Экспорт демократии
13 лет СНГ

Дина МАЛЫШЕВА

Весь СНГ – театр, а люди в нем актеры… Эта слегка переиначенная шекспировская фраза вспоминается каждый раз, когда то в одной, то в другой части СНГ начинают разыгрываться спектакль под общим названием – "бархатная революция".

В прошлом году он был поставлен в Грузии и в ее полунезависимой автономии Аджарии, получив красивое наименование – "революция роз".

В ноябре 2004 г. – аккурат к годовщине этой революции – на ускоренный "демократический транзит" (переход от "коммунистического и постсоветского авторитаризма" к модели плюралистической демократии, что подразумевает почти автоматически – последующее членство в Евросоюзе и НАТО) нацеливают Украину, где "оранжевые", не встречая серьезного сопротивления, ведут к победному завершению свою, "каштановую революцию".

Эта третья по счету постановка сцен ненасильственной смены власти путем акций гражданского неповиновения говорит о том, что творческая мысль западных режиссеров, равно как и их финансы, не оскудевают. Развернувшееся на фоне красочных уличных карнавалов украинское действо смотрится куда эффектнее, богаче и зрелищнее прошлогоднего тбилисского, не говоря уж о батумском, которое вообще выглядело как утренник самодеятельности в сельском клубе.

Трудно отрицать при этом, что грузинские и украинские события создали прецедент, заставивший занервничать многие далекие от демократии режимы в СНГ, особенно центрально-азиатские. Плюс к тому получает огромный моральный и политический импульс действующая практически во всех постсоветских республиках оппозиция. Толпы ликующих, опьяненных чувством вседозволенности людей на улицах Тбилиси, Батуми, Киева – зрелище впечатляющее. Это очень серьезное предупреждение СНГ-овским режиссерам-постановщикам от власти, бессовестно манипулирующим выборным процессом и убежденным (до недавнего времени) в своей полной безнаказанности. Эти носители властных полномочий, вовсю использующие повсеместно в СНГ пресловутый административный ресурс с целью сохранения "кормушки", каковой являются занимаемые ими должности, не вызывают у населения никаких иных эмоций, кроме презрения и ненависти. Так что вполне логичной и предсказуемой оказалась та легкость, с какой "уронили" режимы Э. Шеварднадзе и А. Абашидзе. Не удивляют и украинские толпы, кричащие "ганьба!" Леониду Кучме, его приближенным и выдвиженцам.

Иное дело, что в Грузии бывшие соратники президента Шеварднадзе, сместившие его со своего поста, провели последующие выборы с теми же, что и их предшественник, многочисленными нарушениями, которые Запад, заметим, предпочел проигнорировать. А самые главные лидеры украинской оппозиции, ставшие в одночасье борцами "с рвущейся к власти бандой уголовников и коррупционеров", сами вхожи в правящую элиту и замешаны как в коррупционных скандалах, так и в уголовно наказуемых деяниях. Но в революционной ситуации людьми движут эмоции, а не разум. И вот уже тщательно отобранные заокеанскими режиссерами на предварительных кастингах "молодые львы", не лишенные актерских талантов, под аплодисменты восторженной публики и под аккомпанемент профессиональных "бэк-вокалистов", лицедействуют на политической сцене в ролях "неподкупных патриотов" и "пламенных революционеров".

Таков поверхностный смысл разыгрываемого на просторах СНГ и рассчитанного, похоже, еще на несколько актов спектакля, где все мы – жители постсоветского пространства – одновременно и зрители и актеры. Кто же режиссирует эти постановки? Какие подмостки в СНГ предназначены для проведения новых "бархатных" революций? И не грозят ли им опасность перевоплощения из намеченных полукарнавальных водевилей в иной жанр – кровавую драму?

Ответы на эти вопросы звучат по-разному.

Наиболее распространенное на Западе объяснение "розовых", "каштановых", "оранжевых" революций: это – всплеск народного волеизъявления, выражение изначально присущей человечеству и, конкретно, населению СНГ тяги к демократии и свидетельство пробуждения гражданского общества от спячки постсоветского авторитаризма. Этот взгляд на последние события в СНГ встречает здесь отклик у многих представителей либеральных кругов, творческой и научной интеллигенции, антиправительственных оппозиционных движений. Вместе с тем подобная возвышенно-идеалистическая трактовка "бархатных революций" рождает невольные подозрения: не призвана ли она затушевать истинные цели и намерения Запада, который болеет чем-чем, но только не идеализмом?

Другой, прямо противоположный спектр мнений представлен частью российских политиков и приближенных к ним политтехнологов. "Проспав" украинские (а раньше – грузинские) события, эти деятели прикрывают свой непрофессионализм, свою неспособность реагировать на стремительно меняющийся миропорядок, в водовороты которого уже вовлечены постсоветские республики, рассуждениями о "заговорах" и "сговорах", пусканием в ход идеологических штампов и агиток времен Холодной войны.

Как представляется, ближе всех подходят к истине прагматики, которые анализируют феномен "бархатных революций" в СНГ не в терминах "демократия", "диктатура", "авторитаризм" и пр., а в понятиях политики или геополитики. Например, Глеб Павловский смотрит на украинские события как на "первый акт "демонстрации флага" объединенной Европы", причем не только в отношении России, но и в отношении США". Другие говорят об очередном геополитическом разломе в Евразии, рождающем новые вызовы России, историческое предназначение которой – оставаться центром геополитического континентального равновесия.

Совершенно очевидно, что за рассуждениями о необходимости ускоренной демократизации СНГ скрывается принципиально новая стратегия Запада в отношении России и других входящих в СНГ республик. Зримое начало ее реализации положено грузинским переворотом осени прошлого года. Это событие стало поворотным в политике Европейского союза, ОБСЕ и Соединенных Штатов в том смысле, что, если раньше они только критиковали избирательные кампании в СНГ, но активно не вмешивались в них, то с осени 2003 г. они продемонстрировали твердое намерение участвовать в выборах и вообще напрямую патронировать процессы "демократического транзита". Не во всем постсоветском пространстве, разумеется, а лишь там, где этому благоприятствует ситуация и где у Евросоюза или США есть хоть какой-то интерес – геополитический, стратегический, экономический. (Справедливости ради, заметим: интересы Европы и США далеко не всегда совпадают, не говоря о существовании фактора транснациональных корпораций, влияние которых на мировые процессы все заметнее в современную эпоху глобализации).

Вашингтон все последние годы оказывал на страны СНГ беспрецедентное давление, которое несколько снизилось лишь в последние месяцы - как по причине президентских выборов в США, так и вследствие чрезмерной занятости американцев на более важном участке "битвы за демократию" – в Ираке. Возможно, это и подхлестнуло активность Евросоюза и ОБСЕ в СНГ. Но нынешняя фаза их активизации объясняется и другими причинами. Это, во-первых, фактор географической приближенности к бывшему Советскому Союзу и, соответственно, непосредственной заинтересованности в происходящих там процессах. Во-вторых, возникший у Европы соблазн поучаствовать в делах СНГ обусловлен заметным ослаблением республик Содружества и главное – России: появилось ощущение, что теперь можно безнаказанно и легко, не встречая серьезного сопротивления, проводить в СНГ свои интересы. В-третьих, играет роль и историко-психологический фактор – вирус реванша, отмщения России, которая символизирует теперь прошлые унижения – истинные и мнимые – национального достоинства. Этот вирус гуляет и по странам Восточной Европы – бывшим сателлитам СССР, и по республикам Балтии, и, частично, по Белоруссии, Украине, Молдове, другим постсоветским республикам, вдохновляя отдельных политиков и целые партии на борьбу с пресловутым "российским империализмом".

Но какой бы ни была активность Европы в Содружестве, было бы весьма неосмотрительно сбрасывать здесь со счетов американцев. Ведь больше других в организации "бархатных революций" в СНГ "засветились" именно неправительственные организации США – "Дом свободы" (Freedom House) и Открытое общество Джорджа Сороса, в то время как за кулисами политической сцены Содружества действуют менее заметные широкой публике, но достаточно влиятельные фигуры. Это – дипломаты, представители двух ведущих американских партий (например, из Национального демократического института при Демократической партии и Международного республиканского института при Республиканской партии), Госдепартамента США, Агентства международного развития США и пр. Все они – с привлечением многочисленных консультантов, социологов и политетхнологов – участвуют в спонсировании и организации акций по "продвижению демократии в республики СНГ".

Вот так американский посол в Грузии Ричард Майлз сыграл, возможно, ключевую роль в организационном обеспечении "революции роз". Присутствие же на украинских выборах личного представителя президента США Дж. Буша, сенатора-республиканца Ричарда Лугара, публично выступившего в Киеве с пристрастными – в пользу "оранжевых" – заявлениями, несомненно, укрепило украинскую оппозицию в ее решимости взять власть с помощью массовых акций неповиновения. Не меньше вдохновили ее и жесткие предупреждения Госсекретаря США Колина Пауэлла, вскоре уходящего со своего поста, о том, что Украина может дорого заплатить за "саботаж демократии" – читай, за отказ признать победу В. Ющенко.

Тем удивительнее в этом контексте выглядят американские и европейские окрики в адрес России за ее "вмешательство во внутренние дела соседних суверенных государств", учитывая, что для России страны СНГ – ближайшие соседи и для многих из них она остается экономическим донором. России, кроме того, специалисты "Фридом хаус", фиксирующие во всех "небалтийских государствах бывшего Советского Союза" недостаточный прогресс в области движения к демократии, ставят "на вид" за то, что она "провалила свой позитивный (имеется в виду – демократический) имидж в регионе [СНГ], где ее влияние остается всепроникающим".

Видимо, исходя из этого посыла, западные "спецы", обладающие секретом изготовления новых демократических блюд, запускают в широкий оборот рецепт "бархатных революций". Успешно апробированный в указанных странах СНГ, а до того – в Восточной Европе, он, как предполагается, вполне может сгодиться для заваривания каши под названием "демократизация" в других республиках СНГ.

Следующей после Украины на очереди, вероятнее всего, стоит Молдова. Там год назад с помощью весьма успешных дипломатических маневров Евросоюз, поддержанный местными прорумынскими националистами, а также рядом украинских и румынских политиков, сумел нейтрализовать миротворческую инициативу России. Теперь все повернулось таким образом, что реальным следствием отказа официального Кишинева следовать рецептам Евросоюза может стать в лучшем случае "бархатный переворот" по грузинской модели, а в худшем – кровопролитная "революция" по образцу румынской конца 1980-х гг.

В Закавказье наиболее вероятным полигоном для активизации оппозиции по грузинской модели может стать Армения – единственное неподконтрольное США государство региона. При этом совсем необязательно использовать здесь схему ненасильственной смены власти по образцу "бархатных революций". Главное, заставить президента Роберта Кочаряна отойти от его пророссийской политической линии.

В Армении американские политтехнологи, прорабатывающие варианты ускоренной "демократизации" этой закавказской республики, рассматривают различные варианты. Один из них – взращивание "демократической оппозиции". В этой связи обращает на себя внимание сообщение армянских газет о, якобы, состоявшейся летом 2003 года поездке некоторых представителей местной оппозиции вместе с лидерами будущей "революции роз" – Михаилом Саакашвили, Зурабом Жвания и Георгием Барамидзе, в Югославию с целью приобщения к ее революционному опыту по мирному свержению "диктатур". Оплачена эта поездка была, как отмечалось, Фондом Джорджа Сороса. Армянская оппозиция заявляет, правда, что будет следовать своему собственному варианту свержения "нелегитимной власти", и он не будет похож ни на грузинский, ни на румынский, ни на сербский, ни на какой другой. Но едва ли имеющейся оппозиции в Армении под силу такая задача даже при наличии внешней поддержки. Эта оппозиция слишком разнородна, и единственное, что связывает ее отдельные части - это стремление сместить Кочаряна. У оппозиции к тому же нет лидера, который смог бы консолидировать ее разношерстные течения и который обладал бы одновременно харизмой – свойством, без которого на Кавказе трудно победить в политической борьбе. И что самое печальное для Вашингтона, армянская радикальная оппозиция является еще более пророссийской, нежели Кочарян.

Потому замена действующего армянского президента проамериканским политиком выглядит в глазах американцев намного эффективнее. В этом качестве в Вашингтоне, по всей видимости, готовы рассмотреть кандидатуру первого президента Армении Левона Тер-Петросяна. Возглавляемое им Армянское общенациональное движение (АОД) по целому ряду вопросов занимает антироссийские позиции и выступает с "конструктивными", то есть совпадающими с американскими, предложениями по выводу из тупика карабахской проблемы. Риторика АОД сводится в основном к тезису - "Кочарян довел карабахский вопрос до кризиса". Но и с этим обвинением у противников действующего президента может возникнуть загвоздка. Оно не имеет большой силы до тех пор, пока президент контролирует карабахскую проблему. А Кочарян ее контролирует, понимая, что как только он даст слабину, захочет пойти на уступки противной стороне, общество, политическая и военная элита мгновенно консолидируются против него, как это было в 1998 г., когда президент Тер-Петросян вынужден был уйти в отставку из-за своей готовности пойти на компромисс в карабахском вопросе. Пока в Армении преимущества на стороне власти, поскольку ей удается поддерживать образ стабильности в республике (чему немало способствуют политические пертурбации в соседних Азербайджане и Грузии). Совокупность этих факторов вкупе с личными качествами президента – его жесткостью и умением контролировать ситуацию, позволяют предположить, что произвести в Армении ненасильственную смену власти (и соответственно смену внешнеполитической ориентации) путем "бархатного переворота" либо какого-то еще столь же "легитимного" способа до 2008 г. – года новых президентских выборов – вряд ли удастся. Если, конечно, революционное нетерпение оппозиционеров и нетерпение иностранных инвесторов в какой-то момент не совпадут, и массы позовут на баррикады раньше намеченного срока.

В Азербайджане вопрос о смене власти Западом пока вроде бы не ставится, несмотря на то, что плюрализм в этой республике носит во многом витринный характер, да и зиждется азербайджанское государство не на демократическом, а на ином фундаменте: клановости, развитой системе клиентельно-патронажных связей, персонализации политической власти. И хотя это государство, живущее на доходы от продажи за границу энергоресурсов, не отвечает принципам демократии, Соединенные Штаты не особо это заботит, поскольку Азербайджану, независимо от объемов нефтедобычи, которая, кстати, имеет в этом государстве тенденцию к снижению, предназначена роль важного военно-стратегическая форпоста США и НАТО в Закавказье. Потому-то критика азербайджанских властей за их авторитарные замашки остается в основном уделом правозащитных организаций. Серьезному же осуждению в западных столицах "азербайджанский авторитаризм" может подвергнуться только в случае излишнего, с точки зрения США и западных энергетических компаний, крена Баку в сторону Москвы. Пока у Вашингтона нет оснований сомневаться в лояльности азербайджанских правителей, которые готовы предоставить территорию республики для американских/натовских военных баз, равно как и для нанесения ударов по Ирану, в связи с чем в Азербайджане в который раз актуализировалась тема вывода оттуда "российских военных объектов" (Габалинской РЛС).

В Центральной Азии к "демократическому транзиту" по-"бархатному", по всей видимости, может быть приговорен Казахстан, у которого нет равных в Центральной Азии по площади и богатству природных ресурсов. Как без Украины, которую заманивают в Евросоюз, так и без Казахстана Нурсултана Назарбаева, теряют смысл инициируемые Россией интеграционные проекты в СНГ и в особенности весьма перспективная идея создания "единого экономического пространства" в рамках Беларуси, Казахстана, России и Украины. Еще одной страной, на которую может быть обращено внимание западных политтехнологов, является Узбекистан, чьи отношения с Соединенными Штатами в последнее время разладились.

Но в целом модель демократизации по-грузински вряд ли может иметь будущее в центрально-азиатских государствах. Кроме Казахстана, там нигде нет влиятельной оппозиции. Не располагают к излишнему оптимизму относительно перспектив утверждения демократии западного образца особенности политической культуры стран региона. Местные элиты в подавляющем большинстве весьма успешно усовершенствовали систему управляемой демократии, при которой политическая оппозиция либо вовсе лишается возможности участвовать в выборах либо раскалывается и вытесняется искусственно созданными партиями, блоками и объединениями проправительственных сил. К тому же внедрение в Центральной Азии демократических норм западного типа, проведенное прямолинейно, без учета местных особенностей, уже привело к серьезному обострению внутренних противоречий и проблем. В Киргизии, например, произошедший в первой половине 1990-х годов передел собственности нарушил равновесие, стимулировал соперничество между политическими и хозяйственными элитами севера и юга, обострив тем самым проблему регионализма. Другим следствием киргизского эксперимента стала зависимость страны от финансовых вливаний Запада, без дотаций которого экономика республики уже не может существовать. Схожая ситуация и в Казахстане.

В принципе Запад в позитивном направлении влияет на какие-то политические процессы в СНГ и даже в чем-то облегчает пробивание там ростков демократии. Но пока модель разрешительной демократии, наподобие той, что сложилась на Западе, в СНГ не прививается, и в большинстве постсоветских государств редпочтение отдается различным вариантам управляемой демократии. Не секрет также, что в качестве союзников в борьбе с терроризмом, исламо-радикализмом и прочим злом США вполне устраивают пусть авторитарные, но зато сильные и предсказуемые режимы. Едва ли какая-либо внешняя сила способна втянуть государства СНГ в демократический процесс. Тем более что исторический опыт свидетельствует: экспорт демократических образцов так же опасен, как экспорт революции.

6.12.2004