Памир – не Кавказ
Таджикские выборы: угрозы оппозиции

Аждар КУРТОВ

27 февраля в Таджикистане пройдут парламентские выборы. Ситуация в этом высокогорном государстве существенным образом отличается от всех остальных постсоветских центральноазиатских республик. Здесь нет одиозной системы власти одного лица, каковую можно наблюдать в Туркменистане. Но нет и примечательных свидетельств движения к полноценной демократии, которые при желании объективный наблюдатель все же может обнаружить, знакомясь с положением дел в Казахстане или Киргизии. Значит ли это, что в республике во взаимоотношениях власти и оппозиции был найден некий устойчивый компромисс, способный гарантировать на длительное время развитие политического процесса, по крайней мере, без острых общественных конфликтов? Для того чтобы прогнозировать будущее надо проанализировать прошлое.

В начале 1990-х годов демонтаж прежней тоталитарной системы коммунистического господства вылился в кровавую гражданскую войну, унесшую по самым скромным оценкам более 100 тыс. жизней. Отряды боевиков, размахивавших зеленым знаменем, буквально наводнили Таджикистан. Сотни тысяч ни в чем не повинных жителей вынуждены были бежать от ужасов братоубийственной войны. Казалось, что страна отчетливо погружалась в первобытный хаос.

Трудный процесс выздоровления длился не один год и привел, наконец, к заключению 27 июня 1997 г. в Москве Общего соглашения об установлении мира и национального согласия в Таджикистане. Этот документ был подписан президентом Рахмоновым и лидером Объединенной таджикской оппозиции (ОТО) Нури.

Само соглашение представляло собой набор протоколов, содержащих комплекс обязательств сторон по прекращению конфликта и ликвидации его последствий в республике. Среди прочих в них были обозначены и обязательства по созданию условий для демократического развития общества и проведению свободных выборов. Для реализации этих целей вскоре был принят Акт о взаимном прощении и закон об амнистии. Надо отдать должное таджикским публичным политикам: они в основном стремились придерживаться достигнутых соглашений, не останавливаясь перед применением силы к тем полевым командирам, которые по разным причинам отказывались подчиняться новым, единым для всех участников политического процесса правилам поведения.

Объединенная таджикская оппозиция по условиям мирных соглашений добилась предоставления 30 % мест в правительстве. Первый заместитель руководителя ОТО Тураджонзода указом президента Таджикистана в феврале 1998 г. был назначен первым вице-премьером республики. Параллельно шла работа по подготовке изменений в конституцию страны и выработке закона о политических партиях.

Процесс налаживания отношений между властью и оппозицией, тем не менее, протекал достаточно болезненно. Сторонники Рахмонова зачастую отказывались выделять места в органах власти по квоте оппозиции, искусственно тормозился процесс репатриации бойцов оппозиции из Афганистана. Парламент то не утверждал кандидатуры отдельных министров – членов ОТО, то настаивал на законодательном запрете создания партий на религиозной основе. Последнее обстоятельство было весьма чувствительным ударом по оппозиции, сердцевину которой составляла партия Исламского возрождения Таджикистана. Время от времени случались и более серьезные эксцессы – вроде убийства военных наблюдателей ООН. ОТО, со своей стороны, намеренно долгое время тормозило роспуск своих вооруженных отрядов.

Тем не менее, сторонам удалось избежать новой лобовой конфронтации. В ноябре 1998 г. парламент Таджикистана принял компромиссный вариант закона о политических партиях. В следующем месяце ОТО завершила процесс возвращения своих вооруженных формирований из Афганистана. Но, хотя сроки реализации соглашения о национальном примирении к началу 1999 г. уже истекли, далеко не все намеченные этим документом мероприятия удалось к тому времени реализовать.

Проблема осложнялась тем, что в ноябре 1999 г. истекал срок полномочий президента Рахмонова. Естественно, что с учетом этого обстоятельства власть и объединенная оппозиция сосредоточили свои усилия на проблеме подготовки к грядущим выборам. Причем ОТО настаивала на приоритетном проведении парламентских выборов, не без основания полагая, что при проведении первыми выборов главы государства и победы на них Рахномова, последний может воспользоваться этим для приостановки дальнейшего процесса интеграции оппозиции во властные структуры. Не один раз ОТО отказывалась от работы в комиссии по национальному примирению, выдвигая те или иные условия и претензии к власти. Посредникам от ООН стоило немалого труда улаживать эти разногласия.

В конце концов, Рахмонов пошел на уступки требованиям оппозиции. Представители ОТО вошли в правительство, местные органы власти и были включены в состав ЦИК республики. Со своей стороны, ОТО дало согласие на проведение первыми президентских выборов. Наконец, 3 августа 1999 г. ОТО заявило о роспуске своих боевых отрядов.

Обоюдный отказ от ставки на силовые методы для достижения политических целей привел к легализации деятельности политических партий и дал возможность проведения 26 сентября 1999 г. референдума по поправкам в конституцию. Правда с выборами главы государства произошла очередная осечка. Из четырех выдвинутых различными политическими партиями кандидатов только кандидату от Народно-демократической партии удалось собрать требуемые законом для регистрации 145 тыс. подписей избирателей, этот норматив был достаточно высок для республики. Не трудно догадаться, что этим кандидатом был действующий президент Рахмонов. Представители же оппозиции заявляли о преднамеренно чинимых на местах препятствиях в сборе подписей их сторонниками. Не помогло даже то, что фамилию одного из оппозиционеров (от Исламской партии возрождения) – Давлата Усмона потом все-таки (помимо его желания) включили в бюллетени, чтобы выборы не выглядели безальтернативными. В результате стало очевидно, что таджикская оппозиция явно проиграла этот раунд. 6 ноября 1999 г. Рахмонов вновь был избран главой государства.

Неудачей окончилась и попытка взять реванш на выборах в реформированный – уже двухпалатный парламент, которые прошли в марте 2000 г. Из 63 мест в нижней палате парламента пропрезидентская Народно-демократическая партия получила 40 мест, Коммунистическая партия – 7 мест, Партия исламского возрождения (ПИВТ) – всего 2 места. Остальные места достались независимым кандидатам. Участвовавшим в выборах Демократической партии, Социалистической партии и Партии справедливости мест вообще не досталось. Что касается верхней палаты парламента, то бесперспективность надежд оппозиции на получения контроля над ней была предопределена уже самим способом ее формирования. Из 33 таджикских "сенаторов" 25 избирались областными, районными и столичными представительными органами республиканского подчинения, а еще 8 назначались самим президентом.

После избранием парламента была прекращена деятельность комиссии по национальному примирению. В результате всего этого таджикская оппозиция на первый взгляд потерпела явное фиаско при попытке своей политической легитимации. Однако, представляется, что это поражение еще нельзя рассматривать как безусловную победу сил, поддерживающих Рахмонова. На самом деле все гораздо сложнее. Поражение потерпели конкретные лидеры оппозиции, не сумевшие адаптироваться в новых для них условиях легальной политической борьбы. Как и во всей остальной Центральной Азии властная бюрократия оказалась сильнее публичных политиков от оппозиции.

На предстоящие в конце февраля выборы Партия исламского возрождения Таджикистана выдвинула 37 кандидатов. 15 из них входят в партийный список, а еще 22 кандидата идет по одномандатным округам. Кстати, вопреки расхожим суждениям, больше всего кандидатов ПИВТ выдвинула не в регионе Ферганской долины (в Согдийской области будут баллотироваться четыре партийца – как и по столице), а в Хатлонской области, где на депутатские мандаты претендуют семь "правоверных кандидатов". Руководство партии заявляет, что оно рассчитывает еще как минимум на поддержку двух кандидатов – самовыдвиженцев. Уже эти данные говорят, что ПИВТ не надеется на победу, то есть на преобладание в будущем парламенте своих сторонников. Скорее всего, на Памире электоральным путем эта часть оппозиции не сможет добиться ощутимых успехов. Для президента Рахмонова и для многих политиков из других стран мира такая ситуация в первом приближении говорит о политической стабилизации в Таджикистане.

Но в данном случае важно видеть и другую "сторону медали". Поражение лидеров, никоим образом еще не означает поражение самой идеи, которую отстаивали исламские оппозиционные силы. Поэтому мнения о том, что выборы в Таджикистане, якобы, демонстрируют окончательный крах сторонников исламского пути развития, – это, с нашей точки зрения, – весьма поверхностные и дилетантские суждения.

Нельзя исключать того, что в будущем развитие ситуации может пойти по спирали. Исламские идеи живы на всем мусульманском Востоке, и Таджикистан здесь не исключение. Многочисленны и приверженцы подобных идей. Поэтому властям Таджикистана рано почивать на лаврах. Придет новое поколение лидеров оппозиции, которое возможно сделает выводы из итогов избирательных кампаний. И никто не может поручиться, что эти выводы будут касаться только поиска новых форм легальной политической деятельности в рамках закона. Уже сейчас в Таджикистане можно наблюдать процесс структурирования новой исламской силы, явно оппозиционной действующей власти, силы, которая не связана ни с прежними лидерами ОТО и ПИВТ, ни с теми соглашениями, которые эти лидеры в свое время подписали с властными структурами. Одним из примеров выступает радикальная партия Хизб ут-Тахрир.

Для этой силы примеры с выборами могут быть использован как раз в качестве доказательства того, что действующая власть на самом деле при помощи уловок и частных уступок постарается "перехитрить" оппозицию, не допустив ее на долговременной основе к кормилу государства. Что же касается ссылок на результаты выборов, то нельзя забывать, что традиционный ислам вообще в своей доктрине имеет отличную от западной традиции теорию представительства интересов в исламской умме. Согласно этому подходу любые выборы, проводимые по нормам светского законодательства, могут быть поставлены под сомнение не с точки зрения соответствия их критериям, предъявляемым, скажем, ОБСЕ, а с позиции заветов Аллаха и Пророка, сохранившимся в Коране и хадисах.

Кроме этого, появление на территории Таджикистана войск западных государств совершенно очевидно дает не только финансовые поступления в госбюжет республики, но и дополнительные аргументы в руки непримиримой оппозиции. Ведь исламский мир с его идеологией и мировосприятием после 11 сентября 2001 года никуда не испарился. Исламский радикализм ни в Афганистане, ни в республиках Центральной Азии никому так и не удалось ликвидировать, что называется, "на корню". Нельзя забывать также, что никакого революционного скачка к благоденствию местного населения не произошло. А поэтому история еще вполне может повториться. Террористический акт, произошедший возле республиканского здания МЧС в Душанбе 31 января 2005 года, в этом отношении показателен. Ведь глава МЧС Таджикистана – Мирзо Зиеев – в прошлом полевой командир ОТО, получивший свою министерскую должность как раз по соглашениям, о которых шла речь выше.

14.02.2005