Зарыто на учет
// На время похорон Узбекистан изолировал себя от внешнего мира

Ольга АЛЛЕНОВА, Ош–Кара-Суу

Вчера узбекский МИД вручил властям Киргизии ноту протеста в связи с "выступлениями, направленными против правительства Узбекистана". "В приграничных с Узбекистаном районах Кыргызстана в последние дни имеют место серьезные беспорядки и выступления неорганизованных группировок религиозного характера",– говорится в ноте. Узбекская сторона отмечает, что власти Киргизии обстановку не контролируют, и предупреждает, что дальнейшее бездействие может привести к выходу ситуации из-под контроля. Корреспондент Ъ ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА побывала на узбекско-киргизской границе в районе города Кара-Суу и никаких беспорядков там не заметила.
Древняя столица Киргизии город Ош замер в ожидании: никто толком не знает, что происходит в 30 км южнее, в соседнем Узбекистане. Люди, которые приходят оттуда, говорят мало или отделываются общими фразами: "Спокойно там, ничего страшного". Впрочем, до Оша люди с той стороны доходят нечасто. Дороги к Ошу патрулируются усиленными нарядами милиции. Проверяют всех, кто проезжает, но наши российские паспорта в Киргизии – как пропуск. Нам отдают честь и приветливо улыбаются. А еще спрашивают, не приведет ли президент Ислам Каримов войска в ту часть Ферганской долины, которая является киргизской. Ош – узбекский анклав на территории Киргизии, в этих районах, по разным данным, нашли приют от нескольких сотен до нескольких тысяч беженцев из Узбекистана.
Говорить, что они бежали сюда только от угрозы репрессий президента Каримова, было бы неправильно. О политике здесь говорят мало. Эти люди бежали, потому что в Киргизии жизнь стабильнее и узбеки, в силу особенностей менталитета, здесь устраиваются неплохо по сравнению с тем, как они жили у себя на родине. В Оше нет лагерей для беженцев; все, кто приехал сюда из Узбекистана, живут у своих родных. Беженцы, которым жить негде, идут в развернутый для них лагерь под Джалал-Абадом.
"Сначала стрелять, потом паспорта смотреть" Мы приезжаем в город Кара-Суу, разделенный рекой на две части – узбекскую и киргизскую. В узбекской части жить тяжелее, чем в киргизской. Хотя в киргизской тоже разбитые дороги, бедно одетые люди. По обе стороны моста через быструю холодную речку стоят вооруженные люди: с одной стороны – узбекские пограничники, с другой – киргизские. Еще неделю назад их здесь не было. После событий в Андижане временная власть Бишкека распорядилась усилить границу с киргизской стороны Кара-Суу, чтобы вооруженные мятежники не прорвались через мост. Об этом мне рассказывают киргизские пограничники, усиленные спецназом.
– Нам главное – не пропустить людей с оружием,– говорит спецназовец Данияр.– Других запретов у нас нет.
Он говорит, что с узбекской стороны люди с оружием и не приходили, опровергая тем самым заявление президента Каримова о том, что киргизские пограничники изъяли у беженцев и вернули Узбекистану 73 единицы оружия.
– А нас пропустите? – спрашиваю я.– На ту сторону? – Идите,– улыбается он.– Только узбеки не пустят. Десять метров моста – и я на узбекской стороне. Пограничники просят паспорт и, просмотрев, возвращают со словами: "Пропустить не можем". Почему, не говорят. Просто приказ у них такой. Я говорю, что местные жители-то проходят.
– Но вы же не местные,– отвечают они.– У вас паспорта российские. Возвращаемся обратно. Данияр щелкает семечки, мельком оглядывая проходящих людей, его напарник проверяет паспорта. Молодая женщина в хиджабе, с завернутым в одеяло младенцем, закрывает рукой лицо от нашего фотоаппарата.
– Она считает большим грехом фотографирование,– говорит Данияр.– Видите, как она одета? Она узбечка, живет в радикальной семье, там это делать нельзя.
– А вы знаете, что произошло в Кара-Суу? Там вроде бы расправились с оппозицией.
– Арестовали Бахтияра Рахимова, его 14-летнего сына и его друзей, они все были оппозиционеры, вот Каримов с ними и расправился,– объясняет Данияр.– За что арестовали? Ваххабит он был.
– И вы в это верите? – удивляюсь я.– Что арестовали за ваххабизм? – Да я понимаю, что ваххабитом можно любого назвать,– смущается Данияр.– Вот узбечка пошла – наверное, ваххабитка. А может, и нет – кто знает? Но что с ваххабитами бороться нужно – это правильно. Они ни к чему хорошему не приведут.
За постом толпятся мужчины. То ли чего-то ждут, то ли просто пришли поглазеть на место, которое показали практически все телеканалы мира.
– Непонятно, что там происходит,– говорит мне один из них, Эльмурад.– Каримов журналистов не пускает, значит, что-то готовит плохое. А вы очень хотите попасть? Я сейчас сведу вас с человеком, он проведет в обход пограничников.
Эльмурад приводит своего друга Ислама. Тот говорит, что в километре отсюда он наладил переправу – по проволоке через реку можно перебраться на ту сторону. К проволоке цепляется большая корзина, а в корзину садится человек.
– Правда, еще никто не переправлялся,– говорит Ислам.– Боятся. Узбеки сказали, что стрелять будут, если кто-то пойдет в обход. Сначала стрелять, а потом паспорта смотреть. Ну так что, поедете в корзине?
– Вы попробуйте пройти через Достух,– говорит мужчина, неожиданно появляющийся рядом с нами.– Это официальный пограничный пост, он оборудован всем необходимым, там вам даже штампы в паспорта поставят о переходе границы. А здесь вас не пускают не потому что не хотят, а потому что не официальный пост, тут же мост все это время разрушен был, никто по нему не ходил. Только недавно восстановили. Да нет, не власти, а тот самый Рахимов, которого арестовали.
Ислам, предлагавший нам пересечь границу, исчез. Эльмурад, взяв меня за локоть, отвел в сторону и тихо сказал:
– Тут кругом уши Каримова. Говорить надо тихо, а о переходе границы и подавно. Вот из тех, кто сейчас стояли рядом с тобой, человек десять точно оттуда.
Я спрашиваю у Эльмурада, правда ли, что предпринимателя Рахимова арестовали за ваххабизм.
– Ерунда,– отвечает он.– Ну сама подумай, сколько лет человек жил, а именно сейчас его арестовали. Повод нужен был, вот и все. Ясно, что за андижанский бунт его арестовали. Я даже не думаю, что он там был, просто после этого бунта всю оппозицию решили замести. А Рахимова уважали здесь. Это он мост восстановил: собрал деньги, начал работы. Это вызов был такой Каримову, тот запретил вывозить из Узбекистана и ввозить туда продукцию, хотел, чтобы только внутренняя торговля шла. А людям выгоднее здесь покупать, чем у себя. Рахимов мост сделал и сказал: торгуйте сколько хотите. Сколько тут людей повалило!
"Дети Каримова" – Рахимова арестовали на рассвете, а через час узбекские власти выставили пограничников на мосту,– рассказывает мне мой узбекский коллега Бабур Умаров.– Для чего, никто не понимает. Иностранных журналистов в Узбекистан не впускают, а нас не выпускают в ту сторону. Наверное, боятся, что мы утечку информации дадим. Я вон на том посту стоял-стоял, а потом в обход пошел.
– Правда, что на той стороне много военных и оружия, и поэтому нас туда не пускают? – спрашиваю Бабура.
– Вооруженных людей очень много, такие Шварценеггеры и Сталлоне ходят,– усмехается Бабур.– Крупнокалиберные пулеметы, автоматы. Может, затевают что-то?
– В советское время мост в селении Кара-Суу не разделял ни людей, ни государства, поэтому у нас тут все переженились, породнились,– рассказывает мне Роза.
Она только что перешла мост, на той стороне живет ее дочь, и теперь возвращается домой, в киргизскую часть Кара-Суу. Роза радуется тому, что мост наконец открыли, что дочь сможет приходить к ней в гости и ездить на рынок, потому что этот рынок кормит весь приграничный Узбекистан.
– А какая сейчас обстановка на той стороне? – спрашиваю Розу. – А что такое? – настораживается Роза.– Нормальная обстановка. Спокойно все. – А людей с оружием много? – подбегает к нам группа с телекамерой. – Много,– отвечает Роза, разворачиваясь и уходя.– С автоматами и в касках. Но они ничего плохого не делают.
Здесь никто не хочет говорить ни о режиме Каримова, ни о событиях в Андижане, ни о последнем аресте оппозиционеров. Вообще-то ничего странного в этом нет: эти люди не станут жертвовать своей безопасностью ради журналистской борьбы за правду.
– Вы приехали и уехали, а нас закопают,– говорит молодая женщина в темном платке иностранной съемочной группе, отталкивая микрофон.
Потом мост переходит седой мужчина. Он говорит, что на той стороне моста работает "отряд янычар" – то ли правительственный спецназ, то ли президентская гвардия.
– Люди называют их "дети Каримова",– говорит мужчина.– Это детдомовские, он их воспитывал с 1996 года, а теперь сделал из них гвардию.
– А чего люди боятся? – спрашивают журналисты. – Боятся, что мост разбирать начнут,– отвечает он.– Этот мост – единственный шанс спастись, если начнутся репрессии.
"Захоронят трупы и откроют границы" Я отправляюсь в Достух, туда, где по закону положено переходить границу. Командир пограничного пункта, коренастый киргиз, говорит, что дело я затеяла безнадежное.
– Не пройдете, не надейтесь,– отговаривает он. – А если я не скажу, что журналист? – спрашиваю капитана. – Попробуйте, может, что и выйдет. Только крикните там нашим, что вас пустили и у вас все нормально.
Я прохожу длинным пограничным коридором и наталкиваюсь на опущенный шлагбаум, за которым стоят военные. Они смотрят мой заграничный паспорт, внимательно изучают визы, особенно грузинские.
– Что, в Грузии часто бываете? – спрашивает один пограничник. – Граница закрыта,– говорит другой. Я спрашиваю, почему я не могу пройти через пограничный пункт, если он официально работающий.
– Потому что у вас российский паспорт,– отвечает пограничник.– Гражданам России и иностранным гражданам проход запрещен.
– Ну что я вам говорил? – обрадовано говорит киргизский капитан.– Ваш российский паспорт все равно что желтая карточка.
– Для чего такая секретность? – спрашиваю я.– Они к чему-то готовятся? – Да ничего не будет,– говорит капитан.– Захоронят все трупы и откроют границы.
– Разве могилы нельзя сосчитать? Выяснить, сколько погибших? – Так если в одной братской могиле похоронят сотню, а напишут, что троих, как вы посчитаете? Да и в могилах ли похоронят?

----------------------------------------
Ислам Каримов против международного расследования

Президент Узбекистана Ислам Каримов отверг предложение провести международное расследование событий в Андижане. Идея подобного расследования, выдвинутая верховным комиссаром ООН по правам человека Луизой Арбур, была отклонена господином Каримовым в ходе его телефонного разговора с генсеком ООН Кофи Аннаном в четверг вечером. Мотивируя свой отказ, узбекский лидер выразил убежденность в том, что состоявшейся в среду поездки в Андижан иностранных дипломатов и журналистов вполне достаточно, чтобы составить представление о происшедших здесь событиях.

В ответ на это Луиза Арбур заметила, что краткий визит зарубежных дипломатов и прессы в Андижан, организованный узбекскими властями, не может заменить "профессиональную международную миссию, которая может действовать независимо". "Я надеюсь, что президента Узбекистана можно будет убедить в том, чтобы дать зеленый свет прозрачному процессу – в интересах его народа и международного сообщества",– заявила госпожа Арбур в интервью британской компании BBC.

№ 91 (№ 3175) от 21.05.2005