Ядерный империализм vs. ядерный суверенитет
Навстречу саммиту в Братиславе

Алексей ЧАДАЕВ,
Редактор отдела политики, "Русский журнал"

То, что готовящаяся встреча Путина с Бушем в Братиславе есть событие архиважное, нам дали понять предельно убедительно. Свистопляска событий, так или иначе адресующихся к этой встрече, идет уже второй месяц. Американские сенаторы вдруг интенсивно озабочиваются сохранностью русского ядерного арсенала. Оппозиционные президенту Бушу пресса и тамошние политические клоуны вместе с топ-менеджерами "Юкоса" требуют исключить путинский режим из "большой восьмерки" и вообще всячески репрессировать. Остальные то призывают Путина вернуться к демократии, то угрожают всяческими карами, то, как грузинский министр иностранных дел Саломе Зурабишвили, почему-то советуют ему "успокоиться"...

...А тем временем вовсю раскручивается тема возможной американской войны с Ираном, который будто бы вот-вот сделает свою атомную бомбу. В то время как Ким Чен Ир уже второй год пытается обратить на себя внимание заявлениями о том, что он-то свою бомбу уже сделал и ждет U.S.Army в гости - но его почему-то целеустремленно игнорируют, даже несмотря на то, что когда-то и он тоже был записан в полноправные участники "оси зла". Очевидно, по поводу него просто другие планы...

Три этажа суверенитета

...Процесс "освобождения народов мира от колониальной зависимости" был и остается, по сути, девальвацией суверенитетов. Чем больше суверенных государств - тем меньший вес у каждого из них. Соответственно, уже общим местом стала идея о том, что реальный, т.е. абсолютный суверенитет - это суверенитет "ядерный". Если государство обладает ядерным оружием - значит, оно является суверенным не только по форме, но и по сути. Если же нет, его суверенитет может оспариваться.

На самом деле эту градацию (ядерный-неядерный) следует признать недостаточной. Существует и третий, еще более высокий "этаж" суверенитета - когда "ядерный суверенитет" обеспечивает не только автономию внутриполитического режима в той или иной стране, но и какое-то количество других режимов в ориентированных на "ядерного суверена" неядерных странах. Грубо говоря, если ядерный суверенитет Франции является только французским, то ядерный суверенитет США является также источником суверенитетов для десятков стран, непосредственно входящих в американскую систему. Суверенитет какой-нибудь Испании или Японии существует лишь постольку, поскольку обеспечивается американским ядерным щитом. Соответственно, такой суверенитет является не собственным, а делегированным - подобно тому, как римский папа в средние века присылал из Рима короны королям тех или иных стран, США "признают" тот или иной режим и тем самым берут на себя ответственность за обеспечение того или иного суверенитета.

Ядерным странам, безотносительно к тому, входят они в американскую систему или нет, дожидаться такого "признания" не обязательно. Но их самостоятельность в этом смысле распространяется только на них самих - и больше ни на кого: становиться источником легальности тех или иных внешних для себя режимов они не могут. Скажем, Пакистан и Израиль имеют бомбы - но из этого не следует, что их санкции достаточно для того, чтобы мир признал законное право афганского или ливанского режимов, буде таковые сменятся.

Иначе говоря, в современном мире существуют три типа суверенитетов: делегированный (неядерный), собственный (ядерный) и абсолютный (т.е. обладающий правом делегирования суверенитета другим).

В принципе, архитекторами нынешней миросистемы - членами "ялтинской тройки" - предполагалось, что эту функцию - функцию гаранта всех без исключения национальных суверенитетов - будет выполнять ООН. Но ООН так и не стала самостоятельной системой, она превратилась лишь в переговорную площадку, где крупнейшие "суверены-1" согласовывали свои позиции, добиваясь баланса интересов. Сегодня, когда не только статус, но и само будущее этой площадки является предметом дискуссии, оно эту роль не выполняет вовсе. И силовое обеспечение тут играет не последнюю роль: ведь архитекторы ООН (строившие что-то типа мирового правительства) предполагали, что подчиняющиеся ООН вооруженные силы станут наиболее мощными на планете - однако сегодня можно считать, что таких сил у Организации попросту нет ("голубые каски", кажется, за все время своего существования даже ни разу не участвовали в каких-либо боевых действиях).

Иначе говоря, суверенитет "от ООН" - не более чем ширма для каких-то других моделей суверенности. В первую очередь, для американской. Хотя и не только. Так, монопольным гарантом суверенитета многих постсоветских режимов все еще является Россия. Подобным же гарантом для большого числа мелких арабских государств Персидского Залива выступает Саудовская Аравия, а для некоторых африканских - ЮАР: и та и другая, как известно, обладают собственным (хотя незначительным и скрываемым) ядерным арсеналом. Нетрудно заметить, что в последнее время на роль такого же "сверхсубъекта" претендует и Евросоюз - тоже в каком-то смысле "ядерный", и вдобавок все менее зависимый от США.

Смена режима

Управление посредством делегирования суверенитета - это совсем не то же самое, что управление колониями. В решении текущих вопросов внутренней и даже внешней жизни государства с "делегированным" суверенитетом вполне самостоятельны. Фундаментальным ограничением является только одно - страна, являющаяся первоисточником суверенитета другой страны, всегда обладает принципиальной возможностью смены правящего режима и государственного строя в стране-саттелите.

Решаться эта задача может самыми разными способами. Скажем, в странах-союзниках по военному блоку проще всего договориться на жестких условиях с лидерами вновь пришедшей к власти партии - и никаких других действий предпринимать уже не нужно. В странах с не столь "идейно близкими" режимами есть варианты: если режим достаточно мягкий, наиболее предпочтительной становится поддержка усилий действующей политической оппозиции по взятию власти любым путем ("бархатная революция"). Если же режим жесткий и развернуться оппозиции особо не дает, тогда выбор делается в пользу "гуманитарной бомбардировки" (как в Ираке). Иногда возможна комбинация первого и второго (как в Югославии).

Со страной, обладающей собственным ядерным суверенитетом, такие вещи делать куда сложнее.

Риски "бархатной революции" вырастают в разы, если не на порядки: в ситуации хаоса, который может длиться неделями и месяцами, далеко не факт, что не найдется отчаянная голова для того, чтобы воспользоваться ядерной кнопкой для удара по какому-нибудь "врагу". Военная интервенция тем более неизбежно превращается в ядерную войну. А степень успешности жестких переговоров с правящим режимом оказывается в зависимости лишь от одного фактора - от уровня экономической несамостоятельности данной страны. Который, в общем, далеко не всегда оказывается критическим даже в условиях глобализированной экономики: просто потери от тех или иных экономических ограничений несет не кто-то один, а все сразу (что тоже не сахар).

В общем, понятие "ядерного суверенитета" позволяет на многое смотреть по-другому. Например, на мотивы того же Ким Чен Ира. Далеко не обязательно целью северокорейской "ядерной игры" является гарантия безопасности его режима от внешней агрессии. Вполне возможно, что чучхейское руководство посредством бомбы пытается гарантироваться не только от войны, но и от попыток инспирирования у себя какой-нибудь "оранжевой перестройки" по восточноевропейскому сценарию: ведь эта угроза в их условиях - а они, напомню, живут в режиме "берлинской стены" - более чем реальна. "Вы несете нам "свободу"? А вот у нас теперь есть кнопка - и что с нею будет, когда эта самая "свобода" у нас предъявит свои революционные права на власть?" - можно ведь и так понять месседж младшего Кима.

Казус Украины

Украина, как известно, декларированно "безъядерная" страна. В переводе на современный язык суверенитетов это означает табличку с надписью "Продается. Недорого". Иначе говоря, это такое государство, которое не может существовать без внешнего источника легальности своего режима - того или иного "абсолютного" суверенитета.

В этом контексте заклинания оранжевой революции про "европейскую интеграцию" и "демократический выбор" оказываются теми ритуальными формулами, которыми оказывается обставлен реальный процесс - процесс смены источника делегированного суверенитета. Тот выбор, который стоял перед украинцами прошедшей осенью, на языке XIII века понимался бы как княжеский выбор между короной от Папы и ярлыком от хана; и они его сделали как раз в духе Даниила Галицкого. Но в данном случае важны не исторические параллели, а поражение попытки российского президента Владимира Путина предъявить Россию в качестве гаранта легальности действующего украинского режима и его базовых процедур.

Ключевой момент киевской драмы - ситуация, когда главы государств, входящих в российскую систему, начали присылать поздравления с победой Виктору Януковичу, и тот попытался их предъявить за "круглым столом" европейским посредникам как доказательство своей легитимности - и эта попытка была отвергнута. В свою очередь, европейские организации раньше всех опубликовали признание победы Виктора Ющенко в "третьем туре", а равно и верификацию законности процедуры - то есть, фактически, санкционировали передачу власти.

Источник власти

Собственно, реальная конкуренция в украинском случае была не по поводу того, "чья" из коалиций победит, а по поводу того, кто извне санкционирует саму процедуру голосования. И хотя сейчас конкуренция была еще персонифицирована - у каждой из сил было "свое" видение легальности процедуры - в дальнейшем вопрос о том, "кто победит", уже не будет играть никакой роли. В Польше, скажем, экс-революционера Валенсу некогда победил социалист Квасьневский - это не изменило ровно ничего: государство обречено оставаться в орбите той системы, которая санкционировала саму процедуру прихода Квасьневского к власти. Примерно то же самое случилось, скажем, и в Молдавии с коммунистом Ворониным. Или - внутрироссийский пример - со всеми без исключения "красными губернаторами" в ельцинскую эпоху, избранными "от оппозиции", но по "ельцинским" правилам - и потому реальной оппозицией не ставшими.

Иначе говоря, реальная, базовая власть находится не там, где кабинет под орлом, а там, где находится источник легальности процедуры прихода в этот самый кабинет. В этом смысле базовая власть в России - это не Путин, а маленький черный чемоданчик, который за ним носят. Наверное, на языке московской монархии он бы и назывался собственно державой - символ мiра, удерживаемого в царской длани.

Выбор России

Судя по всему, главное, чего хотят сегодня от России - это ее превращения из суверенитета-1 в суверенитет-2. Иначе говоря, игра идет на то, чтобы ядерный суверенитет России был бы актуален только для нее самой, и ни для какого государства больше; а все прочие государства, ныне существующие в российской системе, перешли бы в другие системы: западные - в европейскую, южные (Кавказ и Средняя Азия) - в американскую1.

В каком-то смысле, России предлагается стать "Францией". То есть "демократической" (т.е. модельно несамостоятельной в смысле способа и процедур организации власти), "европейской" (т.е. максимально интегрированной в надгосударственные континентальные системы), "суверенной" (в смысле сохранения ядерного суверенитета и ненулевых собственных вооруженных сил), "автономной" в смысле участия в тех или иных международных инициативах и, как ни странно, "русской" (правда, в том же смысле, в котором Франция "французская"). На этих условиях ее могут "пустить" в самые разные структуры, отвязаться и от Чечни (как это практически уже произошло в последние полтора года), и от "дела Юкоса" (подобно тому, как анонсированный Тимошенко пересмотр приватизации на Украине не вызвал даже и чиха в тех западных курилках, где "Юкос" стал притчей во языцех), и тем более от любых российских внутриполитических тем. Либо, если Россия продолжает настаивать на чем-то большем, чем роль "франции" Евровостока, она становится мишенью для политической атаки всей той машины, которая во всей красе была продемонстрирована накануне братиславского саммита. Иначе говоря, базовый тезис звучит так: "интересы России должны быть ограничены ее собственными границами" - и только на этих условиях она признается как легитимный политический субъект.

Собственно, это и есть перевод повторяемого западной прессой известного тезиса про то, что "Россия должна продолжить движение по пути демократических реформ", с собачьего на русский. Самая главная демократическая реформа, которая должна быть произведена - это приведение к ситуации, когда российскую власть формируют российские граждане по процедуре, санкционированной внешними институтами (на собачьем это называется "соответствие международным стандартам").

В данной формуле содержится ответ на известный вопрос Путина о том, как же так получилось, что выборы в Ираке соответствовали международным стандартам, а выборы на Украине - нет. Монопольным правом решать, что соответствует тому или иному стандарту, а что не соответствует, обладает всегда "комитет по стандартам" (правильность исполнения ритуала проверяет главный жрец). Отсюда и проистекает власть: демократичные выборы - это выборы, на которых более демократичный кандидат побеждает менее демократичного. Недемократичные - когда наоборот. Путин, как известно (несмотря на все еще сохраняющуюся поддержку большинства населения) - недемократичный президент. И если бы его режим не имел собственного источника суверенитета (ядерный чемоданчик), был бы уже давно запущен тот или иной механизм его замены.

Отсюда и такая суета со всех сторон вокруг российского ядерного арсенала.

Выводы

1. Главный вывод состоит в том, что пока, на данный момент, угроза инспирированной "бархатной революции" в России является практически иллюзорной. Гарантией от экспорта в Россию ситуации "управляемого хаоса" выступает ее ядерный статус. И до тех пор, пока "внешние силы" не получат инструментов, исключающих потерю контроля над российским ядерным арсеналом при таком развитии событий, любые попытки ослабить путинский режим будут не более чем частной инициативой отдельных политических сил на Западе. Именно эта - "ядерная" - задача и решается в настоящее время; и, очевидно, именно это будет одним из главных пунктов повестки дня на саммите в Братиславе.

2. В свою очередь, внутрироссийская оппозиция сама по себе "валить режим" не в состоянии. Дело даже не в том, что у нее отсутствуют соответствующие технологии, подготовленные кадры, массовая поддержка и яркая пропагандистская программа: главное, что в ее самостоятельной победе не будет заинтересован никто, кроме нее самой. Проблема в том, что в этом случае сама по себе смена хозяина кремлевского кабинета не повлияет на процедуру передачи власти: источник ее легальности останется внутрироссийским. А потому никакая новая власть в России, даже самая "прозападная" по декларациям, "просто так" признана не будет. В этом смысле и "инспирированная", и "внутренняя" революции сколь маловероятны, столь и недопустимы, ибо результатом любой из них неизбежно будет десуверенизация России.

3. В связи с этим любой переход власти в России должен осуществляться только посредством легальной процедуры, и это должно стать точкой консенсуса всех без исключения политических сил, признающих в качестве ценности реальный суверенитет России. Деятельность тех, кто реализует любые политические проекты вне этой рамки, должна пресекаться не на политическом, а на полицейском уровне.

4. Вопрос о том, является ли постсоветское пространство зоной российских интересов и в какой степени, должен быть одним из главных вопросов российской внутриполитической дискуссии. Власть должна получать гласную политическую санкцию от общества на какие-либо действия в этой зоне - и, соответственно, исключить ситуацию, в которой она (как это было на Украине) действует там в одиночку. Важно понимать, что вопрос о делегировании российского ядерного суверенитета другим (либо полном отказе от этой практики) есть вопрос самоидентификации России и ее позиционирования как с внешне-, так и с внутриполитической точки зрения.

5. Одной из важнейших причин провала российской политики на Украине было то, что Россия в свое время не предприняла самостоятельных усилий по организации смены предыдущего режима - при том, что это была та самая ситуация, когда такая смена была очевидно необходима. Иначе говоря, Россия не справляется с ролью полицейского в странах своей системы и не имеет достаточного количества инструментов для влияния на правящие в них режимы. Все это неизбежно приводит к кризисам власти в таких странах и к их уходу из российской системы.

В связи с этим выбор для России состоит в том, чтобы либо создавать такие инструменты, преодолевая активное сопротивление других систем, либо полностью отказаться от активной внешней политики и согласиться на предлагаемую позицию "суверенитета-2" (то, что на собачьем языке называется "сосредоточиться на собственных проблемах"). Обе стратегии имеют сегодня право на жизнь, и обе обещают значительное число как позитивных, так и негативных последствий - очевидно, этот выбор и должен быть одной из главных тем политической повестки следующего избирательного цикла.

Примечания:

1 Любопытно, что внутри России президент делает ровно то же самое, что пытаются сделать с ним снаружи: фактически, он просто переносит принципы "нового мирового порядка" на внутрироссийский уровень. Решение об изменении порядка выборов губернаторов - это буквально та же схема: главное ее отличие от предыдущей состоит в том, что источником легальности регионального "президента" становится президент федеральный (а не граждане региона, как при прямых выборах). И после этого даже неважно, кто именно у руля - пусть даже тот же самый Дарькин или Евдокимов: главное, что источник их власти отныне в Кремле.

23 Февраля 2005