Часть 1. Троянский конь по-пекински

"Если образно сравнивать, мой дорогой друг, то в этой череде бесконечных войн за место под солнцем участь малых народов сравнима лишь с хлебной крошкой на обеденном столе „Желтого дракона". Вечно голодного и ненасытного".
Дао Цзан, "Потерянный Тибет"

Сыргак АБДЫЛДАЕВ, политолог

Возрождение Великого шелкового пути в глазах неискушенного обывателя страны, находящейся в геополитических закоулках стратегических интересов великих держав, на первый взгляд, глобально-исторически - идея замечательная. Однако открывающиеся в связи с этим перспективы для различных государств измеряются (в теории природно-ресурсного антагонизма доминирующе развивающихся наций XXI века) различно в отношении последствий для их национальной безопасности. Проблема эта особенно актуальна для пограничных с Китаем государств. КНР сегодня, кроме Кыргызстана, имеет общие сухопутные государственные границы с 10-ю азиатскими странами, и это обстоятельство, с точки зрения оценки опыта (а именно возможных и наиболее реальных последствий) геополитического, и тем более экономического сближения соседних государств с этой державой, ставит под сомнение политику нынешнего руководства республики в сфере торгового и экономического сотрудничества с пограничным Китаем. Повод для такого сомнения дают многие факты.

Итак, исходя из целей участников игры за национальные (этно-личные) интересы (а в данном случае Кыргызстана), она должна была начаться с чисто прагматических оценок позитивных перспектив как со стороны внешних, так и со стороны внутренних возможностей самой заинтересованной стороны. Однако, как подсказывает мировая практика, развитие ситуации (и соответственно последствий) не может быть до конца контролируемым в отношении соблюдения интересов партнера. Правила или их нередкое отсутствие в стратегических интересах великих держав – фактор ситуативный (особенно в региональной геополитике великих держав в отношении малых стран), так как в геополитике единственная постоянная величина – это интерес и только интерес. Поэтому элементарный инстинкт национального самовыживания диктует малым государствам крайне болезненно осторожную и взвешенную позицию. В вопросе необходимой четко вычерченной пограничной и безопасной для национальных интересов дистанции сближения с любым государством в решении вопросов взаимовыгодного сотрудничества. Тем более что, как свидетельствует историческая практика, для малых стран сближение с великими державами всегда сопряжено с риском и невосполнимыми потерями для национальных интересов. Этот путь на протяжении столетий прошли многие народы и государства и нередко, как показывает печальный опыт, неудачные политические эксперименты приводили к исчезновению с политической карты мира целых государств и наций.

После 14 лет экспериментов с отработкой различных (не соответствующих реальности) моделей стратегического сотрудничества Кыргызстан остановился на последнем варианте обретения геоэкономического партнера в лице Китая. Однако, прежде чем идти на поклон к Пекину, никто в правящих кругах республики так и не удосужился произвести разностороннюю (элементарно давно устаревшую) геостратегическую SI-параметральную оценку (ну, конечно, в соответствии с международным стандартом риска стран ЕС 1960 г.) потенциального партнера в плане долгосрочных перспектив и последствий сближения с государством (смешно, но спустя 14 лет), которое, в сущности, на протяжении последнего столетия оставалось в поле внешних интересов Кыргызстана большим "белым пятном". В то же время в отношении России и соседних республик бывшего СССР аналогичная ситуация в той или иной степени ясна. Как-никак, а за спиной - 70 лет истории жизни в общей союзной "коммуналке". И только сейчас, после десятилетий существования "железного занавеса", Кыргызстан начинает переходить (или уже перешел?!) за порог большой китайской стены, совершенно не предугадывая, что может его ждать впереди.

Стоит вспомнить, что даже в период XVIII–XIX веков многими государственными политиками царской России, Японии, Индии и стран Западной Европы в отношении исторических перспектив Китая давался стратегический прогноз, который до сих пор вызывает чрезвычайно крайние опасения у многих ведущих государств мира, и тем более, сопредельных государств. До сих пор многие исторические документы, касающиеся межгосударственных отношений с Китаем, в исторических архивах ряда стран проходят под грифом "совершенно секретно". Так, что не зря на протяжении всей истории этой великой страны многие государства пытались ее завоевать и уничтожить навечно ее суверенитет, стереть с политической карты мира само понятие "Китай".

Но теперь это уже в прошлом. Реальность XXI века такова, что Китай является одной из самых крупных и ядерных держав, которая влияет на формирование правил игры в мировой политике, естественно, что в колоде разменных карт в покерной игре за мировое влияние в различных регионах планеты Кыргызстан занимает одно из последних мест (Кыргызстан большего и не стоит – его можно сдать той же России в обмен на обязательства стратегического партнерства в соперничестве против США, а можно, образно говоря, просто "медленно и неторопливо переварить"). А почему? А потому, что Кыргызстан должен трезво взглянуть на то, в чьи объятия он идет.

Китай – это ядерная держава с бурно и динамично развивающейся экономикой и с более чем миллиардным населением. Сравнительный анализ некоторых стратегических показателей развития КНР и фактов геополитического характера показывает, что на самом деле Кыргызстан уже в ближайшие десятилетия реально может столкнуться с теми же крайне негативными, несущими угрозу для национальной безопасности республики проблемами, с которыми уже столкнулись многие страны мира. Например:

Если, согласно статистическим данным официальной государственной переписи, в 1966 году население КНР составляло чуть более 700 млн. человек, из которых около 94% составляли ханьцы (племенно-коренные китайцы IX века), а 6% - национальные меньшинства (более 50 национальных меньшинств), то есть свыше 40 млн. человек (при этом наиболее многочисленными представителями национальных меньшинств являлись такие народы, как чжуаны, уйгуры, хуэй, ицзу, тибетцы, мяо, маньчжуры, монголы, буи, корейцы), то, по состоянию на 2003 год народонаселение Китая насчитывало более 1,3 млрд. человек, из которых 93,6% составили китайцы и 6,4% - национальные меньшинства. Из вышеизложенного становится ясно, что за неполных 40 лет население этой державы увеличилось почти вдвое. В реальности наблюдается демографический взрыв на территории КНР, темпы развития которой до сих пор нарастают в геометрической прогрессии и прямо пропорционально опережают показатели роста социально-экономического развития государства. Более того, предпринимаемые правительством Китая меры по сдерживанию и контролю роста населения пока не приносят каких-либо ощутимых результатов. Последствия сегодня таковы, что отдельные регионы страны, ранее благополучные, по населенности на 1 кв. км превысили все возможные мировые критические показатели и стали в ближайшей перспективе представлять угрозу самой социальной стабильности в различных регионах державы. В частности, это касается районов Центрального Китая, в которых руководство страны вынуждено было, еще начиная с середины 90-х гг., предпринимать экстренные меры и проводить активную политику по переселению части коренного населения (китайцев) на территорию СУАР, большинство населения которого на тот момент составляли тюркоязычные национальные меньшинства (в основным уйгуры). Более того, таким способом китайское руководство параллельно старается решить проблему уйгурского сепаратизма по принципу: "на каждого уйгура по тысяче китайцев". Однако на практике это привело, с одной стороны, лишь к усилению межнационального противостояния, а с другой - к резкому росту миграции тюркоязычного меньшинства в сопредельные страны и дальше. Последствия данной внутренней миграционной политики ударили по соседним с СУАР странам, в частности, по Кыргызстану, через территорию которого под прикрытием туристического бизнеса проникли сотни, если не тысячи, нелегальных иммигрантов и незаметно и быстро "рассосались" по территории республик СНГ (еще свежи в памяти факты, когда через КПП "Торугарт" в Бишкек прибывали автобусы, набитые под завязку китайскими "челноками", а обратно из них возвращались лишь единицы).

Однако это лишь одна сторона демографической экспансии сопредельной державы. Если обратиться к некоторым фактам с точки зрения развития демографических процессов в политическом измерении, то на печальном опыте некоторых стран Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) можно проследить весьма и весьма поучительные примеры горьких попыток "дружбы" с "Желтым драконом".

***

Историческая справка

В этом плане наиболее показателен исторический опыт Малайзии. До XVI века Малайзия была в составе единого феодального государства королевства Шривиджая, в котором основное население представляли малайцы. Выходцы из Вест-Индии и Китая составляли незначительное число, в основном они были заняты морской торговлей и рыболовством. Однако, начиная с конца XVI века и до начала XIX века, Малайзия подвергалась неоднократной колонизации со стороны различных государств Европы. Вместе с появлением первых европейских колонизаторов в лице португальских конкистадоров и в последующем – голландских торговых гильдий, английских промышленников на территорию Малайзии неоднократно высаживались десанты невольных переселенцев из Восточного Китая, которые в основном представляли дешевую рабочую силу для каучуковых плантаций и горнодобывающей промышленности (коренное население оказывало активное вооруженное сопротивление колонизаторам), приносившей завоевателем баснословные прибыли. Однако наиболее активной демографической колонизации выходцами из Китая Малайзия подверглась в XIX веке в связи с бурным развитием горнодобывающей промышленности, которой требовалось большое количество дешевой и квалифицированной рабочей силы. Прибывшие трудовые мигранты быстро осваивали новые территории, создавая на прибрежных территориях в южной части Малаккского полуострова и острова Сингапур целые районы компактного проживания, постепенно вытесняя коренное население вглубь полуострова. Так на территории суверенной Малайзии появились первые "чайна-тауны". На протяжении двух неполных столетий, вплоть до окончания 2-й Мировой войны, народ Малайзии вел национально-освободительную борьбу против иностранных оккупантов, которая в 1957 году завершилась подписанием с Великобританией Договора о предоставлении Малайзии независимости в рамках Британского содружества наций. К этому времени китайское население на территории Малайзии значительно возросло и составляло уже более 20%; основная его часть проживала на южной оконечности Малаккского полуострова и острова Сингапур (здесь была сосредоточена основная часть горно-перерабатывающей промышленности и здесь был крупный торговый центр Юго-Восточной Азии). Из прежних небольших поселений "чайна-тауны" выросли в целые китайские мегаполисы, которые стали политическим фактором в жизни островного государства. Однако с начала 1963 года под влиянием Великобритании в Малайзии усиливаются межнациональные противоречия между коренным населением - малайцами - и историческими эмигрантами - китайцами, что, в свою очередь, привело к резкому обострению внутриполитической обстановки в стране. Великобритания, стремившаяся сохранить свое влияние в Юго-Восточной Азии и в первую очередь - свое военное присутствие, поддержала движение китайской части населения Малайзии за отделение и создание независимого государства на территории острова Сингапур, на котором дислоцировалась крупная опорная военно-морская база и основная военно-воздушная база Англии в Юго-Восточной Азии. Таким образом, в августе 1965 года при открытой демонстративной поддержке Англии Сингапур был провозглашен независимым государством под британским протекторатом. Малайзией была потеряна территория в 581,5 кв. км и контроль над крупным торговым и морским транспортным узлом в Юго-Восточной Азии (через международный морской порт Сингапура и Сингапурский пролив проходит свыше 60 международных пароходных линий). Конечно, для небольшого островного государства это была потеря, имеющая стратегическое значение.

Часть 2. Удар в спину

"В сущности, Китаю в XXI веке не нужны ни армия, ни, тем более, ядерное оружие. Самое современное и эффективное его оружие поражения любых стран и в любой точке мира - это его население. Представьте на своей границе несколько миллионов нищих китайцев, готовых к выполнению любой, самой грязной работы. Эта живая волна мирных агрессоров в поисках лучшей доли, словно гигантский цунами, сметет со своего пути любую армию цивилизованной страны. Это, конечно, утрированное сравнение, но в реальности нашей цивилизации еще предстоит столкнуться с этим феноменом мирной оккупации своей независимости".

Анри Ротфорд, "Азиатские записки легионера"

Если вернуться к новейшей истории Китая, то анализ проводимой Пекином на международной арене внешней политики определенно наводит на некоторые далеко идущие выводы. В частности, в плане формирования и реализации империальных превентивных и многовекторных позиций в евроазиатском геополитическом и геоэкономическом пространстве Пекин большое значение придает китайским диаспорам, проживающим на территории различных государств, которые, по признанию ряда международных экспертов, являются форпостами китайских интересов во многих странах мира. При этом, по различным оценкам, сегодня численность этнических китайцев, проживающих за пределами КНР в различных государствах мира, колеблется от 700 до 800 млн. человек. Суммируя с количеством населения самого Китая, получаем, что из общего количества населения планеты (около 6 млрд. человек) китайцы составляют 2 млрд. человек, то есть 1/3 часть человечества, обитающего на земном шаре.

В нынешней глобальной политике "Солнечного спрута" проводимой Пекином в рамках (прикрытия) укрепления культурных связей и расширения влияния китайских диаспор за рубежом, одним из ключевых моментов является достижение стратегических задач КНР в XXI веке. Более того, одной из острых проблем для международного сообщества является нарастающая из года в год миграционная экспансия со стороны Китая. Сегодня, по самым скромным подсчетам, ежегодно территорию Китая покидают от 100 до 200 тыс. незаконных мигрантов, значительная часть которых, как показывает анализ миграционных потоков, направляется для активного освоения "новых территорий" в СНГ. Ярким примером того является Приморский край Дальнего Востока РФ, где к настоящему моменту проживает свыше полумиллиона незаконных мигрантов из Китая. Так что основы нового дальневосточного форпоста на территории России Китай уже создал. Перспективы развития подобных прецедентов для многих стран мира - уже пройденный жестокий урок. Сегодня это дешевая рабочая сила, приносящая прибыль и формирующая новые источники национального дохода для принимающей страны, а через несколько поколений – это уже многомиллионная масса населения с правом политического голоса. Куда это приведет, догадаться уже нетрудно.

Несмотря на то, что в странах Западной Европы китайские диаспоры составляют незначительный удельный вес от общего числа населения и сумели постепенно интегрироваться в рамках цивилизованного демократического сообщества, тем не менее, для большинства правительств развитых государств они доставляют немало проблем. Как впрочем, и другие национальные меньшинства (вспомнить хотя бы в недалеком прошлом "коричневые погромы" в ФРГ). Однако ситуацию в балансе межнациональных отношений большинству стран Западной Европы удалось удержать под контролем за счет проведенной в свое время жесткой миграционной политики в отношении прибывающих на постоянное место жительства иностранцев из стран третьего мира, с одной стороны. С другой, учитывая подавляющую численность коренного населения (например, во Франции проживает свыше 80 млн. человек, из которых 90% составляют французы), нацменьшинства уже этнически иностранных мигрантов не представляют какой-либо угрозы национальным интересам этих государств. Однако для экономически слаборазвитых стран с низким удельным весом коренного населения в общем количестве народонаселения появление иммиграционных диаспор из государств с высоким экономическим развитием и демографическим потенциалом представляет непосредственную угрозу национальным интересам государства и ведет к обострению уже межнационально-политических противоречий.

Сегодня большинство развитых стран АТР выступают против гегемонии великих держав в Евразии и в первую очередь - против расширения влияния КНР. В частности, Япония проводит активную внешнюю политику, направленную на объединение малых стран евроазиатского пространства в единое торгово-экономическое сообщество, которое позволит блокировать и эффективно противостоять экспансии великих держав и прежде всего - со стороны Китая, как ближайшей угрозы безопасности малых государств АТР. И эта стратегическая линия реакции естественной многоспектральной самозащиты во внешней политике Японии в данном случае, с точки зрения оценки и перспективного анализа геополитических и геоэкономических процессов, происходящих на международной арене, является вполне обоснованной, так как она непосредственно связана с безопасностью собственного государства, и в целом - стран АТР.

Политическим элитам новых независимых государств Содружества, в отличие от стран АТР, сегодня пока трудно оценить степень угрозы, которую несет усиление и расширение влияния КНР в масштабе центральноазиатского региона. Но осознание этой угрозы сегодня уже постепенно приходит в политическое мышление стран СНГ, которые подверглись атаке всего лишь первой волны торговой и экономической экспансии со стороны Китая. Однако большинство населения стран СНГ сегодня по-прежнему имеет слабое представление о политико-экономических перспективах "китайского квартала" XXI века.

По мнению экспертов по миграционной политике ряда стран АТР и Западной Европы, присутствие крупных и влиятельных китайских диаспор в этнополитической системе малых стран является миной замедленного действия с политико-тактической маркировкой: "Сделано в Китае". В сегодняшнее время "Чайнатауны" в мегаполисах Западной Европы представляют в целом, как правило, крупные и традиционно закрытые, обособленно существующие от остальной части населения китайские сообщества, живущие по собственным законам и традициям. Несмотря на то, что сообщества китайского нацменьшинства соблюдают законы этих стран и выполняют в необходимой мере гражданские обязанности, тем не менее, как считают эксперты, фактически - это государства в государстве. Но если для больших индустриальных стран эти сообщества пока не представляют какой-либо угрозы, то для малых государств, имеющих низкий экономический потенциал и многонациональное население, появление таких компактных сообществ организованных и экономически активных иммигрантов всегда служит благоприятной почвой для обострения внутриполитического положения. С позиции этой оценки воздействие внешнего соседа логично значительно усиливается и, следовательно, на кардинальные изменения социально-экономического баланса тоже. А это фактически означает то самое скрытое вмешательство с определенными последствиями.

В отношении Кыргызстана, учитывая вхождение в ближайшее время Китая в ВТО, это может означать смертный приговор для пока конкурентно неспособного (однако в отдельных позициях превосходящего) отечественного производства.

Уже сегодня общественность Кыргызстана столкнулась с конкретным примером экономической сделки, которая, по сути, под завесой якобы государственных интересов напрямую после государственной границы ведет к потере еще одной позиции. Понятно, что 800 гектаров, полученных в долгосрочную аренду - прекрасная основа для появления первого "чайна-тауна" на территории Кыргызстана. Но поражает по своей бесцеремонности другая сторона этой сделки. Сдача в долгосрочную аренду государственных земель иностранным компаниям относится к полномочиям правительства и парламента, а не является прерогативой органов местной власти. Если подходить к решению этой проблемы законодательно, то следует вспомнить, что вопрос об аренде и создании иностранной военной авиабазы на территории международного аэропорта "Манас" решался на уровне правительства совместно с парламентом республики. Ведь очевидна еще одна сторона этой, казалось бы выгодной для Кыргызстана, экономической сделки: за 200 млн. долларов наша страна в недалеком будущем может потерять свою независимость. Делать, преследуя сиюминутную выгоду, деньги на суверенитете собственной страны - это не просто подло, это предательство национальных интересов собственного народа.

16 сентября 2004 г. | № 35 (207)