Узбекский метод
Опыт обесцвечивания революции

Сергей АНДРЕЕВ, Оксфорд - специально для "ПЖ"

С начала 1990-х гг. неблагополучная даже по узбекистанским стандартам, страдающая от перенаселения и структурной безработицы Ферганская долина рассматривалась как рассадник исламского фундаментализма в Средней Азии. После погрома в 1989 г. проживавших там турок-месхетинцев взрыва ждали уже много лет, но прогремел он только 13 мая 2005 года.

Что произошло в Андижане

Узбекские власти хорошо усвоили киргизский урок, что в случае политического кризиса лояльность вооруженных и полицейских сил является наиважнейшим фактором. Для сохранения такой лояльности необходимо личное вмешательство первого лица. Именно поэтому в отличие от бездействующего во время массовых выступлений Аскара Акаева Ислам Каримов поспешил в Андижан и лично руководил подавлением мятежа.

Ставка была сделана не только на военную силу, но и на информационную блокаду. Из Андижана не поступало никаких новостей, иностранное телевещание было перекрыто, а иностранные журналисты удалены из мятежного города.

Почему это произошло

Согласно официальной узбекской позиции, вооруженный мятеж был поднят исламскими радикалами из Хизб ут-Тахрир (Партия освобождения) и группировки "Акрамийа". Судя по тому, что поводом для вооруженного выступления послужило освобождение членов "Акрамийа", и заявлению одного из лидеров восстания Бахтияра Рахимова о том, что целью мятежа является именно построение в Узбекистане исламского государства, во главе мятежа действительно стояли воинствующие исламисты.

Изначально радикальный исламизм в Узбекистан был импортирован. До середины 1990-х гг. в стране не было радикальных политических исламских организаций, а контролируемый государством ислам использовался властями для создания новой узбекской идентичности. Но в 1995 г. на Узбекистан обратили внимание активисты фундаменталистской организации Хизб ут-Тахрир. В основном это были проживающие в Великобритании, где располагается штаб-квартира партии, выходцы из Пакистана. Хизб ут-Тахрир выступает за свержение светских правительств во всех мусульманских странах и создание всемирного исламского халифата. Формально партия отрицает политическое насилие и стремится к достижению своих целей за счет пропаганды исламского образа жизни. При этом Хизб ут-Тахрир выступает против интеграции проживающих в Западной Европе мусульман в принявшие их общества и настаивает на создании параллельных политических и социально-экономических структур для европейских мусульман. Не предусматривается и какой-либо политический диалог с правительствами мусульманских стран.

Хизб ут-Тахрир зародилась в 1950-е гг. Основное внимание организация уделяет постсоветской Средней Азии и особенно Узбекистану. В своих недавних публикациях, направленных на среднеазиатскую аудиторию, партия отказалась от принципа ненасилия (искренность этой декларации давно вызывала сомнения) и призвала своих сторонников к политическому насилию и нападениям на немусульман. Недавно из Хизб ут-Тахрир выделились две среднеазиатские фракции – Хизб ан-Нусара (Партия защитников) и "Акрамийа", названная так в честь своего основателя Акрама Юлдашева, выходца из знаменитой своими фундаменталистскими пристрастиями Ферганской долины. Эти организации открыто заявляют о своей приверженности насилию и терроризму.

В 1998 г. взаимоотношения между правительством Узбекистана и мусульманскими активистами Ферганской долины значительно ухудшились из-за запрещения строительства новых мечетей в Андижане. В том же году был принят закон, требующий перерегистрации всех мечетей. Только 42 мечети из работающих до принятия этого закона 2200 андижанских мечетей были перерегистрированы, тогда же было закрыто и единственное в городе медресе.

Неудивительно, что эти меры способствовали усилению популярности подпольных исламских радикалов, которые в 1998–2004 гг. были замешаны в серии террористических актов. В ответ государство не стеснялось применять репрессии и пытки против всех подозреваемых в связях с исламистами.

Но помимо деятельности исламистов в Узбекистане наличествует множество объективных факторов, способствующих резкому недовольству населения. По степени жесткости политического режима Узбекистан в Средней Азии уступает только Туркмении. Экономическое положение также весьма плачевно, средний доход на душу населения составляет 30 долл., безработица достигает 30% (а в Ферганской долине 80%), поэтому многие узбеки вынуждены отправляться на заработки в Казахстан и Россию.

Взрыв произошел именно в Ферганской долине не только из-за особой активности исламистов в этом районе; свою роль сыграли и регионально-клановые противоречия. Сейчас страну возглавляет самаркандский клан Ислама Каримова. На пятки ему наступает ташкентский клан, к которому принадлежал известный советский лидер Шараф Рашидов, но не теряет надежды на возвращение к государственному кормилу и сильный ферганский клан, выходец из которого Рафик Нишанов руководил советским Узбекистаном во второй половине 1980-х гг. Пока президенту Каримову удается балансировать на противоречиях различных кланов, но сама природа такого политического механизма делает государственное устройство страны неустойчивым. Так, большое недовольство ферганской элиты вызвало недавнее смещение президентом мэра Андижана, который прославился своей жестокостью даже по узбекистанским стандартам. Нельзя исключить, что именно это административное решение отчасти спровоцировало мятеж.

Международная реакция

Британия оказалась первой страной, высказавшей свое мнение по поводу событий в Андижане. 14 мая министр иностранных дел Джек Стро выступил с резкой критикой Ташкента за нарушение прав человека, отсутствие демократии и открытости и потребовал от Узбекистана допустить в Андижан наблюдателей из Красного Креста. В ответ на вопрос о возможной британской поддержке узбекской оппозиции Стро заявил, что вопрос о смене режима должен решаться народом Узбекистана, а не внешними силами. Столь жесткая британская позиция может являться запоздалой реакцией Уайт-холла на отмену Ташкентом в марте этого года визита британского заместителя министра иностранных дел Билла Рэммела, который заранее объявил, что собирается обсуждать вопрос о нарушении прав человека.

Официальное заявление России последовало 16 мая. Министр иностранных дел Сергей Лавров обвинил в организации андижанского мятежа внешние экстремистские силы, в том числе и афганских талибов, и заявил о своем понимании избранных узбекским руководством методов подавления мятежа. Кроме того, российский министр потребовал изучения вопроса о том, кто направил вооруженных людей в Андижан и почему среди них были иностранцы. Для проведения этого расследования предлагается привлечь Антитеррористический комитет Совета Безопасности ООН, Антитеррористический комитет СНГ и Шанхайскую организацию. Призыв андижанских мятежников к российскому посредничеству, прозвучавший 13 мая, был оставлен Москвой без комментариев.

Изначальная реакция США в отличие от отклика на андижанские события ЕС была достаточно сдержанной. Несмотря на то, что в начале мая Узбекистан, опасаясь грузинской и украинской "революционной заразы", заявил о выходе из проамериканской организации ГУАМ, переживающей второе рождение после недавней смены власти на Украине. По всей видимости, даже неустойчивая стабильность нынешнего Узбекистана представляет для Вашингтона достаточную ценность. Немаловажным фактором, формирующим отношение Америки к Узбекистану, является и наличие американской военной базы в узбекском городе Ханабаде. Согласно официальным заявлениям администрации США, эта база необходима для проведения антитеррористической операции в Афганистане. Но основным центром возглавляемой США коалиции является база в Баграме, расположенная недалеко от Кабула. В то же время база в Ханабаде удобно вписывается в недавно разработанную в Вашингтоне концепцию "передовых постов", то есть баз с кадрированным личным составом, которые в случае необходимости могут разворачиваться для приема значительных сил. Вот уже месяц, как о размещении таких "передовых постов" в Афганистане, закрепляющих постоянное военное присутствие США в регионе, ведется американо-афганский диалог. Кроме того, немаловажную услугу Узбекистан оказал США, выбивая показания из переданных ему американскими военными в Афганистане узбекских талибов.

Весьма примечательно, что и.о. президента Киргизии Курманбек Бакиев, пришедший к власти в марте этого года в результате восстания, первым из региональных лидеров открыто поддержал Ислама Каримова и присоединился к его обвинениям Хизб ут-Тахрир в развязывании насилия. Киргизские спецслужбы координируют свои усилия по стабилизации ситуации на границе со своими узбекскими коллегами.

Что может произойти в будущем?

Развитие событий по сценарию "цветных" революций весьма маловероятно в Узбекистане. В отличие от Грузии, Украины и Киргизии, в Узбекистане нет хорошо организованной оппозиционной элиты, которая была бы способна переманить на свою сторону силовые структуры и общественное мнение. Вряд ли мятежные исламисты будут поддержаны западными спонсорами или Россией. Конечно, мятежникам может поспособствовать Исламистский интернационал, но вряд ли у него хватит сил на общенациональную революцию. Скорее всего, исламисты вернутся к испробованной тактике террористических актов и попыток возглавить народные выступления против жуткой экономической ситуации и репрессивной политики властей, которая будет только ужесточаться после вооруженного выступления в Андижане. В конце концов это может привести к воплощению ночного кошмара Ислама Каримова – воспроизведению в Узбекистане таджикской гражданской войны, ведшейся между различными региональными кланами, но под исламским знаменем.

Убедившись в эффективности (хотя бы временной) силового решения проблемы, нынешний режим вряд ли пойдет на проведение широкомасштабных политических и экономических реформ, которые, согласно современному политологическому консенсусу, являются единственным выходом из угрожающей самому существованию государства ситуации. Более вероятна попытка расширения опоры власти традиционными методами, а именно прямым и косвенным подкупом региональных клановых элит.

В то же время Ташкент будет заинтересован в смягчении западной критики, соответственно, наиболее вероятно подражание пакистанской линии поведения – заверения в приверженности демократии и реформам при сохранении репрессивного аппарата управления. Но для успеха такой политики необходимо доказать свою нужность в борьбе с международным терроризмом. Сумеет ли узбекское руководство убедить Запад в том, что среднеазиатские исламисты не менее опасны, чем скрывающиеся на афгано-пакистанской границе талибы и боевики "Аль-Каиды"?

В Ташкенте ходят упорные слухи, что Ислам Каримов серьезно болен, если это действительно так, то следует ожидать усиления внутриэлитной борьбы за власть. Наиболее возможные претенденты на президентское наследство – это глава Службы безопасности Рустам Иноятов, министр внутренних дел Закир Алматов и советник президента Исмаил Джурабеков. Ни один из них по своим политическим наклонностям не отличается от Ислама Каримова, соответственно, с его уходом не следует ожидать политических изменений.

№ 18 (69) / 23 мая 2005