Римский наместник – большой друг русского народа?

Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ

Смерть Папы Римского, занимавшего свой престол более четверти века и возглавляющего конфессию, объединяющую более миллиарда человек – событие, безусловно, заслуживающее внимания прессы и общества. В первую очередь того, которое кровно связано с данной культурной и исторической традицией.

Вместе с тем, остается заслуживающим некоторого удивления то активное внимание, которое данному событию уделяет российская пресса и официальные телеканалы.

Иоанн Павел II, действительно, был заметной политической фигурой современного мира. Да, он принял, от имени западной христианской Церкви вызовы времени и пытался на них ответить. Хотя следует заметить, что минимум два из трех его предшественников – Павел VI и Иоанн XXIII тоже считались неординарными папами, также принимавшими вызовы времени и также рассматривались как люди, придавшие католичеству и Ватикану новый облик. Собственно соединение этих имен, демонстрация претензии на соответствие масштабу этих личностей и породило новое официальное имя их преемника: Иоанн Павел.

Наверное, значение для большего числа людей сегодня имеет носитель лишь одного поста – лидер коммунистического Китая.

Однако сложно представить, чтобы официальные российские каналы столь подробно, в течение нескольких дней, делали тему здоровья и жизни кого-либо из председателей КПК первой темой всех новостных выпусков. Более того, столь подробно они не освещали ни тему здоровья и жизни Бориса Ельцина, ни вряд ли будут освящать, если это станет актуальным, тему здоровья нынешнего или будущих российских президентов или Московского Патриарха. Хотя кажется очевидным, что как бы мы ни относились к тому или иному главе России или Русской Православной Церкви, роль и значение последних для нас несравненно важнее роли Римского наместника.

Безусловно, жизнь каждого человека – тема сакральная. Безусловно, его уход из жизни – заслуживает сочувствия.

Однако, все же, почему тема главы иной конфессии должна быть столь важна для нас, носителей иной культурной традиции и, вообще-то, граждан светского государства?

Россия что, собирается принимать католичество или становится государством теократическим?

Ушедший Римский наместник что, был большим другом русского народа? У него что, неоценимые заслуги перед нашей страной в период ее новой Великой Смуты? Католичество что, исторический союзник и заступник России в ее истории?

В России сегодня явно доминируют две мировые "конфессии": православие и атеизм. Подчеркиваю, православие и атеизм, а не православие и ислам. Модно спорить, что ближе к истине: что у нас в обществе две трети православных и треть неверующих, как утверждает РПЦ, или треть православных и две трети неверующих, к чему ближе данные социологических опросов. Но ни одни, ни другие не имеют особого повода столь глубоко, как официальные телеканалы страны принимать к сердцу проблемы иной конфессии, достаточно чуждой и враждебной нашей культурно-исторической традиции.

Для православных католичество чужой, конкурентный и вполне враждебный мировоззренческий проект. Нет смысла вдаваться в глубины исторического противостояния этих двух ветвей христианства, однако католичество не только на протяжении всей истории было агрессивно по отношению к православной традиции, оно именно в правление Иоанна Павла II вело упорную атаку на позиции православия в России и на территориях ее влияния. Именно ряд серьезных и принципиальных конфликтов заставили РПЦ всеми силами противодействовать визиту Римского Первосвященника в нынешнюю, уже не атеистическую, но все же официально светскую Россию.

Для атеистов поводов для пиетета перед католичеством еще меньше. Как потому, что они, вполне естественно, как минимум скептически должны относится к постулатам любой религии, так и потому, что отечественный атеизм, как ни парадоксально, носит в основном, в социокультурном смысле, православный характер. Мы имеем сегодня своеобразный тип православного атеиста: личности, которая принимает, осознанно или неосознанно, этические начала православия, однако не принимает собственно теологические постулаты, полагает, что данная этическая концепция осуществима без обращения к теме высшего существа, считает, что сам человек, не под страхом расплаты в ином мире, а исключительно в силу своих человеческих качеств способен соответствовать гуманистическим нравственным ценностям.

Как бы то ни было, какое-то странное, неестественное почитание иной веры и традиции, проявляемое в последние дни официальными СМИ к носителям иного мировоззренческого проекта с трудом поддается объяснению.

В тоже время, это не столь уж удивительно, если вспомнить и некоторые иные эпизоды. Если вспомнить, как еще в середине 80-х в политических кругах царил восторг по поводу того, что тогда еще Секретаря ЦК Горбачева принимала сама Маргарет Тэтчер. В каком восторге пребывали СМИ, когда президента России (кесаря Востока) допустили к заседаниям Большой Семерки. С каким умилением президенты России хвастаются статусом Друга того или иного Западного правителя. Понятно, что историю они знают слабо, как и их советники, которые, почему-то, не рассказывают им, что во времена расцвета Рима именем Друга Императора наделяли местных царей, рассматривавшихся как наиболее верные вассалы Империи.

Кто-то может представить, чтобы Сталин радостно хвастался, со счастливым выражением лица называя Черчилля "мой Друг Уинстон"?

Если отвлечься от советской традиции, которая кого-то может не устроить, кто-то может привести примеры, чтобы вполне самодостаточный Александр III назвал себя "Другом президента Франции", с которой он, тем не менее, установил тесные отношения?

К этому можно добавить почти холопское умиление СМИ, когда президент Путин (еще раз подчеркиваю – кесарь Востока), допускался к выступлению то в немецком бундестаге, то в английском парламенте. И уж тем более, умилительные описания, как его принимала сама неправящая королева Елизавета, или не меньшие восторги, когда она же согласилась посетить Россию. А как многословно описывался фрак Путина! Как радовались тому, что кесарю Востока разрешили не только предстать перед венценосицей, но и надеть принятый у нее при дворе костюм… Куда там Петру Великому, который мог явиться к европейскому монарху в штанах голландского подмастерья, или Александру III с его исторической фразой "Европа может подождать, когда Русский Царь ловит рыбу".

Ведь и впрямь цивилизовались, научились являться к западным правителям такими, какими они нас хотят видеть…

А ключ к пониманию этого: благоволение, проявляемое официальной пропагандой и самими правителями России при визитах в страну потешных и более чем спорных представителей изгнанной народом монархии. "Барин!!! Из Парижа!!!".

Только в знаменитом романе эти слова произносит спившийся дворник, а у нас, в действительности, – звезды политбомонда.

К сожалению, объяснение этому – не в "возвращении в лоно цивилизованных стран", как любит объяснять пропаганда, а в элементарном комплексе детей кухаркиных детей. Сами эти дети имели мужество и задор сказать: "Мы сами решим судьбу своей страны! Мы не рабы! Рабы не мы!", – и тем способны были вызвать как минимум уважение всего мира. Как потому, что настоящий аристократ всегда чтит мужество, явленное в борьбе, так и потому, что ведущие страны Запада сами слишком многим обязаны пивовару Кромвелю, лесорубу Линкольну, печатнику Франклину, захудалому дворянину Бонапарту и многим другим, им подобным.

Кстати, Наркоминдел большевистского правительства Чичерин родством вполне мог тягаться со всеми Романовыми: наверное, поэтому и не комплексовал, диктуя условия молодой Советской России в Генуе и Рапалло.

Но их преемники, прогуляв и прокутив наследие предшествовавших им колоссов, наперегонки стремятся отречься от немодного родства и всеми силами стремятся попасть пусть хотя бы в прихожую тех, кто еще недавно трепетал перед их страной.

Отсюда и восторги по поводу всего, что связано с жизнью любого представителя Западной элиты. Отсюда и гордость: "Да нашего президента сама неправящая королева принимала! Да его на своем ранчо сам американский президент обедом угощал! Да его дети на вилле Берлускони отдыхали!".

Восторги, истинно достойные кухаркиных детей: "Да мне барин на День Ангела леденец подарил и старую курточку отдал!"

Но признав над собой власть этих умилений, надо понять и другое.

Что великие мира сего потому и кажутся нам великими, что мы стоим перед ними на коленях. И что относится к тем, над кем властны комплексы кухаркиных детей, они будут соответственно роли, которую добровольно приняли на себя последние.

То есть, как к кухаркиным детям.

08.04.2005