скотоводства) нуждаются в постоянных и обильных источниках воды, дающие воду реки и породившее их озеро Манаса издревле рассматриваются людьми, населяющими регион, как источник Жизни. Близость озера Манаса к подножию горы Кайлас создало у приходивших сюда на протяжении тысячелетий паломников впечатление, что озеро находится в тени священной горы. В переводе с языка метафоры это означает, что озеро является задумкой Богов. В итоге получается, что в религиозном понимании у озера Манаса есть три атрибута: (1) будучи замыслом, промыслом Богов, озеро имеет божественное происхождение; (2) озеро непобедимо, необъятно, труднодоступно; (3) оно является источником рек, дающих жизнь всему живому. При сопоставлении этих атрибутов с тремя функциями Дюмезиля получается полное соответствие. Иными словами, культовые представления об озере Манаса можно с большой долей вероятности отнести к большой семье индоевропейских мифов…

---------

1 Для изложения теории Жоржа Дюмезиля мы использовали: Dumezil, Georges Mythe et epopee I, II et III (Миф и Эпопея, в трех томах), Gallimard, 1995; Dumezil, Georges Mythes et dieux des Indo-Europeens (Мифы и боги индоевропейцев), Flammarion, 1992; Sergent, Bernard " Georges Dumezil ", adpf-ministere des Affaires etrangeres, Paris.

----------

Обязательный обряд посещения священной
горы Алас Манаса (Кайлас) - обойти гору
и озеро хотя бы один раз (58 км). Чаще
паломники совершают трехкратный обход

…"Манас" - это не только озеро, почитаемое миллионами верующих Азии. Это еще и древнейшая героическая эпопея, которую кыргызский народ хранит и передает из поколения в поколение на протяжении многих веков. За советский период эпос "Манас" много и глубоко изучался. В этом направлении советскими учеными, и кыргызскими, в частности, было получено много интересных результатов. Вместе с тем, подобно тому, как воды мирового океана еще до сих пор плохо изучены современной наукой, хранят в себе бесчисленное множество нераскрытых тайн, так и исследование эпопеи "Манас" может в будущем подарить исследователям огромное число неожиданных открытий. Насколько нам известно, в трудах Дюмезиля и адептов его структурного подхода нет ни одной ссылки на кыргызский эпос. Ни Жорж Дюмезиль, ни его последователи никогда не занимались вопросом принадлежности эпоса "Манас" к семье индоевропейских мифов. Будем надеяться, что однажды такая работа будет в полном масштабе проделана манасоведами из Кыргызстана совместно с мифологами из западных стран. Сейчас же, за неимением лучшего, мы предлагаем читателям скромную попытку, небольшой набросок на предмет доказательства о присутствии наличия в эпосе "Манас" черт индоевропейских мифов.

Эпос "Манас" совершенно справедливо называют "океаноподобным". Поэтому в нашей статье бессмысленно анализировать весь его текст. Для начала попробуем взять наугад любую часть из кыргызского эпоса, пусть даже небольшую, с целью нахождения в ней характерных признаков индоевропейских народных сказаний. Например, отрывок эпоса, где хан Джакып созывает совет родовичей в связи с угрозой нападения на кыргызов соседних кытаев, разозленных поведением непокорного Манаса. И закончим наше исследование эпизодом разгрома кыргызскими войсками враждебных ханов Орго и Илебина. Этого будет вполне достаточно, чтобы кратко, не вдаваясь в излишние подробности, по порядку привести все примеры трехфункциональности, которые удалось обнаружить в выбранном отрывке1 .

Озабоченный сложившимся положением хан Джакып спрашивает у собравшихся на большой совет родовичей, куда бежать от кытайской угрозы. Слово берут три человека. Первый, скряга Бердике, плачется и сетует на то, что кытаи разорят кыргызов, отнимут у них скот и пастбища, поработят женщин и детей. Другими словами, Бердике ведет речь об имуществе, об экономической стороне проблемы. Это соответствует третьей функции по Дюмезилю. Вторым говорит трусливый Байджигит, который уверяет всех, что враг жестоко расправится с кыргызами, уничтожит женщин и детей, сотрет народ с лица земли. Это вторая функция по Дюмезилю (сила, насилие). Третьим слово берет соглашатель Камбар уулу Айдаркан, который предлагает ничего не предпринимать (сохранять статус кво), никуда не бежать и положиться на волю Бога, на судьбу или на удачу. Это первая функция по Дюмезилю.

После этого приходит Манас со своими 40 дружинниками-чоро. Он возмущен пораженческими настроениями собравшихся и решает их переубедить. Действует он в три этапа, следуя схеме трех функций. Сначала Манас решает напоить и досыта накормить собравшихся:

"На зеленом лугу с густой травой -
Там всех он [Манас] рассадил,
Так сивогривый твой приказал.
Широким кругом сели они,
В середине круга - простор.
Вот так, проявив широту своей души,
Жирное казы, подгривного жира куски
Повелел людям подать,
Всех ненасытных обжор
Белым-пребелым жиром накормил,
Двести бурдюков кумыса,
Сказав: "Пусть жаждущие пьют",
Перед людьми поставить повелел.
Велел принести сорок бурдюков,
Сказав: "Кто хочет, пусть пьет".
Арак, что был в бурдюках,

По семьям разнесли".

Итак, в первую очередь Манас обращается к желудку собравшихся (3-я функция). Затем он заводит длинную речь, состоящую из ряда аргументов в пользу объявления войны калмыкам и кытаям:

"Старшие и младшие братья, находящиеся [здесь],
Разве уцелеешь, если [о пощаде] будешь молить?
Если струсишь, разве [враг] пощадит?!
Если родится ягненок-баранчик,
Для каких уготован он дел?
Если родится храбрец,
Для каких предназначен он дел?
Когда родится ягненок-баранчик,
Для жертвоприношения уготован он,
Когда появляется [на свет] храбрец,
Для защиты чести создан он!
Есть старики, смотрящие за скотом,
Есть дети, не умеющие ходить,
Есть беззубые старики,
Есть детишки с розовым кулачком.
Сяду-ка я на коня,
Возьму на изготовку копье,
Думать: "Сильный Эсен-хан",
От Бейджина в пяти месяцах пути,-
Здесь, находясь, страшиться,
Бояться - не к лицу!
Если Бог на [мою] голову его послал,
Если выйду на битву [с ним],
Разве можно себя жалеть?
Разве он, наконец, не обычный человек,
А пери, див-великан?
Раз богом предписано мне
С Эсен-ханом враждовать,
Раз с ним я в распрю вступил -
Ведь у нас в жилах не вода, а горячая кровь! -
Зачем же теперь душу свою жалеть?
Как же нам дальше на Алтае жить?
Многочисленное войско соберем,
Не уклоняясь от битв,
Пойдем по пути отцов!
Зачем же бездействовать нам?
Из силачей войско соберем -
По пути дедов пойдем.
Если против негодников тех
Не пойти, то как же спокойствие обрести?"

Тут Манас взывает к разуму людей, что соответствует первой функции идеологии индоевропейцев. В конце речи он переходит на угрозы и обещает применить грубую силу, насилие ко всем тем, кто не пойдет на войну или опоздает на военные сборы (2-я функция):

"Тех, кто в войско пришел, я приму,
Тому, кто с запозданием в войско придет,
Голову отсеку.
Тех, кто приехал, в войско приму,
Всем, кто не хочет идти, отстал,
Перерублю хребет.
Того, кто сядет на коня, в войско приму,
А всех, кто откажется [в поход] идти,
Так вот на муки обреку!
Все ли слышали вы -
И молодые и старики?"

Речь Манаса с угрозами также состоит из трех функций: он зазывает умных и хитрых (1-я функция), сильных и храбрых (2-я функция) и объявляет всеобщую мобилизацию, обращается ко всему народу, желая собрать как можно большее количество людей (3-я функция).

Культ горы Алас Манаса (Кайлас) свято
оберегается местными жителями. На вершину
горы наложено табу и туда в течение
тысячелетий еще не ступала нога человека
Узнав о готовящемся кыргызском походе на калмыков и кытаев, злодей и сын чародея Култанг бросается создавать, говоря современным языком, антикыргызскую коалицию. Он направляется к хану Текесу, обращаясь к нему со словами: "Будь ты поборником [нашим]. У тебя многочисленный народ...". Акцент здесь делается на многочисленность населения, что соответствует третьей функции по Дюмезилю. По плану Култанга, Текес должен подключить к союзу хана Орго, славившегося своим непобедимым войском (2-я функция), и хана Илебина, "у кого шестьдесят чародеев и семьдесят колдунов" (1-я функция).

После разгрома калмыков и самоубийства хана Текеса Манас предоставляет калмыкскому народу суверенитет и право выбора собственного хана. С просьбой воссесть на ханский белый войлок (символ власти) кыргызы сначала обращаются к богачам (3-я функция) Уйшюмбаю и Теке, но те отказываются. Затем с той же просьбой обращаются к Дардаку, прославленному удальцу и силачу (2-я функция), но и он отказывается. В итоге ханом становится известный в народе своей мудростью сын Темир-хана Тейиш (1-я функция).

За время проведения военной кампании (с начала похода на хана Текеса вплоть до его смерти) Манас сталкивается с тремя угрозами. Первая угроза: необдуманное применение грубой силы (2-я функция). Дело в том, что Текес не послушался советов Култанга и не стал просить поддержки у Орго и Илебина. Он обратился за помощью к колдуну Куясу. Используя заклинания, чародей Куяс превратил траву и деревья в бесчисленное войско, грозные воины которого в точности воспроизводили то, что делал их противник. Мудрый Бакай это быстро понял: потому что когда он смеялся, смеялись и воины колдуна Куяса; стоило ему замахнуться на них копьем, как они тут же делали то же самое. На войско Куяса нельзя было идти грубой силой. Тут нужен был особый, умный ход. Манас с Бакаем распорядились рассыпать возле войска Куяса кучи пороха и поджечь их. Будучи сделанными из дерева и сухой травы, солдаты немедленно воспламенились и быстро, все до единого, сгорели! Вторая угроза: алчность и похоть (2-я и 3-я функции). После капитуляции калмыков армия кыргызов и их союзников пожелала учинить на завоеванной земле грабеж имущества побежденных, поработить их женщин и детей, отобрать пастбища и т.д. Иными словами, воины жаждали мародерства, удовлетворения своих низменных желаний. Но грозный и справедливый Манас, опасаясь разложения и деморализации своих войск, не допустил бесчинств, призвав кыргызов быть благородными к побежденным и, мало того, предоставил калмыкам свободу и суверенитет. Третья угроза: похоть (3-я функция). Манас вступил в поединок с красавицей - богатыршей Сайкал. Воспылав к девушке чувственными желаниями, Манас решил поддаться, дабы случайно не покалечить ее, что чуть было не обернулось для него поражением и позором. Поборов в себе страсть, Манас, в конце концов, с большим трудом одолевает богатыршу Сайкал.

Все три угрозы Манас предотвращает с помощью ума, а ум, как уже указывалось выше, соответствует первой функции индоевропейской идеологии. Выходит, что в эпосе "Манас" первая функция подчиняет себе две остальные, занимая доминирующее положение в идеологии трех функций. В своих работах Дюмезиль не раз указывал на подобную иерархию функций в индоевропейских мифах. Следует также отметить еще одну индоевропейскую черту кыргызского эпоса: дуэт Бакай – Манас. Мы уже указывали на то, что, как правило, первая функция индоевропейской идеологии биполярна, то есть состоит из двух частей, при этом одна часть - мудрая, ясная, рассудительная, а другая - более суровая, буйная, стихийная. Образ легкого, хитрого, умного Бакая в эпопее, безусловно, соответствует первой части, а образ Манаса – второй. Именно поэтому хана Илебина убивает Бакай, а хана Орго убивает Манас. Развивая мысль, можно предположить, что Бакай и Манас должны рассматриваться слитно, нераздельно, как два аспекта единой функции власти в мифических представлениях кыргызов. Подобно тому, как у авестийских иранцев первая функция распадается на Багу Мана и Аса, в кыргызской мифологии над всем живым возвышаются мудрый Бакай (Багу) и могущественный Манас (Мана Аса). Биполярность хитрого Бакая и могучего Манаса особенно четко прослеживается в эпизоде, где разгневанный на нерешительность своих солдат, испугавшихся колдовской армии Куяса, Манас решает в одиночку биться с врагом, но Бакай не дает ему этого сделать. Он предлагает сначала самому пойти на разведку:

"„Ну и бегите от нечестивцев!
Если двинется отовсюду столько войск,
Что будете делать тогда?
Разве что скроетесь под землей!
Свой скот, голову свою -
Разве что укроете все под землей!
Уцелеете от [вражеских] войск,
Если только спрячетесь на небесах!" -
С гневом проговорил [Манас],
Заторопившись, сел на Аккулу,
Собрался, было поскакать,
Готов был двинуться в путь.
Дядя его Бакай говорит:
„Эй, постой-ка,- говорит,-
На разведку я один пойду,
Нечестивцам покажусь,
Сделаю вид, будто от них бегу.
Если погонятся за мной,
Я направлюсь к тебе,
А ты, перерезав им путь, сражение начнешь,
Всех нечестивцев разгромишь
И вызволишь меня.
С [громким] криком сражение начнешь,
Нечестивцев разгромишь,
Отобьешь ты меня".
Сказал это храбрый Бакай,
В эту пору было ему тридцать лет,
Птица счастья - над его головой..."

Трехфункциональность также отчетливо прослеживается в сюжете сна манасчи Саякбая Каралаева, описанного в недавней статье Б.Шамшиева "Загадка знака Манаса". Насколько нам известно, многие сказители древнейшего кыргызского мифа объясняли свои способности явлением к ним во сне Бакая и Манаса. Не вдаваясь в тупиковый по своей сути спор о том, действительно ли манасчи общались с верховными богами кыргызской мифологии, можно смело утверждать, что рассказ о вещем сновидении является неотъемлемой частью эпопеи "Манас", своего рода прелюдией к ней.

В сюжете сна Саякбая Каралаева можно выделить три основных момента. Во-первых, действие начинается с приглашения Саякбаю войти в богато обставленную юрту и принять от находившейся в ней Каныкей чашу кумыса. Во-вторых, внезапно появившиеся Бакай и Манас очень грубо, жестоко обращаются с перепуганным до смерти Саякбаем. На него кричат, заставляют глотать песок, а застрявший в горле комок Бакай грубо проталкивает рукояткой камчи. В-третьих, важное место в сновидении отводится теме денег (19 рублей), которые бедняк Саякбай заработал с большим трудом, и финальному угощению жертвенным мясом односельчан будущего манасчи.

Если рассматривать эти три момента сквозь призму идеологии трех функций индоевропейского мифа, то многие непонятные вещи сразу принимают ясные очертания. Праздничная, богато обставленная юрта и приглашение принять угощение от Каныкей – это дань идущим из глубокой древности кыргызским традициям, согласно которым гостя сначала нужно пригласить в дом, с теплотою души принять, накормить и только потом о чем-либо просить. Разумеется, что Боги Бакай и Манас – хранители Закона – не могли действовать вразрез с традициями. Согласно Дюмезилю, почитание закона, традиций и обычаев относится к первой функции индоевропейской идеологии. Грубое, жестокое обращение с будущим манасчи указывает на то, что он призван быть одним из воинов непобедимой армии Манаса, в обязанности которого будет входить борьба особого рода - рассказывать современникам о деяниях Манаса и тем самым пытаться предотвращать проявления в кыргызском обществе беззакония, предательства, зависти, алчности, необузданности, жестокости, животных инстинктов, трусости, обывательщины и т.д. В индоевропейской мифологии все, что касается войны, борьбы, армии, относится ко второй функции. И, наконец, 19 рублей, с которыми должен расстаться бедняк Саякбай в обмен на двух жертвенных баранов, – это напоминание о бренности, низменности всего материального, о непристойности алчности, о пагубности излишеств в потреблении. Все что касается богатства, имущества, обильной еды и т.п. относится, согласно Дюмезилю, к третьей функции индоевропейской идеологии. И вообще следует отметить: неприязнь к алчности, потребительской психологии – один из лейтмотивов эпоса "Манас":

"Храбрый Манас закричал:
„Саблей не рубился, стрелу не пускал,
Не натягивал тетивы, изображая храбреца,
Кого победили - достойный ли враг?
Не берите у него и сломанной иглы.
Зачем же вам их добро,
Собираемое калмаками с давних пор?
На каждый кош возьмите скот [лишь] на убой,
В ваших же загонах остался скот!
Если у богатых возьмете скот на убой,
Оставьте в покое соседей их.
Старшие, молодые и старики,
Вы будто истосковались по [чужому] добру,
Что с вами всеми произошло?""

Заключение

Итак, на основе вышеизложенного можно сделать вывод, что мифические представления о Манасе, как озере, так и эпическом герое, принадлежат к большой семье индоевропейских мифов. Предварительный анализ произвольно выбранного отрывка из кыргызской эпопеи "Манас" на наличие в нем идеологии трех функций, которую Жорж Дюмезиль рассматривает в качестве отличительной черты индоевропейских мифов, дал положительные результаты. С уверенностью можно заявить, что в эпосе "Манас" трехфункциональность встроена в сюжетную линию буквально на всех уровнях. Как узоры меньшего размера, переплетаясь, могут формировать аналогичные узоры большего размера, так и в кыргызском сказании трехфункциональность встречается на различных уровнях. Узор накладывается на узор, что в итоге дает цельную картину повествования. Более того, в эпосе также прослеживается другая важная структурная характеристика индоевропейской мифологии - двуединость первой функции, представляющей закон и власть. Подобно тому, как у древних греков есть Гера и Зевс, у древних римлян – Юнона и Юпитер, у ариев - Митра и Варуна, у доисторических авестийцев - Багу Мана и Аса, так и в кыргызской мифологии верховными персонажами выступают мудрый Бакай-Ата и могущественный Манас.

Июль 2004 г.

-----------------------

1 См. академическое издание эпоса на двух языках: Манас. Киргизский героический эпос. Книга 2. М., Главная редакция восточной литературы издательства "Наука", 1988 (серия "Эпос народов СССР").

№33-34, сентябрь 2004 г.