"Американцы хуже русских". Афганские впечатления казахстанского журналиста 16:07 08.10.2004
Афганский отпуск-2
В Афганистане не покидает ощущение, что страна из войны ушла в отпуск. Эйфория от мирной жизни после двадцати с лишним лет кровопролития продолжается уже три года. Наряду с передышкой от войны афганцы, похоже, решили отдохнуть и от законов. Любых. Я это почувствовал на себе.
Вадим БОРЕЙКО е-mail: vboreyko@time.kz
Начало в номере от 30.9.2004 г.
Был моджахед - теперь начальник полиции
За неделю пребывания в Мазари-Шарифе документы у меня спросили ВСЕГО ОДИН РАЗ - во время регистрации в генконсульстве МИДа, которая, впрочем, не понадобилась. Снимать на камеру и брать интервью безо всякого разрешения я мог где угодно: и в пограничной зоне у моста Дружбы, и в ставке генерала Дустума, и в аэропорту, находящемся под охраной испанских военных, и в городской полиции. Везде ограничивались беглым фейс-контролем, в котором было больше любопытства, чем недоверия. И везде мне говорили: - Снимай, паджалюсьта. Афганистан закон нет.
У Афганистана есть будущее.
Облом вышел лишь однажды - в государственном присутственном месте. Меня усадили, налили чай и попросили чувствовать себя как дома. Я тут же вынул диктофон, чтобы задать несколько вопросов, но мне вежливо сказали, что нужен официальный запрос. Ну, я мгновенно и почувствовал себя как дома.
Отсутствие закона не есть беззаконие. В Мазари-Шарифе спокойно. Я гулял по городу в одиннадцать вечера, и никому не приходило в голову до меня докопаться. За первые шесть месяцев этого года здесь произошло 25 убийств - вчетверо меньше, чем в Алматы, равном Мазари-Шарифу по числу жителей.
На вопрос, чем объяснить низкую преступность, бывший полевой командир, а ныне начальник ГУВД Мазари-Шарифа генерал-лейтенант Мохаммад Акрам Хакризвалл ответил своеобразно: - Когда я был моджахед, преступности было много. А когда я стал начальник полиции - ее стало мало.
В конце концов я попросил отослать автоматчика, который сопровождал меня первые два дня, - чтобы оружие не притягивало агрессию. Которой, впрочем, я тут пока не встретил.
От войны - на родину
В поселке Балх в 20 км от Мазари-Шарифа я побывал в гостях у казахской семьи.
Вы, конечно, знаете, что джут 1932-33 годов вызвал великий исход казахов из родных степей. Большинство подалось на восток, в Китай, но многие тысячи добрались и до Афганистана. Гульбайрам Сатаркызы - 79. Она уже пять лет как гражданка Казахстана. В детстве вместе с родителями бежала сюда от голода. А когда ей стукнуло 74, спасалась уже от талибов: так и вернулась на родину. Сейчас живет в Кентау, где многочисленная колония афганских казахов. С ней переехала почти вся семья. Остался только старший сын Абдулла Сейфулла, которого она сейчас навещает. Впрочем, и он оформляет документы на казахстанское гражданство. Когда я спросил Гульбайрам-апа, где лучше живется - в Афганистане или в Казахстане, - она даже замахала на меня руками: - Конечно, в Казахстане! В Кентау нам сразу дом дали. Продукты дешевле, чем здесь. Лечат бесплатно, пенсию платят. Люди приняли хорошо. Мне очень нравится. Не дождусь, когда вся наша семья в Казахстане соберется. Вот и наши власти, как бабушка Гульбайрам, все время твердят, что нам в Казахстане хорошо живется. А мы не верим. Чтобы до наc наконец дошло, стоит, пожалуй, переселить казахстанцев в Афган. Хотя бы на месяц. Тогда, может, и научимся ценить простые радости.
Фото под стеклом
К себе я ожидал отношения как к бывшему оккупанту - подобно тому, как наши воспринимали всех немцев после войны. Но все оказалось не так прямолинейно. Генерал Хакризвалл, служивший сначала в царандое - просоветской афганской милиции, а затем воевавший с Союзом, сказал достаточно откровенно: - Казахи, киргизы, узбеки наших женщин и детей не убивали. А солдаты из России были жестокими. Хотя и они заранее предупреждали о зачистках в кишлаках, чтобы мы могли увести женщин и детей. А американцы сейчас врываются в дома без предупреждения.
На лицо ужасные - добрые внутри.
Собкор Би-би-си в Мазари-Шарифе, 26-летний пуштун Ханнан Хабибзаи, напротив, говорит, что советские военные были добрыми, особенно женщины. И вспоминает, что мальчиком делал на них бизнес: покупал на базаре яйца, у ворот части перепродавал подороже, а потом шел в школу. Хотя, возможно, это особая афганская политкорректность, не позволяющая доставлять гостю неловкость, да и Ханнан был тогда слишком маленьким, чтобы воевать. Но настоящий советский заповедник - это завод минеральных удобрений под Мазари-Шарифом, построенный Союзом и пущенный в 1974 году. Типичное предприятие брежневской эпохи: огромные пролеты цехов, вывески на русском "Не курить! Не сорить!", допотопное оборудование. Этот завод - единственный в Афганистане, который за 30 лет разных режимов ни разу не остановился и регулярно давал стране карбамид для хлопковых полей.
В лучшие годы здесь работало до 450 советских специалистов. Последние уехали в конце 80-х, но до сих пор больше половины персонала говорят по-русски. Старший лаборант Хасан вынул из-под стекла на рабочем столе фотографию: красивая русская девушка и высокий статный афганец в широченных штанах. - Это Таня. А это я молодой. Она из Алма-Аты, работала у нас. Потом ушла вместе с войсками. - Хасан бережно потрогал грубыми пальцами ее лицо на карточке: - Танешка... И тут я задал свой самый дурацкий вопрос: - Она вам нравилась? Он ничего не ответил, только засмеялся, но как-то горько. Чего тут было спрашивать - просто так 30 лет фото под стеклом не держат. На прощание Хасан тепло пожал мне руку и на чистом русском сказал: - До свиданья, товарищ Вадим.
7 ОКТЯБРЯ 2004 г. ( № 40)
|