Революции в рамках смены элит

Дмитрий ПОЛИКАНОВ, директор по международным и общественным связям ВЦИОМ:

Есть несколько общих закономерностей, которые характеризуют революции на постсоветском пространстве. Во-первых, все они происходят в рамках смены элит. Это нормальный процесс, который в России прошел в 2000 году эволюционно, а в некоторых других странах бывшего СССР вызывает потрясения. Особенно этот процесс затянулся в Центральной Азии, поэтому Киргизия стала лишь первой ласточкой.

Во-вторых, во всех случаях можно отметить неспособность правящих режимов обеспечить преемственность власти на основе компромиссов с оппозицией и решить социально-экономические проблемы (одной из главных причин которых выступает коррупция).

В-третьих, отрадно, что большинство революций все же проходит в рамках демократических процедур. Это мирные акции протеста, обращения в судебные органы и т.п. Даже в Киргизии новые власти, которых некоторые обвиняют в путчизме, на самом деле пытаются максимально следовать букве закона (решения Верховного суда, ЦИК, легитимация и.о. премьера через парламент, заявление Кулова о намерении продолжить отбывать свой срок при отказе Верховного суда пересмотреть приговор и т.п.).

В-четвертых, в большинстве стран, где прошли "бархатные революции" режимы не были жестко-репрессивными и не исключали полностью возможности политической конкуренции. Поэтому, например, трудно ждать революции в Узбекистане, но она вполне возможна в Казахстане и в меньшей степени, но все же, в Белоруссии и Азербайджане.

В-пятых, большинство революций опиралось на мощную инфраструктуру "третьего сектора", т.е. неправительственных организаций и фондов, многие из которых функционируют на средства западных грантодателей. Мобилизационный потенциал "третьего сектора" оказался одним из решающих факторов во всех трех случаях.

В-шестых, это существование оппозиционных СМИ на национальном уровне. И в Грузии, и в Украине, например, были оппозиционные телевизионные каналы, которые стали альтернативными источниками информации для населения.

Основная причина этих революций, как уже отмечалось выше, это объективный процесс смены элит. Естественно, что он был подкреплен социальной нестабильностью и усталостью от правивших режимов, не способных серьезно повысить уровень материального благополучия населения, но при этом активно злоупотреблявших государственными средствами (режимы Шеварнадзе, Кучмы, Акаева отличались высокой степенью кумовства и коррумпированности, концентрируя в своих руках значительную часть общественного богатства). Дистанцирование от России было лишь одним из немногих следствий, а не причин. К тому же, если отбросить теорию "заговора Запада", то во многом политика самой Москвы оттолкнула многих из новых лидеров, пришедших к власти после бархатных революций. Фальсификация выборов, в свою очередь, была лишь поводом для организации выступлений и катализатором процессов.

Наиболее умело Россия вела себя во время революций в Грузии и Киргизии. Это было спокойное прагматичное отношение, умеренное дипломатическое вмешательство для исполнения роли посредника между сторонами и т.п.

Удалось ли извлечь выгоды? В целом да. Последний визит президента Владимира Путина в Украину показал, что можно при желании выстраивать отношения с новым руководством на прагматичной основе и с учетом интересов обеих сторон. Этот опыт может быть ретранслирован и на Грузию, где экономическое проникновение России не меньше, чем в Украине, а основные сложности возникают именно с политическим взаимодействием (прежде всего, из-за неопределенной российской позиции по Абхазии и Южной Осетии, а также влияния лоббистских устремлений российских военных). Необходимо вернуть тот позитивный потенциал, который появился в российско-грузинских отношениях в первые месяцы 2004 г. База для этого пока есть. С Киргизией – Россия ничего не утратила, ибо новое руководство не менее пророссийское, чем прежнее, а угрозы исламизма, которой пытались пугать Кремль проакаевские силы, пока не возникает.

Российская власть уже сделала выводы, хотя условий для бархатной революции в России пока нет. Взят курс на дальнейшую централизацию власти, создание лояльных структур, призванных канализировать протест и мобилизационный потенциал молодежи. Появление в рамках Администрации президента управления по межрегиональным и культурным связям – еще один симметричный ответ и попытка отстроить на постсоветском пространстве пророссийский "третий сектор" и негосударственные каналы влияния. Не менее знаковым является заявление о смерти СНГ и активизации интеграционных процессов в экономической сфере (через обновленный формат ЕЭП и ЕвразЭС). Угроза бархатных революций должна также побудить правящую элиту к поиску консенсуса между различными группировками относительно фигуры преемника Владимира Путина. Что же касается компонентов элиты, не включенных во власть – (правые либералы и т.п.), то у них появляются новые стимулы для политической борьбы и использования немногочисленных возможностей для формирования действенной оппозиции (мобилизационные инструменты были частично отработаны на последнем гребне волны протестов против монетизации).

Для "оранжевой революции" в России пока нет оснований. Нет социальной базы, нет лидеров, способных возглавить, нет "третьего сектора", способного мобилизовать и поддержать. Большинство опросов показывают, что число намеренных участвовать в протестных выступлениях – 25-30 процентов опрошенных, причем большинство из них – это скорее гипотетические участники. Реальную протестную волну могут вызвать лишь серьезные социально-экономические потрясения (резкое падение цен на нефть, крупное повышение расценок на ЖКХ при переходе к 100-процентной оплате и отказ от иных социальных функций государства).

Пока же большинство россиян настроены скорее консервативно, а не революционно и предпочитают стабильность. Для ее сохранения необходимо либерализовать каналы выпуска пара – ведь волна уличных протестов января-февраля во многом стала итогом плохой работы судебной системы, неразвитости структур гражданского общества, самоцензуры СМИ, отстраненности политических партий и бездействию профсоюзов, т.е. неэффективности или закрытости альтернативных механизмов борьбы за свои права. Кроме того, в России нет оппозиционных электронных СМИ на федеральном уровне (РЕН-ТВ слишком малый канал, не имеющий полноценного национального охвата).

Пока у оппозиции нет явно выраженного лидера – ни на левом, ни на правом фланге. Единственным политиком, который существует в условиях колоссального отрыва от своих оппонентов, является Владимир Путин. В остальном политическое поле на федеральном уровне безмятежно чистое. На региональном уровне начинает подрастать новое поколение политиков, но им трудно будет пробиться на федеральный уровень. Из всех наиболее заметные пока Рогозин и Глазьев. Но первый не является настоящей оппозицией, а второй – деморализован после поражения на президентских выборах и почти перестал быть публичным политиком.

13 мая 2005