Последний самурай

Ольга ИРКЕГУЛОВА,
Карагандинская область

Его зовут Ахико ТЕЦУРА. Он родился на острове Хоккайдо, но почти всю сознательную жизнь прожил в Карагандинской области. Корнями он чистокровный японец, ментальностью - советский человек. Всем, кто знает о его молодости, она кажется сплошным кошмаром. Он же считает, что это было просто испытание, ниспосланное свыше. Ведь если нет в жизни человека испытаний, то он и не знает ее вкус, не научится ценить и любить ее. Ахико Тецура считает, что его судьба - счастливая. Загадочная японская душа…

Отрочество

Запад, Восток -
Всюду одна и та же беда.
Ветер кругом один.

Басе

Ахико Тецура родился в большой и дружной семье: было у него три брата и две сестры. Отец его был рыбаком, дед был рыбаком и прадед тоже был рыбаком. Естественно, что это потомственное занятие должно было передаваться и дальше. Но в те времена императорские власти Японии считали, что надо готовиться к войне и молодые японские парни должны становиться военными. Тецуру, четвертого сына потомственного рыбака, забрали учиться в военное императорское училище в японский город Ямагата, что на Южном Сахалине. Шел 1945 год. Советская Армия разгромила войска фашистской Германии, и весь мир пребывал в эйфории от Великой Победы. Кроме японских милитаристов.
Пятнадцатилетний Ахико Тецура не хотел воевать. Но он был верным подданным своего императора. Поэтому Ахико безропотно отправился в город Ямагата. Однако курсанты училища так и не успели приступить к занятиям. 9 августа 1945 года Советский Союз объявил Японии войну. Начальство императорского училища погрузилось в лодки и бежало с Сахалина, бросив подростков одних. Для будущих солдат императорской армии не хватило лодок.
Война закончилась, Южный Сахалин стал советской территорией. Город Ямагата превратился в Невельск. А японского мальчика Ахико Тецуру арестовали, признали врагом народа, погрузили в товарняк и отправили через всю огромную советскую страну в казахстанские степи.
На станции со сказочным названием Карабас производилась сортировка прибывших. Ахико вместе с другими осужденными по 58-й статье определили на медные рудники.

Юность

Цветы увяли…
Сыплются, падают семена.
Как будто слезы.

Басе

Тецуру отправили в лагерь смертников, потому что он страдал дистрофией. По- лагерному дистрофиков называли доходягами. Восемнадцатилетний японец весил двадцать килограммов... Живой скелет, обтянутый желтой кожей. Такой уже не сможет принести пользы на медном руднике, посчитало лагерное начальство, и списало его в Спасский, но и там скудный лагерный хлеб зря не давали. Здесь работали, как и везде. Одни носилки носили четверо одноруких. Для безногих землекопов изготавливались специальные лопаты с короткими черенками, чтобы можно было копать, лежа на земле. Здесь каждый день хоронили по сто человек. Специальный отряд ежедневно выходил рыть могилы. Часто бывало так, что утром заключенный копал могилу, а вечером в ней хоронили его самого.
Давно известна истина: в экстремальных условиях выживает не тот, кто силен физически, а тот, кто силен духом. Ахико выжил там, где не выживают.
Доходяга-японец все никак не умирал. Местное начальство удивлялось: в чем душа держится у этого скелетоподобного маленького человечка. В Спасске никто не жил так долго - почти год. И его перевели в Луговое отделение Карлага, в поселок Актас близ Караганды. Здесь Ахико несказанно повезло: его определили в прачечную. Он был очень добросовестной прачкой - тщательно стирал лагерные робы. И очень качественно кипятил, крахмалил поварские колпаки и халаты. За это кое-кто из мягкосердечных поваров иногда наливал ему лишнюю миску баланды.

Радость

Но на худой конец
Хоть под снегом уцелели
Сухие стебли камыша.

Басе

В конце сороковых годов прошлого столетия в Казахстане находились десятки тысяч японских военнопленных. Лучшие здания в тогдашней столице республики Алма-Ате построены пленными японцами. Больше всего военнопленных японцев было, конечно же, в Центральном Казахстане. Двадцать две тысячи. Многие заводы, школы, магазины, больницы и жилые дома построены ими. Качество, кстати, как и в Алматы, отличное. Старожилы хорошо помнят молчаливых угрюмых "самураев", которые работали словно роботы: быстро, слаженно, без устали. Когда в самом центре Караганды строили летний театр, вокруг собиралось много зевак поглазеть на удивительное зрелище: строители, у которых нет перекуров и которые работают, как танцуют, - синхронно. Результат этой работы и поныне радует горожан и приезжих. Летний театр - настоящий памятник архитектуры. И, разумеется, истории.
После смерти Сталина Советский Союз и Япония договорились о выдаче военнопленных. Из Караганды уехали все те японцы, кто выжил. А в середине восьмидесятых годов приехала японская миссия - с целью разыскать могилы японцев и увезти на родину останки тех, кто был похоронен в карагандинской земле.
По всем документам, по всем архивам, открытым и секретным, в Карагандинской области не осталось ни одного японца, ни живого, ни мертвого.
Ахико не значился ни в одном из списков. Потому что он ведь так и не стал солдатом. И не попал туда, где отдельно содержались военнопленные. Он был осужден по 58-й статье и признан врагом народа. Японский подданный отбывал наказание в лагерях вместе с узбеками, грузинами, белорусами, татарами, казахами, русскими, прочими врагами народа из того самого народа. А сам он впервые в жизни увидел представителей советского народа только в момент своего ареста на Южном Сахалине. Словом, Ахико Тецура - единственный из двадцати двух тысяч японцев, о котором все забыли. А он не особенно-то и напоминал о себе. Потому что привык к этой земле, сроднился с ней. Полюбил.

Счастье

Молись о счастливых днях,
На зимнее дерево сливы
Будь сердцем своим похож.

Басе

После смерти Сталина началась массовая амнистия политзаключенных. Получил справку об освобождении и Ахико Тецура. Босой, в драной робе, он смог дойти только до поселка. Конечно, он писал письма и в Москву, и в Японию, объяснял в них свои обстоятельства. Но никому в то время не было дела до одного-единственного японца, странным образом затерявшегося в огромном государстве. Ни на одно письмо не пришло ответа. Потом Тецура встретил женщину, которая стала его женой. У них родились дети: дочь Ирина (с ударением на последнем слоге) и сын Тероо. Ахико устроился сварщиком на завод железобетонных изделий и считал свою жизнь вполне удавшейся. Только в начале девяностых годов Тецуру отыскали его родственники. И вот после пятидесяти лет жизни на чужбине он снова ступил на родную землю острова Хоккайдо. Японское телевидение вело прямую трансляцию из аэропорта. Рыдающие сестры и братья, торжественный Ахико в новом костюме…

…Но как его ни упрашивали родные, Ахико все же вернулся в Актас. "Там мой дом…" - виновато объяснил он. И еще он сказал: "Я очень, очень счастливый".

№4 за 27.01.2005