Как поживаешь, махалля?

Света ЛОКТЕВА

После событий в Андижане внимание общественности приковано не только к беженцам и их палаточным городкам. В узбекской диаспоре Кыргызстана сейчас тоже неспокойно. Наши корреспонденты специально побывали в селе Чалдыбар (бывший Чалдовар), где компактно и традиционно проживает более 220 узбекских семей.

Узбекскую махаллю в любом многонациональном селе можно отличить сразу. Большие добротные дома с уютными внутренними дворами. Перед воротами ухоженные цветники, палисадники и непременно распахнутые калитки. Причем в округе ни одной собаки! Махалля живет по своим законам. Как правило, несколько улиц объединены в особенный мир, где жизнь обитателей у всех на виду.
Так вот, сейчас в этом мире очень тревожно. Чужаки зачастили. И местное население как–то не по–хорошему активизируется. Ползут слухи, будто бы богатые узбекские дома будут прибирать к рукам. Уважаемый старик Турсунбай Алимов в такие угрозы не верит. Говорит, что государство обещает защиту. А ему его же соплеменники отвечают: "Так ведь не государство придет отбирать, а толпа!".
В который уже раз узбекской диаспоре приходится переживать подобные настроения? Одна из самых степенных жительниц чалдыбарской махалли Турсун–апа, конечно, вспоминает начало 90–х годов, разгар ошских событий. Тогда многие узбеки, осевшие в том числе и в Чуйской области, снялись с насиженных мест, отправившись на историческую родину. Даже купили там дома. Но, по словам мудрой сельчанки, не прижились. Ведь даже говор у здешних узбеков другой: как будто акцент появляется...
Естественно, почти все вернулись домой, на свою землю. Да и как иначе? Например, в семье Турсун–апы, где выросли шестеро детей, тридцать внуков и четыре правнука, никто уже и не припомнит, когда их предки пришли в эти места. Дед этой весьма пожилой женщины был деревенским кузнецом, отец на земле работал, муж - в заготконторе, а сыновья - комбайнерами и трактористами. Сама Турсун–апа была и дояркой, и свекловичницей, и за прилавком сельпо стояла. Первый большой саманный дом выстроили еще в 1946 году. Потом к нему пристраивали в виде "каре" другие помещения. В итоге вышел настоящий узбекский дом, способный разместить многочисленное семейство.
В те времена, когда еще границы были открыты, в Чалдыбар приезжали родственники из Ташкента, мастера–краснодеревщики. Они и украсили дом затейливой национальной резьбой. Во дворе появилась легкая, ажурная беседка и бассейн, не для купания, а для влаги. Кому бы не захотелось такой сельской идиллии? Хотя достигалась она ни много ни мало, а в течение 60 лет. Как говорится, по камешку и по кирпичику. Теперь это трудовое богатство - бельмо в чьем–то глазу. Боится Турсун– апа. На днях надо свадьбу младшему сыну сыграть, да пышной она уже не будет. Обойдутся небольшой вечеринкой, потому что шумные свадьбы теперь могут кому–то и не понравиться.
Жизнь в узбекской махалле замерла в тревожном ожидании. И поблизости действительно собираются группы подозрительных людей, от которых того и жди провокации. Например, за наше двухчасовое пребывание мы столкнулись с двумя такими - не известными ни милиции, ни сельчанам.
- Хорошо, что почти все мужчины на заработках. Кто в Бишкеке, кто в Казахстане, кто в России, - говорит родственница Турсун–апы Сайера. - Иначе переживать такое напряжение было бы еще труднее. Боялись бы за них.
А недавно в соседнем селе в небольшом кафе, которым владеет Мадина Каримова, местная молодежь учинила дебош. Женщину жестоко избили. Грозились расправой, если та не уедет из Кыргызстана. Сама Мадина родилась в Казахстане, и эта страна без всяких проволочек уже выдала ей гражданский паспорт. Можно бы и туда податься. Но взрослая дочь выросла в Кыргызстане. Пока работает за рубежом. А придет время возвращаться, то куда? Сюда, к матери, живущей на птичьих правах и на чемоданах? В Казахстан, в Узбекистан? Какой стране теперь нужна эта девушка?
Об Узбекистане разговор особый. Для здешних узбеков он практически закрыт, надежнее чем Берлинской стеной. Родственники по нескольку лет не видятся. Невест друг к другу не возят. А визы с трудом выдают даже на похороны. У одной старушки пятеро детей в Ташкенте. Так она их только по телефону слышит.
В чалдыбарской махалле на законы своей родины не обижаются. И Каримова не ругают. Говорят: "Мы Узбекистану не нужны и давно стали кыргызами. И здесь у нас есть свои президенты. Вот они должны быть нашими заступниками".
Наверное, правильно говорят. Ведь вложили узбеки в кыргызскую землю свой труд и здоровье. Здесь могилы их предков. И живут они, перенося те же тяготы, что и другие народы. Многие сидят без работы, надеются только на случайные заработки. Выручают, как всех остальных сельчан, огороды и домашняя скотина. Хотя есть и существенные отличия. Беспокойство за себя и детей - вот то чувство, с которым они встречают каждый день.

1 июня 2005 года. №101