ПЛАСТИЛИНОВАЯ ЭКОНОМИКА: ВАЯЮТ, КАК ИМ ВЗДУМАЕТСЯ

Арслан КАСЫМОВ

Когда официальные лица республики торжественно и вальяжно заявляют, что строится рыночная экономика с либерально-демократическими принципами и социальной защитой, то мысленно представляешь этот процесс: сначала устанавливается фундамент (нормативно-правовая база), возводятся балки (инфраструктура – банки, страховые компании, биржи, ценные бумаги), на которые крепятся панели и укладываются кирпичи (малый и средний бизнес, акционерные общества, частная инициатива, внешнеторговые операции). Крыша – это, безусловно, система регулирования (разгосударствление и приватизация, лицензирование, сертификация, контроль качества, налоги и финансовый контроль).

Надо быть наивным, чтобы экономика Узбекистана строилась по такой схеме. У нее – отдельный, можно сказать, неповторимый и своеобразный вектор развития, который официально называется "узбекская модель". Однако, по сути, в Узбекистане – пластилиновая экономика, где скульптор, которого некоторые называют "человеком, определившим эпоху", ваяет образ рыночной системы так, как ему заблагорассудиться, то есть под себя. Интересно и то, что при всем убожестве получаемой скульптуры находятся люди, благословляющие и превоспевающие его автора. "Ислам Каримов – это Микеланджело узбекской эпохи!" – кричат они, падая ниц перед творцом и творимым "искусством". И получают за это куски торта со стола властителя.

Большая часть населения так не думает. Граждане отворачиваются от такого произведения, при этом один уходят в "тень" и делают там свой бизнес, другие мигрируют за рубеж, где скульптура экономики из бронзы – крепкая, устойчивая и мощная. Именно там ощущается развитие, есть потенциальные возможности для раскрытия творческих возможностей, достижения материального благополучия…

Пластилиновая экономика определена тем, что скульптор использует помощников, которые вносят свою лепку или мазок в общую скульптуру. Это МВД, прокуратура, СНБ, которые выполняют почему-то экономические функции. Это банки, которые забирают деньги у населения и производителей, а потом у них весьма сложно их получить обратно. Это хокимияты, которые распределяют ресурсы по своему усмотрению и зачастую не в интересах жителей. Это министерства и ведомства, которые продолжают оставаться хозяевами всей отрасли, и никто не может перечить им.

Пластилиновая экономика тем хороша, что ее можно лепить под любую форму. Можно придать форму рыночной, можно, административной, можно и феодальной, и все вытерпит пластилин. Разве по рыночным принципам гонят школьников и студентов на сбор хлопка? Или каждый бизнесмен вынужден покупать справку, что он собрал какое-то количество хлопка, чтобы хокимият его не тревожил какое-то время. Или из них выкачивают на разные нужды средства, которые не входят в число налоговых обязательных отчислений.

Кстати, и сама налоговая политика далека от совершенства. Она нисколько не стимулирует производство. Поэтому предприниматели стремятся работать в сфере торговли и услуг, где быстрее оборачивается капитал, есть наличность, которая в пластилиновых условиях стала основным ценностным ориентиром.

Всем известно, что коммерческие банки вспучиваются от наличности, которые хранятся в их запасниках, однако они не могут их выдавать никому – ни предприятиям, на гражданам, ибо есть циркулярные указания Центрального банка по объему эмиссии. Это ведет к дебиторско-кредиторской задолженности, население не успевает оплатить коммунальные и прочие услуги, что, естественно, обеспечивает рост штрафов и пени. В свою очередь, не расходится продукция, ибо у людей нет наличных денег. Попытка внедрить пластиковые карточки – это спастилинить денежный оборот под интересы ведомств и чиновников, а не населения.

Или регулировать "челночный" бизнес через бюрократизацию, якобы, для упорядочения внешнеторговых операций. Вначале заставили увеличить уставной фонд предприятий, чем скосили из сферы торговли множество мелких фирм. Потом подняли таможенную пошлину, чем вызвали бегство покупателей из Узбекистана в Казахстан и Кыргызстан. Далее обюрократили процесс получения импортных карт, перерегистрации, лицензий и прочего. Предприниматель должен платить немалые деньги, чтобы пройти все бумажные инстанции (только в таможню следует сдать девять документов), не говоря о том, что на границе, хокимиятах, налоговой инспекции его ждут нелегальные сборы. Такие препоны ухудшают не только микроэкономический климат, но в общем не способствуют макроэкономической стабильности. В итоге бизнес начинает работать в "тени". Возрастают цены на товары и услуги, уменьшаются поступления в государственный бюджет. С целью улучшения ситуации правительство вновь принимает непопулярные, малоэффективные меры, которые ничего не могут изменить, поскольку не затрагивают первопричин, а только еще обостряют ситуацию. Взять хотя бы последние события в Коканде, когда были беспорядки, вызванные произволом чиновников в отношении частного бизнеса.

Цифры об экономическом росте страны – явно дутые. Не может быть роста, если простаивают заводы и фабрики, население ищет работу за пределами Узбекистана, расхищается национальное богатство. Если рост и имеется, то только за счет налоговых изъятий. Например, доля чистых налогов на продукты и экспортно-импортные операции в объеме валового национального продукта увеличивается с каждым годом. Уменьшаются инвестиции, в то время как увеличиваются размеры кредитов, выделяемых Узбекистану под гарантии правительства, что тяжким бременем ложится на будущее поколение. "Лидер" Узбекистана Ислам Каримов понимает, что так долго не протянется, под действием объективных экономических законов его система растает. И он считает, что отмороженными установками и указами можно притормозить процесс плавления, отодвинуть роковой час. Надолго ли хватит усилий у "человека, определившего пластилиновую экономику"?

07.01.2005