Старые враги друзья

На неофициальный визит президента Пакистана в Индию в Центральной Азии особого внимания почему-то не обратили. И это удивительно. В соседнем регионе, практически у нас под боком, происходят очень любопытные процессы, влияние которых может распространиться далеко за пределы Индостана

Евгений Пастухов
Алматы

Возможно, именно поэтому в индийских СМИ поездку Первеза Мушаррафа в Дели 16–17 апреля охарактеризовали как "историческую". "Мы привезли с собой послание мира, ведь развитие наших стран будет возможно лишь в мирных условиях", – заявил Мушарраф, едва ступив на индийскую землю. Такого же мнения придерживается и большая часть пакистанцев, уверяет президент.

Впрочем, если спросить рядового индийца или, скажем, гражданина Мъянмы и Бангладеш, то ответ будет очевиден. Мир между Индией и Пакистаном – это гарантия процветания всего Южно-Азиатского региона. С этим никто не спорит. А потому все с большим интересом и оптимизмом наблюдают за тем, как две страны уже целый год ведут интенсивные переговоры.

Прогресс налицо: отменены ограничения на поездки и контакты граждан обоих государств, восстанавливаются торговые и транспортные связи. В начале апреля впервые за 60 лет в спорном штате Джамму и Кашмир прошли автобусы, связавшие пакистанский Муззафарабад и индийский Сринагар. Возобновление этого маршрута считается знамением времени, свидетельством перемен в отношениях двух стран. Индийский автобус, к примеру, провожал премьер-министр страны Манмохан Сингх, а само это событие подавалось чуть ли не как национальный праздник.

Однако кашмирская проблема все же слишком сложная и острая в отношениях Индии и Пакистана, чтобы можно было решить ее быстро и с учетом интересов всех сторон. В противном случае она не существовала бы на протяжении 50 лет, не было бы четырех военных конфликтов и постоянной угрозы новой войны. Вот и сейчас лидеры двух государств старались не касаться болезненной для них темы. Зато они договорились расширить число пунктов пересечения границ, возобновить деятельность генеральных консульств, открыть железнодорожное сообщение и создать комиссию по торговле.

Этого вполне хватило для того, чтобы наблюдатели отметили дух компромисса, который редко ощущался в Южной Азии за полвека взаимного недоверия и враждебности. А в совместном заявлении Мушарраф и Сингх вообще назвали мирный процесс "необратимым", чему искренне обрадовались все соседи этих неспокойных государств, имеющих ядерное оружие и баллистические ракеты.

Теперь остается следить за дальнейшими шагами Дели и Пакистана, избравших для решения насущных проблем методы так называемой "крикетной дипломатии". Спортивная игра крикет, занесенная в Южную Азию англичанами, настолько популярна там, что ее давно используют в политических целях. Считается, что термин "крикетная дипломатия" ввел в политический оборот пакистанский диктатор генерал Зия уль-Хак в 80-е годы прошлого столетия. Он первым начал ездить в Индию на матчи, чтобы заодно обсудить положение дел с индийскими лидерами.

Спорт действительно иногда выступал в качестве последнего средства. Так обычный пинг-понг вывел на новый уровень отношения Китая с Западом, прежде всего США. Однако нисколько не умаляя возможности подобной дипломатии, стоит отметить, что главным фактором все же является политическая воля договаривающихся сторон. И она, судя по всему, есть.

Вообще сегодня многое за то, чтобы Индия и Пакистан наконец-то помирились. И экономика, и политика, и региональное сотрудничество, и положение на международной арене. Даже сами лидеры двух стран олицетворяют собой братство народов. Мушарраф, родившийся в Дели, до сих пор считает его своим родным городом, а Манмохан Сингх родился в деревне Гах в Западном Пенджабе, которая ныне находится на территории Пакистана.

В этих условиях даже закупки оружия Пакистаном и Индией не вызывают обычного раздражения друг у друга. Дели лишь формально выразил свое отрицательное отношение по поводу возобновления поставок американских истребителей F-16 в Пакистан. Соглашение об этом было достигнуто еще в конце 1980-х годов, но потом Исламабад провел ядерные испытания, и Вашингтон ввел против него санкции. В марте президент США Джордж Буш лично дал согласие на отправку в Пакистан 32 самолетов. Как подчеркнули в Белом доме, они являются важным элементом обеспечения безопасности Пакистана. Когда индийский премьер выразил "большое разочарование" в связи с решением США, которое, по его мнению, нарушит военный баланс сил в Южной Азии и серьезно осложнит индийско-пакистанские переговоры, Буш, опять-таки лично, встретился с министром иностранных дел Индии и постарался развеять все сомнения Дели.

Впрочем, говорят, что индийцы обиделись на Вашингтон еще и потому, что они сами положили глаз на F-16. Индии нужны истребители, и она готова выложить за них миллиарды долларов. Дели долго выбирал между российскими МиГ-29, американскими F-16, французскими Mirage и шведскими истребителями Gripen. Американцы в принципе не возражали против продажи самолетов Индии, но госсекретарю США Кондолизе Райс так и не удалось договориться с индийцами. Дескать, они настаивали на том, чтобы ни один F-16 не достался Пакистану. На это Вашингтон пойти не мог.

В итоге Дели заявил о планах купить у Катара 12 истребителей Mirage, итальянские системы защиты торпед и 11 турбовинтовых транспортных самолетов Dornier 228 немецкого производства. Любопытно, что ради этого военный бюджет страны на 2005 финансовый год вырос на 7,8 проц., до 19 млрд. долл., по сравнению с предыдущим годом. Индия объясняет рост военных расходов опасениями военной угрозы со стороны Китая и Пакистана и ближайшие годы планирует тратить только на закупку вооружений не менее четырех миллиардов долларов в год.

Впрочем, не отстает от соседа и Пакистан. В апреле он договорился купить у Китая 4 военных фрегата и открыл в городе Камра завод по производству совместного пакистано-китайского истребителя JF-17. Ожидается, что к 2008 году первый самолет покинет ворота предприятия и со временем станет основным истребителем ВВС страны.

В общем, страны действуют согласно известной пословице: "Хочешь мира – готовься к войне", и интриги, казалось бы, никакой нет. Но это только на первый взгляд. Изменение ситуации в Индостане на руку многим внешним силам, в том числе и США, и они по сути подталкивают страны друг к другу. А это уже гораздо серьезнее, чем просто потепление отношений между Индией и Пакистаном. Фактически речь идет о начале новой геополитической игры, где так или иначе будут затронуты и интересы государств Центральной Азии.

Ставка больше, чем жизнь

В начале апреля Пакистан и Индию посетил премьер Китая Вэнь Цзябао. В Исламабаде Мушарраф и Цзябао подписали Договор о дружбе, добрососедстве и взаимной помощи, а в городе Камра открыли вышеупомянутый завод по производству военных самолетов. Кроме того, они договорились об использовании пакистанского порта Гвадар, который в Пекине рассматривают как стратегический транспортный узел с большими перспективами. Китайцы уже инвестировали около 200 млн. долл. в создание портовой инфраструктуры, а во время визита премьер-министр КНР подписал дополнительные соглашения по инвестициям. Официально подчеркивается, что порт будет использоваться исключительно в коммерческих целях. Однако некоторые аналитики уверены, что Первез Мушарраф негласно разрешил Китаю обслуживать в Гвадаре военно-морские суда. Таким образом, Пекин пытается закрепиться неподалеку от нефтяных кладовых Персидского залива, что не может не раздражать США.

Но еще большую обеспокоенность в Белом доме вызвал визит Цзябао в Дели. Как написала газета "Хинду": "Премьер-министр Манмохан Сингх и премьер Госсовета Вэнь Цзябао подняли отношения между Индией и Китаем на качественно новую высоту. Договорившись создавать "стратегическое конструктивное партнерство", две самые экономически быстроразвивающиеся страны вступили на новый путь, который обещает долгосрочную стабильность и развитие во всем регионе".

В Дели указывают, что экономическое сотрудничество между двумя странами должно сцементировать политическое партнерство. Уже сейчас объем двусторонней торговли двух стран превышает 13 млрд. долл., а региональное торговое соглашение может удвоить эту сумму. Перспективы сотрудничества двух гигантов действительно впечатляют. Но это только перспективы. В реальности торговля Китая с Индией значительно уступает торговле с теми же США или Японией. Для сравнения: внешнеторговый оборот между Китаем и Индией в январе этого года составил 1 млрд. 375 млн. долларов, увеличившись на 56,6 проц., а между Китаем и США – 14 млрд. 330 млн. долл. США. И он тоже увеличился, правда, всего лишь на 30,7 проц. по сравнению с показателем 2004 года. С Японией и Южной Кореей в январе текущего года Китай наторговал на 12 млрд. 855 млн. долл. и 7 млрд. 775 млн. долл., соответственно.

Но США эти цифры не успокаивают. Товарооборот между Дели и Пекином растет. Развивается сотрудничество в сфере высоких технологий. Не случайно по пути из Исламабада первым делом Вэнь Цзябао посетил Бангалор, индийский аналог Силиконовой долины, где сконцентрированы предприятия высоких технологий. Там китайский премьер ознакомился с достижениями индийской промышленности информационных технологий, космическим центром, а также побывал на филиале Huawei Technology, одной из крупнейших китайских фирм, осваивающей эти достижения на месте.

Кроме того, в Дели Цзябао и Сингх подписали соглашение о разграничении границы в Гималаях, тем самым сдвинув с мертвой точки решение проблемы, долгое время отравлявшей индийско-китайские отношения. Взаимная договоренность строить стратегическое партнерство дала повод премьер-министру Манмохану Сингху открыто заявить, что "Индия и Китай вместе могут изменить мировой порядок".

И это уже не просто слова. Сближение Индии и Китая действительно может изменить баланс экономических и политических сил как в Азии, так и за ее пределами. По сути, США давно сталкиваются с этим на международной арене, и в первую очередь в ООН во время голосования по суданскому и иранскому вопросам.

Как известно, в начале 1990-х Индия и Китай столкнулись с нехваткой нефти и стали искать ее за границей. В итоге на сегодняшний день Индия экспортирует нефть из Ирана, Катара, Омана, Китай – из Саудовской Аравии, Ирана, Судана, Анголы, Вьетнама, Индонезии и России. В Судане Китай и Индия владеют крупными долями консорциума Greater Nile Oil Consortium. Китайской CNPC принадлежит 40 проц. консорциума, индийской ONGC – 25 проц. В Иране CNPC заключила контракт на поставку энергоносителей на сумму 60 млрд. долл., а индийская ONGC Videsh совместно с иранской Petropas разрабатывает нефтяные поля Ядаварана и Джуфейра.

Сотрудничество Индии и Китая с этими странами в области энергетики будет только расти, а это означает, что и Дели, и Пекин стараются всеми силами отстаивать свои интересы. К примеру, Китай блокировал инициированные Америкой резолюции ООН по иранскому вопросу и выступает против инспекций иранских ядерных объектов. Схожая позиция в этом вопросе и у Дели. Более того, индийцы намекают, что для защиты своих интересов в Иране они могут пожертвовать хорошими отношениями с Вашингтоном. Судя по настрою индийских политиков, все это так. Но у них есть одно уязвимое место. Многое будет зависеть от позиции Пакистана, через территорию которого будет проходить трубопровод. Ему нет особой разницы, откуда пойдет газ – из Ирана или Туркменистана. Но для Вашингтона это принципиально. Он настаивает на прокладке газопровода из Туркменистана через Афганистан и Пакистан. Этот проект обойдется индусам значительно дороже, зато он удовлетворяет Белый дом.

Но чтобы Индия на него согласилась, ей нужно сделать какое-то особое предложение. В марте Кондолиза Райс заявила премьер-министру Манмохану Сингху, что США намерены "помочь Индии превратиться в XXI веке в одну из крупнейших мировых держав". Аргумент, видимо, звучал не слишком убедительно, и тогда было задействовано самое сильное средство – визит Мушаррафа и, как следствие, заявление о "необратимом" мирном процессе. В Вашингтоне понимают, что Индия крайне заинтересована в установлении дружеских отношений с Пакистаном, поскольку это главное условие появления любого трубопровода в Индию через территорию соседнего государства. Но в качестве ответной меры Вашингтон и Исламабад могут порекомендовать Дели подумать и о туркменском газе. И такая вероятность очень высока.

За неделю до поездки Мушаррафа в Индию в Исламабаде прошло заседание комиссии по строительству газопровода Туркменистан – Афганистан – Пакистан. В течение двух дней министры трех государств обсуждали вопросы, связанные с сооружением 1500-километрового трубопровода через территорию Афганистана. На встрече присутствовали представители Азиатского банка развития, который также принимает участие в проекте. В результате было принято решение, что правительство Туркменистана заключит договор с независимой частной компанией, которая проверит наличие достаточных запасов природного газа в Даулатабадском месторождении. Любопытно, что министр шахт и промышленности Афганистана Мохаммад Сиддики прямо в Кабульском международном аэропорту заявил журналистам, что строительство газопровода начнется уже зимой 2005 года. Для обеспечения строительства газопровода правительство Афганистана обязалось выкупить у владельцев все земельные участки по маршруту газопровода и обеспечить его безопасность.

Но здесь есть одно "но". В последнее время вновь заговорили о талибах. В свое время именно они должны были обеспечить безопасность трубопровода из Туркменистана, а в итоге сами стали главным препятствием в реализации проекта. И теперь после разгрома в 2001 году талибы продолжают проводить в Афганистане теракты против американских солдат. Соответственно, разговоры о безопасности будущего трансафганского трубопровода выглядят неуместно. Однако тут случилось самое интересное. В то время как Мушарраф был в Индии, командующий силами США в Афганистане Дэвид Барно заявил, что "угроза от "Талибана" скорее всего пустая". Это символичное заявление он сделал в Душанбе. И как подтверждение этому буквально через неделю афганским властям сдался талибский командир Хабибур Рахман, занимавший пост главы уголовного розыска в МВД талибского правительства. При этом он сказал, будто его примеру могут последовать и другие талибские лидеры, которые сейчас находятся не только в Афганистане, но и в Пакистане и Объединенных Арабских Эмиратах (ОАЭ).

Даже если это всего лишь совпадение, то лучшего для Вашингтона, отстаивающего туркменский маршрут, и придумать было нельзя. Но, скорее всего, это не могло быть просто удачным для США стечением обстоятельств. В местных СМИ представители пакистанских властей проговорились, что на них оказывается двойное давление со стороны Индии, настаивающей на трубопроводе из Ирана и США, противящимся ему. Поэтому на встрече Мушаррафа с Сингхом в Дели иранский маршрут обсуждался тихо, чтобы не раздражать Вашингтон, зато о туркменском проекте Исламабад раструбил громко. Понятно, что американская администрация всеми силами подталкивает развитие событий в регионе по нужному ей сценарию. Другого от нее никто и не ждет. Но проблема заключается в том, что и Индия, и Китай в свою очередь не хотят быть статистами на чужой игре, тем более когда начинают затрагивать их жизненно важные интересы. Потребности Китая в той же нефти уже превышают потребности США. Потребление нефти в Индии тоже растет пропорционально развитию промышленности. Словом, не случайно в Дели уже публично заявляют, что "единственный способ противостоять чужой геополитике – это иметь собственную". А это значит, что начинается новая Большая шахматная игра между США, Пакистаном, Китаем, Индией, Ираном и Россией за ресурсы и рынки их сбыта. Странам Центральной Азии и Афганистану в ней отводится вполне определенная роль шахматных фигур. Но главное заключается в том, что предсказать, чем она закончится, не сможет никто, даже сами "шахматисты".

№09 (136) 4 - 17 мая 2005