Между Западом и Востоком
Тринадцать лет минуло после того, как на развалинах советской экономической модели был провозглашен переход к рынку. Можно ли сейчас уверенно сказать, что мы живем в полноценной рыночной системе? Или, говоря терминами тех же старых учебников, в системе "победившего капитализма"?

Алексей ИКОННИКОВ
Алматы

Транзитное состояние

Сравнивая происходящее у соседей с казахстанскими реалиями, можно сделать вывод, что Россия за тринадцать лет реформ во многих секторах экономики так и не смогла заменить "социализм" эффективными рыночными отношениями. Очевидно, слишком велика оказалась политическая цена вопроса и значительна унаследованная из прошлого инерция социального иждивенчества, несущая, как можно было убедиться в последние дни, протестный потенциал опасной разрушительной силы. Радует, что мы в Казахстане давно прошли те трудные поворотные точки, к которым соседи лишь подступаются. В Казахстане, избавляясь от "реликтов" социализма еще 8–9 лет назад, пошли на такие социальные потери, к каким Россия, в силу своей специфики, не готова по сей день. Жертв было принесено много, и их цена высока.

Но сегодня мы пожинаем приятные плоды. Эффективность рынка в Казахстане значительно выше, чем в России. Мы продвинулись дальше в развитии свободных от государственного присутствия рынков товаров и услуг. И сегодня в стране экономический бум, который обусловлен именно эффективным развитием рыночных отношений. Сравнивая нашу ситуацию с "проблемными зонами" соседей, можно констатировать, что Казахстан имеет динамичный рынок жилищных услуг, высокую конкуренцию в городских транспортных перевозках. В республике созданы почти все атрибуты рыночной экономики, кроме, разве что, эффективного фондового рынка. Банки, соперничая друг с другом, кредитуют население и предприятия, идет развитие ипотеки. Нет никаких проблем получить потребительский кредит, даже без залога и без справки о доходах. Частные компании ведут активную застройку городов. Словом, житель Казахстана сейчас вполне может почувствовать себя потребителем или бизнесменом в нормальном, цивилизованном смысле. То есть потребителем, не боящимся за качество товаров и услуг, и бизнесменом, ведущим дела "прозрачно" и не опасающимся рэкета или какого-нибудь "кидалова". Для нас, привыкших к жизни в "постсоветикуме", это большое достижение.

Но, оглядываясь на наших соседей россиян, все же хочется понять, как мы сегодня существуем в нашем рынке, насколько далеко продвинулись от исходной точки краха социализма к "идеальной" рыночной модели образца развитых стран. И вопрос этот совсем не праздный. Опередив северного соседа в рыночных реформах, легко поддаться эйфории. А ведь мы между тем еще очень молоды как рыночная страна, и сам наш рынок достаточно "сырой". Он уже ушел от братвы, криминальных разводов и грязных базаров прошлого десятилетия, но еще не пришел к прозрачной экономике, где у каждого гражданина и предприятия есть своя кредитная история и полная финансовая прозрачность. И придет ли когда-нибудь, это отдельный вопрос. Он – промежуточный, транзитный. Вот почему у нас вроде бы эффективно работает институт частной собственности, но порой случаются странные метаморфозы с этой самой собственностью. Словом, наряду с теми радостями жизни, которые нам дал свободный рынок, он в своем транзитном состоянии таит серьезные подводные камни и скрытые угрозы.

На нашей транзитной экономической почве проблема эффективности рыночных отношений имеет много уровней. Есть уровень так называемых "физических лиц", есть – крупных предприятий. И угрозы на разных уровнях различны. Для простого гражданина, например, есть реальная опасность потери собственности. На уровне предприятий "сырость" рыночных отношений выливается в проблему взаимных неплатежей, из-за которой большинство сделок в Казахстане принято совершать на условиях предоплаты. Сами неплатежи, которые долгое время были серьезным дестабилизирующим фактором в экономике, обусловлены проблемой изъятия долгов. Причем это не частная беда, с которой сталкиваются отдельные бизнесы, а общая системная проблема казахстанского рынка. Обращает на себя внимание, что в Казахстане еще не было прецедента крупных изъятий собственности по долгам. В известных случаях банкротств (например, Крамдс-банка, Комирбанка) произведенные изъятия не покрыли значительной доли задолженности банкротов.

Начнем с вопроса о том, почему, если у нас действительно рынок, изъять задолженность так трудно?

Приятнее отдать, чем взять?

В этом контексте известный афоризм Горького получает тревожный смысл. Проблема изъятия долгов приобретает угрожающие масштабы в финансовом секторе. По информации Нацбанка, по итогам 2004 года суммарная доля проблемных кредитов в ссудном портфеле отечественных банков составляла в среднем порядка 31 процента, невозвратных – 4 процентов. То есть почти треть выданных банками займов потенциально грозят оказаться потерянными, а четыре процента потеряны фактически. И на фоне этого отечественные банки, под давлением растущей конкуренции, продолжают упрощать требования к заемщикам. Особенно это заметно в последнее время на рынке розничных кредитов. Беззалоговое экспресс-кредитование, автоматические зарплатные кредиты, кредитный лимит на банковских карточках, кредиты без подтверждения доходов и даже без справки с работы – все это, безусловно, приятные плюсы отечественного рынка банковских услуг. Скажем, "БанкТуранАлем" буквально месяц назад предложил своим клиентам кредиты на любые нужды без залога и без справки подтверждения доходов. Аналогичные продукты есть и у большинства других банков.

Происходящее снижение требований вызывает много вопросов. Получается, что, отдавая все больше кредитных средств, банки не имеют эффективных механизмов, чтобы забрать средства у своих недобросовестных заемщиков. В условиях экономического бума значительный объем проблемных кредитов не вызывает большой тревоги, но если ситуация ухудшится и отечественный бизнес столкнется с проблемами, а население потеряет стабильный доход, то доля невозвратных кредитов существенно возрастет. И система может рухнуть, как картонная пирамида, дестабилизируя всю экономику.

Каким же образом отечественные банки решают проблему сомнительных кредитов? Если вникнуть в тонкости, то становится совсем тревожно, потому что даже самые современные методы не способны решить проблему кардинально. Скажем, на рынке относительно небольших потребительских экспресс-кредитов банки стремятся защититься от повышенных рисков высокими процентными ставками. Классический пример: купив бытовую технику на 80 тыс. тенге, по кредиту придется выплатить 120 тыс. Ставка такого кредита – 33 процента годовых! Помимо "высокорисковых" процентов, практикуются значительные штрафные пени, призванные заставить клиентов твердо придерживаться установленных сроков погашения. Наконец, в кредитных договорах есть условие изъятия приобретенного товара (чаще всего – бытовой техники, которая одновременно является залоговым имуществом) при прекращении оплаты взносов. При этом клиент-должник теряет все права как на изымаемый товар, так и на оплаченные им взносы, даже если покрыто 90 процентов стоимости кредита. Однако есть проблема ликвидности залогового имущества, которое изымается в таких случаях. Бывшая в употреблении техника вряд ли может быть продана по такой цене, которая позволила бы банку покрыть его убытки.

В сегменте более объемных потребительских кредитов, таких как автокредитование и ипотека, можно заметить стремление банков обезопасить себя через страховые схемы. Действительно, тот же автомобиль как залоговый актив выглядит проблемно. Сегодня он в порядке, а завтра может попасть в аварию. Поэтому банки чаще всего включают в кредитные сделки страховые контракты, которые обычно весьма дороги и серьезно утяжеляют "кредитное бремя" клиента. Например, приобретая в кредит автомобиль с ежемесячным платежом в 350 у. е., вам придется оформлять на него еще и страховой контракт, который стоит в год 1250 у. е. Если это сложить, то получится, что "дешевый" автокредит в 6,5–8 процентов – на самом деле не такой уж и легкий. Как видим, риски системы ложатся на плечи потребителей. Но самое главное, в случае внезапного массового дефолта кредитов отечественные страховые компании, многие из которых аффилированы с теми же банками, могут элементарно не справиться с нагрузкой.

– В кредитовании частных лиц самая большая проблема – отсутствие кредитной истории и базы данных заемщиков, вещей привычных для развитых стран, – поясняет риск-менеджер Саят Алпысбеков. – В итоге каждый заемщик потребительского кредита, по сути, непрозрачен, и принятие решения по нему становится своеобразной лотереей.

Наконец, самые серьезные проблемы возникают у банков при кредитовании в корпоративном секторе. Среди них – переоценка реальной стоимости залоговых активов и неожиданное падение их ликвидности. Страхование залоговых активов не всегда становится выходом из положения, потому что предприятия просто не способны осилить такую финансовую нагрузку. К тому же у них есть выбор, а кроме того, в корпоративном секторе развиты отношения аффилированности, когда банк выдает кредиты предприятиям определенной финансово-промышленной группы. В целом довольно показательно, что в корпоративном секторе Казахстана пока не было прецедентов крупных изъятий собственности должников в пользу банков-кредиторов. Даже в сегменте малого и среднего бизнеса банки часто не идут на изъятие собственности, поскольку залоговые активы недостаточно ликвидны и возникают проблемы с их продажей. Получается, что выгоднее проследить за грамотным выполнением проекта, чем продавать имущество должника. Вот кредитные менеджеры банков и выезжают в Костанай, Караганду или Талдыкорган – контролируют выполнение бизнес-проекта клиента, следят за прохождением его финансовых потоков, "стоят над душой".

Почему же при всех сложностях с возвратом кредитов банки упрощают свои условия? По мнению одного из наших собеседников, нынешняя мягкость условий казахстанских банков по сравнению с российскими объясняется не столько их технологиями, сколько большим объемом провизий, которые отечественные банки создают благодаря доступу к дешевым заимствованиям на Западе. С изъятием собственности у наших банков проблем не меньше, чем у северного соседа. Ряд банков в России и Казахстане в последние два-три года потерпели крах из-за проблемных кредитов, причем основные трудности у них возникали в корпоративном секторе. Во многом это связано с непрозрачностью бизнеса предприятий-заемщиков и с тем, что кредитный портфель многих банков в корпоративном секторе менее диверсицифирован, нежели в розничном. Из отечественных банков свежий пример, который у всех на слуху, – Наурыз-банк. О серьезности ситуации можно судить по отношению к ней лидеров финансового рынка. Показательно, в частности, что недавно безопасность и проблемные кредиты в Народном банке начал курировать не кто иной, как Василий Симачев, в прошлом вице-министр МВД. Появление подобных фигур в риск-менеджменте банков говорит о том, что проблема изъятия долгового имущества достигла очень серьезных масштабов.

Описанная проблема долгов в экономике – один из признаков того, что в отношениях частной собственности, являющихся фундаментом рыночной системы, присутствует зыбкость. И как показывает практика, незрелость рыночных отношений в конечном счете имеет свою цену, которая ложится на плечи потребителя. Приобретая слишком дорогие кредиты, мы платим за риски банков. Предприятия, которые в результате взаимных неплатежей и несовершенства системы изъятия долгов рискуют потерять оборотные средства, требуют друг от друга предоплаты. И так далее. То есть во всей экономике ощущается общий повышенный уровень риска, причем этот риск стоит всем игрокам конкретных денег.

Двусмысленность рынка

В то же время, как показывает жизнь, существующие в нашем рынке угрозы и риски пока не мешают экономике расти. Банки продолжают кредитовать предприятия и население, предприятия разворачивают больше проектов, сами казахстанцы все активнее потребляют. И здесь возникает вопрос: может быть, эффективность созданного в стране рынка пересиливает для бизнеса серьезность тех угроз, которые несет его очевидная "сырость"?

Инженер-экономист частной автотранспортной компании "Бику" Токен Дулатбекулы смотрит на эту проблему просто:

– Принцип у нас на рынке сейчас такой: все стремятся заработать максимум, пока есть хорошая возможность. А существующий риск часто недооценивают. Вот, например, меня волнует вопрос, почему на маршрутных автобусах некоторых компаний-перевозчиков работает так много непрофессионалов, молодых людей, приезжих из сельской местности? Не секрет, что многие аварии с пассажирским транспортом происходят из-за неумелого вождения. Почему же автотранспортные компании не решают проблему? Они просто думают о своих текущих интересах. Профессионалу нужно больше платить, да и найти его непросто, а приезжий из села будет сутками работать за 15–20 тысяч тенге. И такая ситуация везде, не только на транспорте. В широком смысле можно сказать, что наш бизнес живет интересами сегодняшнего дня. Так будет, пока не появятся более строгие правила. Скажем, если бы все транспортные компании знали, что за грубое нарушение правил движения и тем более за аварию по вине водителя можно лишиться лицензии на маршрут, тогда они пересмотрели бы свою политику.

На примере городского транспорта хорошо видны все плюсы и минусы рыночной модели Казахстана. Плюсы можно оценить на последнем российском примере. Отмена льгот на проезд в России не случайно вызвала там столь мощную волну протестов. Если посмотреть на сам рынок автобусных перевозок российских городов, то станет понятно, что цена вопроса для московских или рязанских бабушек на самом деле серьезна. Стоимость проезда на обычном городском автобусе в Москве (11 рублей) – около 50 тенге в пересчете на нашу валюту. При этом городской транспорт в России является дотационным и государственным. У нас частный транспорт возит значительно дешевле. Только в Алматы 32 частные автобусные компании. И хорошо заметно, как под влиянием конкуренции автобусы становятся все более качественными, современными и комфортными, маршрутов все больше, а цены при этом держатся на уровне 30–35 тенге – значительно ниже, чем в России. Казахстанские льготники, как известно, сейчас оплачивают половину стоимости, в Алматы это 10–15 тенге. Разница, как видим, существенная.

Серьезным плюсом частного автобусного рынка является и то, что в Казахстане бюджет не компенсирует перевозчикам их издержек по перевозке льготников. Они ложатся на плечи самих автобусных компаний. И ничего, никто не жалуется на убытки. Перевозя тысячи льготников по сниженным тарифам, транспортники все равно обеспечивают достаточную рентабельность – это заметно хотя бы по количеству новых, "в масле", автобусов на улицах наших городов. В данном случае действует нормальная рыночная система, когда задача государства – не обеспечивать социальные гарантии, а создать для рынка конкурентных услуг необходимые правила игры.

Но и минусы тоже лежат на поверхности. Нецивилизованная конкуренция, известная населению по переполненным "Газелям" и пресловутым автобусным гонкам. "Колхозные" водители, ездить с которыми подчас просто страшно. В общем, здесь налицо все болезни роста и противоречия транзитной рыночной системы. Тем не менее, как видим, этот сегмент рынка давно пережил те болезни трансформации, с которыми сейчас сталкивается транспортная отрасль в российских городах.

Другим классическим примером развития рыночных отношений является жилищная сфера, кстати, не менее, чем транспорт, "социально проблемный" сектор российского рынка. Недвижимость в городах Казахстана стала выгодным инструментом вложения капитала, она активно продается и покупается, формируя значительный пласт экономики. Государство как экономический донор полностью ушло из жилищной сферы. Оно осталось лишь регулятором, создающим правила игры и сдерживающим бесконтрольное раскручивание пружины цен. Отношения начали формироваться на основе экономической целесообразности. Частная собственность на квартиры во многом стимулировала развитие рынка коммунальных услуг. Правда, "коммуналка" пока не сформировала конкурентной среды, если не считать мелкие подрядные организации (тех, кто занимается благоустройством, ремонтом домов, вывозом мусора и так далее). Но проблема обусловлена в большей степени монопольным, безальтернативным характером услуг. С этой монопольностью во многом связана и недостаточная цивилизованность экономических отношений в жилищной сфере, о чем уже много писалось: поставщики берут деньги за недопоставленные услуги, переплатой с добропорядочных клиентов покрываются долги неплательщиков и так далее. Однако при всем том в сегменте жилищных услуг присутствуют все необходимые атрибуты рынка: поставщики, потребители и посредники в лице КСК.

Выстраивание системы отношений между собственниками, КСК и поставщиками услуг не было легким. По сей день эта система не является в полном смысле прозрачной и юридически адекватной. Есть много вопросов с использованием целевых средств, с правоотношениями самих собственников внутри дома (одни залили других, у третьих громкая музыка, четвертые просверлили общую стену и так далее). Во многом существующие проблемы связаны все с той же зыбкостью отношений собственности. В развитых государствах Запада собственность индивида на жилье неотделима от собственности как на занимаемую им землю, так и на общедомовые коммуникации. В Казахстане многоквартирные дома после приватизации юридически превратились в кондоминиумы – объекты недвижимости, находящиеся во владении многих лиц. Однако фактически, в силу неурегулированности земельных отношений и ряда других причин, жители многоквартирных домов могут пока говорить лишь о владении "стенами". Отсюда множество споров и проблем, связанных с ремонтом общедомовых коммуникаций, с уходом за местами общего пользования – подъездами, крышей, лифтами, детскими площадками и прочим. Для многих КСК стало неразрешимой проблемой то, что жильцы одного подъезда отказываются платить за ремонт крыши в соседнем, так как над ними "пока не течет". Сюда же можно добавить и претензии собственников по поводу "непрозрачного" расходования целевых средств.

Однако сам инструмент взаимодействия владельцев квартир, поставщиков и посредника в лице КСК с государством, создающим правила игры, дает собственникам возможность регулировать возникающие противоречия. И там, где владельцы квартир его используют, ситуация становится лучше. При всей неразвитости конкурентных отношений в коммунальной сфере можно видеть, что даже соперничество между председателями разных КСК дает зримый прогресс. В одних КСК потребители уже платят целевые сборы меньше и при этом имеют сервис лучше, чем в других. В общем, рыночные отношения в жилищной сфере при всей своей "сырости" постепенно дают результаты.

– Есть широкий спектр вопросов, которые не разрешены в рамках существующей системы жилищных правоотношений, – считает консультант потребительской ассоциации Турксибского района южной столицы Юлия Ким. – Многие КСК до сих пор опираются на положения публичных договоров, которые, как известно, после 2002 года утратили силу. Непрозрачны инструменты формирования целевых сборов, привлечения подрядчиков для ремонта или благоустройства. Однако при этом у собственников есть правовые рычаги, позволяющие влиять на ситуацию. Другое дело, что они не могут или не хотят делать это, предпочитая старый советский конформизм. Но это уже больше вопрос менталитета, силы привычки, недостаточного "рыночного сознания". Проблема, я думаю, исчезнет после смены поколений.

Между Западом и Востоком

В общем, рост самосознания собственников, развитие конкурентных механизмов и создание государством правил игры двигают рыночные процессы вперед. И это происходит несмотря на существующие в системе серьезные угрозы, связанные с самим институтом частной собственности. Невозврат долгов, достигший угрожающих масштабов, не всегда четкая юридическая трактовка собственности и реальный риск ее внеэкономического "отъема" делают рыночные отношения во многом двусмысленными. Иногда казахстанцы с изумлением обнаруживают, что их собственность, по сути, ничем не гарантирована. Многим памятно, как власти южной столицы в минувшем году занялись сносом частного сектора в некоторых районах, которые городские власти отвели под застройку высотными зданиями. При этом компенсация за утраченное имущество, как считали собственники домов, была "нерыночной" – за выплаченные деньги они не смогли приобрести аналогичное жилье в черте города. И такого рода примеров, прямо скажем, "вопиющей нерыночности" сколько угодно.

Вот только стоит ли возмущаться этой ситуацией, сетовать на наш молодой рынок за эту его незрелость и двусмысленность? Здесь мы вновь подходим к вопросу об оценке казахстанской экономической системы с точки зрения уровня развития рынка, только с другой стороны – не экономической, а цивилизационной. Как известно, фундаментальным показателем "рыночности" экономики той или иной страны считаются институты частной собственности. Что происходит, когда они нормально работают? Очень просто: никто ничего не может потерять просто так. Возможность внеэкономического перераспределения собственности (то есть любой принудительной конфискации, не обусловленной долговыми обязательствами владельца) в принципе исключена в западных странах. А долговое имущество там изымается гарантированно – скажем, в Англии судебный процесс занимает несколько недель, а после вступления решения в силу имущество изымут и продадут за считанные дни. Абсолютный примат частной собственности всегда был характерной чертой западных обществ. В свою очередь, статус личности на Западе (возьмем тех же Генри Форда или Билла Гейтса) во многом определяет ее собственность. А на Востоке все не так. Здесь собственность индивида исторически мало что значит в общественной иерархии. Потому что сегодня она есть, а завтра вы можете ее лишиться.

Так где же мы сегодня находимся с этой точки зрения? С одной стороны, у нас есть бурно растущий рынок, у нас есть частная собственность и все ее атрибуты. С другой – мы имеем хотя и не совсем явный, но выраженный "восточный вариант" отношений частной собственности. Изъять долг – проблема. Или вот, скажем, был у человека ресторан, а в один прекрасный день городской акимат решил расширить проходящий мимо проспект. И снес ресторан. И никаких претензий – так сложились звезды. Восток – дело тонкое. К слову сказать, именно таких "нерыночных" ситуаций очень опасаются приходящие к нам иностранные инвесторы.

Наш рынок действительно очень своеобразный, промежуточный между Востоком и Западом. Почему он именно такой? Здесь следует искать уже не экономические, а социально-исторические объяснения. Мы имеем такой рынок, а не классический, как в учебниках, западный, просто потому, что таковы мы сами. В нас много восточного, и это никуда не денешь. Мы научились жить по западным рецептам, но сами остаемся при этом все-таки восточными людьми. И именно поэтому будет наивным рассчитывать, что когда-нибудь наша рыночная модель станет полностью "западной". Потому что вряд ли в скором будущем станут финансово прозрачными все наши предприятия и у них можно будет легко и без проблем изымать долги. Вряд ли власть будет учитывать интересы собственников там, где речь идет о стратегических интересах. В общем, скорее всего мы как были, так и останемся между Западом и Востоком.

***

Общая проблема банковской системы

Григорий Марченко, председатель правления АО "Народный банк Казахстана"

Низкая эффективность изъятия долговых активов действительно несет системную угрозу не только банковской системе, но и экономике в целом. Уже 4–5 лет в стране идет быстрый экономический рост. У большинства клиентов хорошая кредитная история, и мы привыкли к этому, что уже опасно. Сейчас некоторые клиенты, начинавшие с кредитования на год, уже берут кредиты на десятки миллионов долларов и на сроки свыше пяти лет. Но никто не может гарантировать, что такая же благоприятная макроэкономическая ситуация сохранится еще в течение пяти лет.

Кроме того, следует учитывать наш постсоветский менталитет. Мы видим очень много попыток предоставить подложные документы. Люди приносят в банк фальшивые справки о доходах, поддельные выписки из пенсионных фондов. В ряде случаев выявлялись даже мошенники, которые особо на этом специализируются. Они предлагают гражданам услуги "помощи" в оформлении ипотечного или потребительского кредита с помощью фальшивых документов.

В этом смысле актуальный для банков вопрос – создание единой базы данных залога. Заемщик может одновременно выступать учредителем большого количества компаний, и база данных поможет в проведении перекрестного анализа, в отслеживании связанных между собой лиц. В конечном счете необходимо формирование определенного "черного списка" плохих заемщиков. В перспективе перед банками Казахстана стоят задачи организации единого кредитного бюро и внедрения технологии кредитного скоринга. Отдельные банки уже начали двигаться в этом направлении, но пока методологически проработанных технологий такого рода на рынке нет.

***

Интересы собственника

Светлана Сапиженко, председатель КСК "Звездный" (Алматы)

В отношениях частной собственности воля собственника является определяющей. К сожалению, парадокс нашей ситуации в том, что это правило почему-то не действует. Собственники, которым по логике и по закону надлежит быть хозяевами положения, на самом деле почему-то не хотят влиять на ситуацию. Например, прорвало магистральные трубы, но решить вопрос о дополнительном сборе средств – это проблема. Наши собственники предпочтут терпеть лишения, мерзнуть, чем проявлять инициативу. Почему? Многие, кто всерьез занимается этой проблемой, говорят, что дело в менталитете. Квартиры людям отдавали бесплатно, и, возможно, до многих до сих пор не дошло, что эта квартира "моя", а не государственная. Отсюда и отношение. Кроме того, правовая база самих отношений собственности в жилищных отношениях, прав и обязанностей собственников не выстроена. В результате не защищены права собственников, например, от дебоширов-соседей, от нерадивых поставщиков услуг и так далее. Нет ясности и с полномочиями КСК. В результате, если возникают аварийные ситуации, КСК вынуждены разрешать их в экстремальном режиме, а иногда, к сожалению, даже идти на нарушения.

На мой взгляд, главная проблема сегодняшних КСК и кондоминиумов – в неготовности жителей к самоуправлению, к общественной самоорганизации. Попросту говоря, большинство собственников вообще не желает вникать в проблемы управления жильем. На собраниях основная масса жителей равнодушна, многие на них совсем не ходят. Сказываются и нестыковки жилищного законодательства. Например, если на первом собрании членов кооператива не было необходимого по уставу кворума, то на втором решение уже можно принимать любым количеством голосов. Вот и получается, что решать важнейшие для всех вопросы могут 10–15 "бабушек-старушек". И неизвестно, что они решат. В общем, люди не хотят управлять своей собственностью, ждут, что кто-то все решит за них. Но этого не будет.

№03 (130) 9 - 22 февраля 2005