Империи находят старый способ удержать новую власть

Грэхем Сирджент
"The Times"
4 апреля 2005

Меркантилизм вернулся. Более 200 лет назад Адам Смит показал, во что обходится руководство экономикой ради укрепления государственной власти: это продемонстрировали во Франции Людовик XIV и его министр Кольбер. Страдает уровень жизни и может тормозиться прогресс. Но националистический подход к торговле так и не утратил свою привлекательность, особенно для Франции. Считается, что экспорт и наращивание резервов – это хорошо, а импорт – плохо. Индустрию надо обуздывать, рынками управлять "на благо народа", а страны должны иметь собственную промышленность, чтобы не надеяться на других.
В XX веке Россия и Китай из-за экономического провала утратили власть, которой, как они полагали, по праву должны обладать в мире самая большая и самая населенная из стран. От коллективной экономической модели прагматично отказались.

Как объяснял Дэн Сяопин, неважно, черная кошка или белая, лишь бы она ловила мышей. Две бюрократические империи XXI века сделали модернизированную версию меркантилизма инструментом своей экономической власти.

Президент России Владимир Путин – рыночный реформатор. Тем не менее он убежден, что ключевыми отраслями его страны – добычей нефти, газа, золота и полезных ископаемых – должно управлять государство. Необходимым требованием является не полная собственность, а центральный контроль.

В новой, более открытой России оказалось, что экономическая власть может быть конкурентом государственной власти. Так что медиа-магнатам пришлось бежать из страны, а ЮКОС, самая крупная и современная частная компания, был уничтожен.

Расчленение ЮКОСа и проведение показательных процессов над его руководителями преследовало две цели. Бюрократия восстановила государственное господство в нефтегазовой отрасли, приносящей России главный экспортный доход. Олигархам показали, что использование экономической власти для приобретения политического влияния приведет к тому, что они потеряют и то и другое, а заодно и свободу.

Путин мог позволить себе дружелюбный тон, когда на прошлой неделе он попытался успокоить олигархов. Когда-то акции ЮКОСа были самыми популярными у зарубежных портфельных инвесторов, а нефть и полезные ископаемые привлекали прямые инвестиции иностранных компаний. Теперь они затухли, как раз в момент, когда Россия в них нуждается.

Однако российское государство восстановило свою власть за границей, равно как и дома. Значительная часть Западной Европы уже зависит от российского газа, который она сжигает и превращает в электроэнергию. У России самые большие газовые резервы. Европейские резервы сокращаются. На бумаге не в интересах России слишком сильно повышать цены на газ, не говоря уж об угрозе сократить поставки. Но в 1970-е годы это не остановило ОПЕК, и нефтяной картель до сих пор обладает большой рыночной властью.

Что касается Китая, то там нет проблемы олигархов. Он сохранил жесткий политический контроль и дергает за веревочки субъекты рынка в своем ритме. Мобилизовав 1,3 млн человек, а не природные ресурсы, он быстро обгоняет в плане экономики страны "Большой семерки" одну за другой. Главным инструментом китайского меркантилизма является обменный курс юаня и примерно 650 млрд долларов валютных резервов, наращивать которые помогает нереалистично низкий обменный курс.

Традиционно, когда появляются новые крупные рыночные экономики, они испытывают торговый дефицит, вызванный притоком капиталов. После Японии страны Восточной Азии основывали свое экономическое развитие на экспорте и внутренних накоплениях, пытаясь сохранить низкий обменный курс по отношению к валюте США, своему главному рынку, чтобы не потерять инерцию.

Долларовые резервы, накопленные Японией и другими странами, до недавнего времени не имели значения, поскольку у этих стран не было политической власти и амбиций. Но сегодня доллар нервно реагирует на любые слухи об их намерениях продать доллары на евро, иены или фунты.

С Китаем все иначе. Даже импортировав большое количество капиталов, оборудования, топлива и материалов, обеспечивших в прошлом году рост объема производства на 9,5%, он имеет торговое сальдо в 32 млрд долларов. Излишек двусторонней торговли с Америкой достиг 350 млрд долларов. Но Китай к тому же имеет приток прямых инвестиций в размере 61 млрд долларов, так что он наращивает резервы с поразительной скоростью. Через пару лет он может обогнать Японию, став крупнейшим в мире держателем долларов.

Резервы можно мобилизовать как большую армию. На глобальном финансовом рынке их первейшая задача – оборона. Во время азиатского кризиса 1998 года Тайвань, обладающий огромными золотовалютными резервами, не пострадал от опустошительных ударов, как Корея, у которой их не было. Последняя в истории Британии попытка удержать имперскую власть, предпринятая в Суэце почти 50 лет назад, провалилась, когда фунт истощил свои резервы, а Америка не пришла на помощь.

У Китая около 100 млрд долларов краткосрочных внешних долгов, часть их была сделана тайно, чтобы спекулировать на ревальвации. Так что он в несколько раз перекрывает любой внезапный уход иностранных денег.

Впрочем, валютные резервы можно использовать и для наступления. Предположим, например, что Китай решил вторгнуться на Тайвань. Любой попытке Америки противостоять вторжению можно противопоставить демпинг или угрозу демпинга долларовых активов в таких масштабах, что это отразится на бондах, а падение доллара будет таким, что это приведет к коллапсу финансовой системы США. Это не в интересах остального мира, да и самого Китая, но меркантилизм никогда не служил чьим-то интересам.